Однако в этот раз он оказался мудрее. Он запугал великана-монгола своим едким, продирающим до костей тоном. «Интересно, — думал я по пути в каюту, — надолго ли хватит здоровяку-азиату такой психологической обработки? Скоро ли он оправится и придет в себя?»
— Я бы не стал возвращаться туда сейчас, — заметил Фукс, когда я направился по коридору к себе.
Я повернулся к нему:
— Почему?
С ехидной сардонической усмешкой он пояснил:
— Они скорее всего думают, что ты за ними шпионишь. От удивления мои глаза, наверное, выкатились из орбит:
— Я? Шпионю?
— А как бы я еще узнал об их заговоре?
— Разве они не знают про камеры слежения? — удивился я. — Про микрофоны? И, наконец, про компьютеры с языковыми программами?
Фукс откровенно рассмеялся:
— Сейчас они перевернут все вверх дном в поисках жучков, которые я там расставил. Но не найдут ни одного.
— Почему? Как это?
— Потому что они перемещаются на встроенных колесиках. Это самодвижущиеся жучки. Они уехали на колесиках по вентиляции обратно в мою каюту. Так что их ждет разочарование. Думать будут только на тебя. — Он заговорщически ухмылялся, довольный собой. — Хочешь развлечься?
Не дожидаясь моего ответа, он пошел вперед по коридору, даже не оглядываясь. Я поспешил следом, капитан был уверен, что я никуда не денусь.
— Особенно старательно они перевернут твою кровать, — говорил он, — это как пить дать. Азиаты вообще чрезвычайно подозрительны. Они верят в коварство человеческой природы, хотя сами бывают порой простодушны, как дети. Что не мешает им самим проявлять в ответственные минуты своей жизни самую изощренную лживость и коварство.
Мы подошли к его каюте.
— Они, конечно, ничего не найдут, но будут в душе уверены, что ты за ними шпионишь.
— Так вот почему вы позвали меня с собой, когда собрались припереть Багадура к стенке!
Ответом Фукса была лукавая усмешка.
Мы зашли в его отсек. Он сразу направился к письменному столу и извлек из верхнего выдвижного ящика черный плоский предмет. После того как он нажал куда-то пальцем, на поверхности забегали крошечные зеленые огоньки.
— Дистанционный оператор, — пояснил Фукс. — Включается только от нажатия моего большого пальца. А так — только приводит в действие стенной экран.
Стена-экран оставалась пустой. Фукс направил свой дистанционный пульт вверх, на вентиляционную решетку над головой. Лампочки мигнули, и тут же оттуда выскользнули два металлических объекта, два кусочка металла, которые, прилипая к металлической поверхности, направились к капитану.
Величиной не больше пальца, они походили на металлических гусениц. По бокам их были расположены ряды колесиков. При ближайшем рассмотрении я понял, что это не колесики, а магнитные шарики.
— Могут приклеиться даже к потолку, — пояснил Фукс, как будто самому себе. — Их приводят в движение наномоторы.
— Но ведь нанотехника вне закона, — удивился я.
— На Земле.
— Но…
— Это другой мир, Хамфрис. Настоящий. Мой мир.
— Ваш мир, — откликнулся я, как эхо.
— Мир, в который меня выслал твой отец, вот уже тридцать лет назад.
— Мой отец? Выслал вас?
Фукс выключил пульт и тяжело опустился в свое винтовое кресло.
Два «жучка» так и остались висеть над нашими головами.
— Конечно, Хамфрис не выдворил меня в буквальном смысле слова, или, еще точнее, официально. Я по-прежнему могу легально вернуться на Землю. Но мне уже никогда не создать собственной компании. Твой отец позаботился о том, чтобы я никогда не смог нажить ни гроша капитала. И ни одна из крупных корпораций больше не примет меня на работу.
— Как же вам удалось выжить? — удивился я, занимая одно из кресел перед столом.
— Это на Земле. Вне Земли все по-другому. Там свои законы. За границей земного притяжения ты можешь показать, на что ты способен, и сам определяешь себе цену. Я мог работать сам. Мог контролировать чужую работу. Быть прорабом, наблюдателем, надсмотрщиком. Я мог пойти на риск, на который никто бы не решился. Что мне терять? Твой отец украл мою жизнь, какая мне разница?
— Вы построили свою судьбу за пределами Земли.
— Какую судьбу? — хмыкнул он. — Я просто обломок кораблекрушения, капитан на рудных баржах, который вывозит грунт из Пояса астероидов. Один из тысяч. Каменная крыса. Космический бродяга.
Мои взгляд остановился на потрепанной книге, лежавшей у него на столе.
— «Лучше править в аду, чем служить в Небесах», — процитировал я.
Он горько рассмеялся:
— Да. Как в басне про лису и виноград.
— Но вы станете баснословно богатым человеком, когда вернетесь на Землю.
Он посмотрел на меня, затем сказал:
— Сатана превосходно подвел итог.
Я восхищался им. Почти восхищался.
— Вы в самом деле так считаете? — спросил я.
— Это в точности соответствует состоянию моей души, — пылко признался он.
— Вы настоящий поэт. Умеете искренне любить и ненавидеть.
— А разве это не одно и то же?
— Последнее время я все чаще склоняюсь к этой точке зрения, но в душе убежден, что это совсем не так. Так значит, все эти годы вы жили тем, что питали ненависть к моему отцу?
