— Так что теперь вы, Амарджагаль, будете моим первым помощником.
Он снова ткнул пальцем, на этот раз в жилистого молодого человека рядом с ней.
— Нодон, вы — второй пилот.
Оба, получившие новые должности, кивнули. Неужели так ничего и не скажут? Может быть, Фукс набрал в команду немых?
Теперь он опять повернулся ко мне.
— У меня появилась вакансия техника по связи, — сказал он несколько смягчившимся тоном. — Теперь это место займешь ты, Хамфрис. Эта работа не требует особого труда и способностей, так что ты с ней вполне справишься.
— Минуту, Фукс, я только…
Он пнул меня в левую голень, так что я сморщился от боли. Когда я взвыл и склонился к ушибленному месту, я увидел, как на меня опускается его правый кулак. Но с этим я уже не мог ничего поделать. Он ударил меня в селезенку, а потом еще добавил слева, попав на этот раз в лицо. Я упал на палубу так, что у меня в глазах стало двоиться.
Фукс склонился надо мной, уперев кулаки в бедра, с кривой улыбкой на широкоскулом лице.
— Больно, не правда ли?
Я не мог ответить. Все, что я мог, — корчиться и стонать от боли.
— Это первый урок дисциплины на моем корабле, — сказал он ровным бесстрастным голосом. — Ты будешь обращаться ко мне «сэр» или «капитан Фукс». И следовать моим приказам точно и неукоснительно. И быстро. Понял?
Я видел вспышки перед глазами. Я не мог ничего сказать, даже дышал через силу. Фукс пнул меня в ребра.
— Еще раз повторяю: понял?
Я кивнул. Слабо, как поверженный воин. Удовлетворенно хмыкнув, он отошел.
— Найдите койку для нашего нового техника, — распорядился он.
Боль — это еще не самое страшное. Для меня было страшнее всего присутствие Маргариты, которая стояла безмолвно, как статуя. Пока я лежал на палубе, она ничем не выразила желания поддержать меня или прийти на помощь.
Я терял сознание. Дыхание с трудом вырывалось из моих легких. Когда мир поплыл перед моими глазами, последнее, что я увидел, был Фукс, который манил своим толстым коротким пальцем Маргариту.
— Пойдем со мной, — позвал он ее. И она пошла.
Все кануло во мрак.
Глава 26
Я брел по своему садику, разбитому возле дома в Майорке. Рядом шла Гвинет. Она была в каком-то легком платье, прозрачном настолько, что я мог видеть сквозь ткань ее обнаженное тело. Платье вздымалось волнами от бриза, веющего со стороны моря.
За ухом прозвенел москит. Я оказался крайне раздосадован. Генетический контроль уничтожил насекомых-паразитов по всему острову. Что случилось? Что-то не так?
Я повернулся спросить Гвинет, но ее уже не было. Маргарита. Она шла рядом со мной в скафандре, при полном комплекте, со шлемом в руках, точнее, в перчатках. В скафандре, в моем прекрасном саду, на берегу Средиземного моря, в солнечный весенний полдень!
Я улыбнулся. И она улыбнулась в ответ. Но затем я почувствовал жало насекомого в обнаженном предплечье и прихлопнул его.
— Тебе лучше надеть скафандр, — сказала Маргарита мне, и тут я увидел, что это была не Маргарита, а ее мать.
— Но вы же умерли, — пробормотал я, не веря своим глазам.
— То же самое ждет и тебя, если не наденешь скафандр! — очень серьезно предупредила она.
— Но у меня же нет скафандра, — возразил я. — Зачем бы я стал хранить здесь скафандр?
Вместо ответа она указала рукой в перчатке на Средиземное море. Море кипело, пузырясь и с диким шипением испаряясь, превращалось в громадный массив облаков, встающих в небе, где внезапно пропал голубой цвет, сменившись на чахлый серо-желтый. Интенсивное свечение прожигало облака… Солнце казалось таким близким, гигантским и жарким, словно какое-то все испепеляющее божество сошло на землю, чтобы истребить все, чего оно коснется.
— Скорее! — закричала капитан. Теперь я не мог точно определить, была это Маргарита или ее мать. Она уже надела шлем.
Я стремительно развернулся и стал озираться по сторонам, в поисках скафандра в своем саду. Но все, что я нашел, — это прекрасные цветы и лозы, которые уже ссыхались, коробились и обугливались у меня на глазах.
Все насекомые вдруг набросились на меня, кусая, терзая мою плоть, зарываясь мне под кожу и пожирая внутренности. Я чувствовал, как они гложут меня изнутри, и когда я попытался крикнуть, из меня не вышло ни звука. Они сожрали даже мой голос.
Но я слышал другие крики. Долгие, душераздирающие вопли мужчин и женщин, которые падали и падали сквозь кипящий горячий воздух, стеная: «Спаси-и-ите-е!»
Глава 27
Я открыл глаза. Я лежал на койке, куда меня бросили, и тело мое все еще ныло после побоев Фукса. Мои апартаменты на этот раз состояли из крохотной секции, отгороженной от других коек тонкой пластиковой задвигающейся дверью типа японского «шодзи».
Как давно я здесь валялся, не знаю. Я уже долго был без сознания. Я слышал, как мимо меня ходят люди. Из-за перегородки доносились разговоры на незнакомом гортанном языке.
