Второй мятежник сделал выпад, взмахнув ножом, но Фукс нырнул под нож и так двинул его снизу в живот, что У азиата ноги оторвались от палубы. Я услышал, как у того со свистом вышел воздух из легких, — и второй бунтарь упал
на колени. Фукс треснул его по затылку, как глушат кроликов, — и второе бесчувственное тело распростерлось на потерявшем сознание Багадуре.
В проеме появилась женщина, удивленная и смущенная, с ножом в руке, переводя взгляд с Фукса на тела своих товарищей-заговорщиков.
Улыбка Фукса была ужасной, она приводила в содрогание. Женщина колебалась. Саньджа подошел сзади и вырубил ее ударом карате — ребром ладони по шее.
Все было кончено. Фукс нагнулся и подобрал ножи. Багадур стонал, приходя в себя, его ноги конвульсивно дергались, второй заговорщик лежал на нем бесчувственный, как полено.
Повернувшись ко мне, с тремя ножами в одной руке, Фукс подвел итог:
— Все кончено.
— Капитан, — заговорил Саньджа, голос его дрожал. — Меня заставили, обманули… я не мог предать вас, я…
— Спокойно, Саньджа, — приказал Фукс.
Азиат тут же закрыл рот. Он сделал это так поспешно, что я услышал, как клацнули зубы.
— Вижу, ты немного перестарался, — сказал мне Фукс. Я тяжело дышал, ноги подкашивались, мочевой пузырь готов был взорваться.
— Я знал, что происходит, — продолжал он. — Весьма разумно с их стороны — использовать тебя в качестве приманки. А потом, естественно, перерезать тебе глотку.
— Естественно, — пробормотал я, пытаясь проглотить ком в горле.
— И все же твой порыв оказался не бесполезен. Он прошел не без пользы. — Лицо капитана оставалось бесстрастным: ни боли, ни удовольствия не отражалось в нем. Даже облегчения. И уж совершенно точно — никакой признательности.
— Твой, прямо скажем, дурацкий поступок выманил их в коридор, — продолжал он, осмотрев еще раз помещение, с видом генерала, осматривающего поле битвы. — Это облегчило задачу.
— Но вас чуть не убили, — промямлил я, снова слыша свой голос как бы со стороны.
— Они пытались, — ответил Фукс. — Они бы очень этого хотели. Поэтому там, — он показал на помещение насосной станции, — бой был бы куда жарче.
Меня это начинало раздражать. Он говорил о бунте на корабле, как о банальном бытовом происшествии. Как будто ничего необычного не случилось.
Багадур снова застонал и попытался сесть. Фукс наблюдал эту борьбу: как Багадур старался сбросить с себя груз тела второго мятежника. Наконец бунтовщик прислонился спиной к переборке, схватившись руками за голову и жмурясь.
— Болит головка? — склонился над ним Фукс. — Конечно, загнать под ребра нож — это куда как хуже. Я тебя понимаю — ты пострадавший.
Багадур открыл глаза. В них не осталось вызова, ненависти, даже злобы. Он плакал. По щекам его текли слезы от боли, и он сознавал это.
— Саньджа, — скомандовал капитан. — Вы с Хамфрисом возьмете этих троих смутьянов и отведете обратно в кубрик. Привязать их к койкам вплоть до дальнейших распоряжений.
— Смутьянов — то есть мятежников? — спросил я. Фукс кивнул.
— Попытка покушения на капитана — это уже мятеж, Хамфрис. Наказание за мятеж — публичная казнь.
— Но вы же не будете убивать их! Фукс криво ухмыльнулся:
— Почему бы нет? Ведь они хотели зарезать меня?
— Но…
— Ты хочешь, чтобы их судили? Хорошо, я буду прокурором, ты — адвокатом, а Саньджа — судьей.
— Что, прямо сейчас?
Не обратив на мой вопрос внимания, капитан наклонился и потрепал Багадура по щеке.
— Ты хотел меня убить? Багадур тупо кивнул.
— Скажи вслух, — наставительно произнес Фукс. — Для протокола. Ты собирался убить меня?
— Да.
— Зачем? — спросил я.
— Чтобы улететь отсюда. Чтобы оставить это проклятое место. Тут мы все погибнем.
Фукс выпрямился и пожал плечами:
— Вот оно — признание. Разве нам нужны другие свидетели? Саньджа, каков твой вердикт?
— Виновен, капитан.
— Вот так, — объявил Фукс. — Все чисто и на законных основаниях. А теперь по койкам. Я разберусь с ним позже.