— Он обокрал меня! Украл не просто деньги или дело, он украл мою жизнь. И женщину, которую я любил. Ведь она тоже любила меня.
— Так почему же она…
— Он убил ее, ты же сам знаешь.
Эти слова поразили меня в самое сердце, но, правду говоря, я ожидал услышать что-то подобное.
Видя, как я скривился при этих словах, Фукс перегнулся ко мне через стол и жарко зашептал:
— Он это сделал! Она пыталась быть ему примерной женой, но продолжала любить меня. Когда он наконец понял это, он убил ее.
— Мой отец не убийца, — категорически возразил я. — Он никого не убивал.
— Да ну? Разве? А твоего брата? Это разве не он?
— Нет, я в это не верю.
— А теперь он приговорил к смерти тебя, следом за братом. Я вскочил.
— Может, я не в лучших отношениях с отцом, но не хочу слушать подобных обвинений в его адрес.
Фукс начал хмуриться, но тут же угрюмое выражение сменилось издевательским, почти безумным смехом:
— Давай, Хамфрис. Дай волю праведному гневу. — Он махнул рукой в направлении двери. — Они уже, поди, перетрясли твою койку. Теперь тебе вынесен приговор: ты — мой шпион.
Грозовые тучи собрались над моей головой, когда я зашел в каюту экипажа. Это были облака почище тех, венерианских, что плыли вместе с нами за бортом. В них таилось куда больше опасности, разъедающей кислоты и яда. Все смотрели на меня в угрюмом молчании.
Койка моя оказалась не, просто разворочена. Ее, фигурально выражаясь, изнасиловали. Они разорвали и распотрошили все: одеяло, подушку, матрас. Как будто здесь побывали крысы. Выдвижные полки под кроватью извлекли и искромсали ножом. Даже «шодзи» порезали — хотя ума не приложу, что можно найти в полупрозрачных экранах.
Я долго стоял перед койкой, и сердце стучало в ушах. В кубрике было жарко. И почти нечем дышать. Невыносимая духота.
Я повернулся лицом к восьми азиатам, враждебно смотревшим на меня, их узкие глаза остановились на мне, как на мишени.
Облизнув пересохшие губы, я почувствовал струящийся по ребрам пот. Их комбинезоны тоже темнели пятнами пота. Должно быть, поиск «жучков» капитана занял у них много времени и энергии.
Я посмотрел на Багадура, на его бритую голову, возвышавшуюся над остальными.
— Багадур, ты ведь понимаешь по-английски? — спросил я.
— Мы все понимаем, — ответил он. — Но не все хорошо могут говорить.
— Я не шпион капитана, — твердо сказал я. Они не ответили.
— Он разместил электронных «жучков» в вентиляционной шахте. И пользовался компьютерной программой, которая помогла расшифровать ваши переговоры.
— Мы обыскали вентиляцию, — возразил Багадур.
— Эти жучки перемещаются сами. Он отозвал их к себе, как только вы стали их искать.
Какая-то женщина показала на меня и произнесла что-то быстро и мелодично.
— Она говорит, что ты — «жук», — перевел Багадур. — Ты шпионишь за нами.
Я покачал головой:
— Это не так.
— Ты нравишься капитану. Вместе обедаете. Вы с ним одной расы.
— Капитан ненавидит меня и моего отца, — сказал я. — Он сейчас наблюдает за происходящим и давится от смеха.
— Кара шпиону — смерть, — объявил другой азиат.
— Ну что ж, давайте, убивайте, — услышал я собственный голос. — Вы доставите большое удовольствие капитану. — Понятия не имею, откуда, наверное, с отчаяния, сошла на меня эта глупая бравада.
Багадур поднял руку:
— Мы не станем тебя убивать. По крайней мере, у него на глазах.
Весь мой запал моментально выветрился при этих словах. Это было непростое испытание — стоять так перед ними, лицом к лицу. У меня начали подгибаться колени. Внутренний голос не говорил, он вопил: «Беги отсюда!»
Прежде чем я смог сказать что-то вслух, по динамикам раскатился зычный голос капитана:
— Тревога! Все по аварийным постам! Главный теплообменник вышел из строя. Корабль опасно перегревается. Все по аварийным постам!
Глава 33
Все ринулись мимо меня к люку, и я внезапно остался совершенно один в опустевшем кубрике. Койка моя была смята, и мне только что вынесли приговор. Но в этот момент больше всего, как это ни смешно, меня волновал факт, что я не знаю, где находится мой аварийный пост.
Капитан, конечно, знал это. Поэтому я заторопился на мостик. Все кресла оказались уже заняты.
Фукс на миг оторвался от экрана, оглянувшись на меня.
— Хамфрис, несказанно рад, что ты соблаговолил присоединиться к нам.
Его сарказм звучал едко, точно кислота. Я застыл в проходе, не зная, что делать.
— Займите место за пультом связи, Хамфрис, — бросил капитан через плечо. Затем он дал короткую команду женщине, сидевшей за моим пультом.
Она вскочила и поспешно покинула мостик. Я опустился за пульт. Тут я увидел, что, несмотря на аварийный сигнал, все системы работают вполне нормально. Автоматический телеметрический маяк исправно посылал сигналы в космос сквозь положенные интервалы времени. Каналы интеркома внутри корабля заполнили рокочущие голоса на незнакомом языке.