Я ощущал во всем теле чудовищную слабость. Без регулярных уколов транквилизаторов количество красных кровяных телец падало до такой степени, что я мог впасть в кому и умереть. «Может быть, это не самый худший вариант», — думал я сейчас, лежа здесь, жалкий и совершенно одинокий. Никого моя смерть не обеспокоит. Никто меня оплакивать не будет. Я ничего не значил ни в чьей жизни. И, собственно говоря, никакой разницы для мира нет, буду я в нем жить или нет. Кому я нужен: отцу, который от меня избавился; брату, которого уже давно нет; или Гвинет, которой, как и остальным живым, нужны прежде всего деньги? Да, для мира не составит никакой разницы, буду я в нем жить или оставлю его навсегда.
— Ван? — голос Маргариты позвал меня тихо из-за перегородки «шодзи». Я видел сквозь экран ее силуэт: темная тень легла на белые квадраты пластика.
— Ван, ты проснулся? — позвала она вновь.
— Зайди, — сказал я, удивленный, что я еще могу что-то сказать. На самом деле я определенно не чувствовал в себе сил даже для того, чтобы вести разговор.
Она отодвинула экран. Мою койку скрывала перегородка, и войти здесь было некуда — Маргарет просто встала в проходе, там, где за экраном находились помещения остальных членов экипажа. Я видел, что там никого нет: должно быть, все ушли на вахту.
На Маргарите был плохо подогнанный серый комбинезон, мешковато сидевший на ее изящной фигуре. Она подвернула штанины и рукава. Глаза у нее покраснели: видно, что она недавно плакала. Но сейчас глаза были сухими. Волосы тщательно расчесаны и убраны с ее прекрасного лица, стянуты назад в косу.
— Как ты? — спросила она, и в голосе чувствовалась робость. Словно она чувствовала себя виноватой за то, что со мной произошло.
Посмотрев на нее, я понял, что мой правый глаз заплыл и едва раскрывался. В этот момент она склонилась надо мной, и у меня родилась безумная идея, что она собирается меня поцеловать.
Куда там. Я протянул к ней руку, и она бережно взяла ее в ладони. Но дальше этого участия дело не пошло.
— Ты в порядке? — спросила она.
— Какая разница? — услышал я свой голос. Точнее, писк. — Через несколько дней я все равно умру.
Ее рука стиснула мою.
— Что ты городишь? Ты не так уж плохо выглядишь.
— Мои уколы. Без них анемия убьет меня.
— O-ox! — протянула она. — Я и забыла о твоей болезни.
— Весь мой запас медикаментов остался на «Гесперосе», — продолжал я. — И если здесь нет биохимика олимпийской категории и пакгауза, забитого лекарствами, я обречен.
Вид у Маргариты был совершенно расстроенный.
— У нас нет даже доктора на корабле. Фукс не включил его в экипаж.
— Тогда ему лучше было убить меня сразу, чем унижать у всех на глазах.
— Но мы придумаем выход! Мы не допустим этого!
— Ты биолог, — прохрипел я, и слабый проблеск надежды мелькнул передо мной. — Ты не могла бы?..
Этот вопрос повис между нами. Маргарита уставилась на меня. Затянувшаяся пауза. Ответ я мог прочитать в ее глазах: она не могла синтезировать гормон, который был мне жизненно необходим. Тем более, я не знал химической формулы гормона и даже его специального названия. Я был всегда окружен людьми вроде Уоллера, которые могли позаботиться обо всех деталях.
«Бог в деталях», — вспомнил я уже однажды услышанное где-то. «Смерть тоже — в деталях», — сказал я себе.
Маргарита прервала мои неутешительные размышления.
— Он хочет видеть тебя, — сказала она.
— Кто хочет?
— Капитан. Фукс.
Я попытался горько рассмеяться — но с отбитыми ребрами это плохо получалось.
— Зачем? Ему нужна боксерская груша?
— Он послал меня за тобой, чтобы я привела тебя в его каюту. Он сказал, что ты уже достаточно отлежался.
Я откашлялся.
— Так вот кто на этом корабле ставит медицинские диагнозы. Что ж, в таком случае доктору здесь в самом деле заняться нечем.
— Ты можешь встать? — спросила Маргарита.
— Конечно, — сказал я, приподнимаясь на локте, и затем, схватившись за край койки обеими руками, перешел в позицию «сидя». В висках застучало.
Маргарита схватила меня за плечи, поддерживая, пока я поднимался. Сначала я хотел воспользоваться своим состоянием и опереться о талию Маргариты, но потом решил сделать лучше.
— Я сам пойду, — сказал я, едва сдерживая стон. Малого не хватало, чтобы не упасть в обморок.
Кто-то забрал мои тапочки. Маргарита обыскала полки, встроенные под моей койкой, пока я стоял, стараясь сохранить равновесие. Тапочек не было, поэтому я пошел босиком. Металлическая палуба оказалась довольно теплой.
— Видишь? — сказал я, когда мы нырнули в люк и вынырнули из него в коридор. — Ничего особенного.
Я и вправду чувствовал себя лучше, чем смел ожидать. Легкое головокружение, меня слегка шатало, но это могло быть не более чем игрой воображения. Все-таки, несмотря ни на что, я передвигался собственными силами.