Глава 35
Мы с Саньджа отвели трех насмерть перепуганных мятежников назад в кубрик. Никто не сказал ни слова, пока мы вели их по коридорам. В кубрике остальные молча смотрели на Багадура и двух других, сознавая, что приговор им уже вынесен. Все знали о замысле Багадура, но теперь никто не спешил прийти ему на помощь.
И все равно я не мог оставаться в кубрике, что-то гнало меня отсюда. Я посмотрел на связанных заговорщиков в последний раз и направился прямиком в каюту Фукса.
Маргарита была у него, она разбрызгивала жидкий клей по его левому бицепсу.
— Заходи, Хамфрис, — позвал Фукс из кресла, за которым обычно сидел. Левый рукав у него был закатан до самого плеча.
— Вы ранены? — удивился я.
— Багадур успел зацепить меня в первом выпаде, — ответил Фукс, как будто речь шла о чем-то в высшей степени пустяковом. — Жилет, к сожалению, не защищает рук.
Он указал здоровой рукой на металлическую кольчугу, висевшую на спинке соседнего стула. Я подошел поближе и потрогал ее пальцами: металлокерамика, легкая, но достаточно прочная, чтобы остановить клинок.
— Значит, вы были готовы к бою?
— А как же. Только дурак идет в бой неподготовленным, — ответил он.
Маргарита перестала накладывать ему жидкий бандаж на рану и отступила.
— Тебя же могли убить! — воскликнула она. Но Фукс покачал головой.
— Иногда капитану приходится выпускать пар из экипажа. Пока не заварилась настоящая каша. Я заметил, что такой момент подходит, когда мы вынужденно изменили курс из-за подсолнечного цунами.
— И вы знали, что это должно случиться? — спросил я.
— А ты сыграл в этом свою роль.
— Но меня же могли зарезать! Он снова покачал головой.
— Только после меня. Я, по их замыслу, должен был пойти под нож первым. Ты находился в безопасности, пока я оставался жив.
— Это ваше личное мнение, — фыркнул я. Он снисходительно усмехнулся.
— Это факт, само собой разумеющийся.
Прежде чем я успел ответить ему, Маргарита сменила тему беседы.
— Вану необходимо новое переливание крови. Брови Фукса приподнялись:
— Уже? А я тут кровь теряю понапрасну, — кивнул он на свою рану.
— Об этом я и беспокоюсь, — вздохнула Маргарита. — Если Вану будет нужно переливание каждые несколько дней, больше раза в неделю…
— Нам осталось всего несколько дней, — вмешался Фукс.
— А что потом?
— Потом мы или найдем место катастрофы, или…
— Или что?
— Или улетим отсюда.
— Но все же…
Фукс дал знак рукой, призывая ее к молчанию.
— Я вполне перенесу переливание еще литра-другого.
— Нет, ты не сможешь… Тебе нельзя…
— Не тебе решать, что мне можно и чего нельзя, — объявил Фукс голосом, не предвещавшим ничего доброго. С человеком, обладающим таким голосом, вступать в диспут не хотелось.
— Если бы я только могла выйти на связь с Землей и получить медицинскую карточку Вана… — вздохнула Маргарита.
— Нет.
— Для твоего же блага, — сказала она почти умоляющим голосом.
Капитан сверкнул на нее глазами.
— Я могла бы тогда синтезировать фермент, который нужен Вану. Тогда тебе не пришлось бы больше отдавать свою кровь.
— Я сказал нет.
— Но почему?
— Никаких переговоров с Землей, пока мы не найдем тело Алекса Хамфриса, — объявил Фукс стальным голосом. — Я не дам ни одного шанса Мартину Хамфрису отречься от выплаты призовых денег.
— Даже если это будет стоить Вану жизни?
Он бросил взгляд на меня, затем снова повернулся к Маргарите.
— Литр-два крови в ближайшие дни. Я даю. Тут в разговор вступил я:
— Мои медицинские карточки есть на «Третьене». Ты можешь получить у них формулу фермента.
Фукс решительно затряс головой, но затем переспросил:
— На «Третьене»?
— Он на орбите, летает вокруг планеты.
Капитан задумался, раскатывая засученный рукав и защелкивая радиобраслет на запястье.
— Ладно, — наконец согласился он. — Связаться с компьютером «Третьена». Но не больше того! Больше ни с кем не разговаривать. Ни слова, поняли?
— Да, я поняла, — ответила Маргарита. — Спасибо. Затем она перевела взгляд на меня. В нем читалось ожидание. Через секунду я сообразил, чего она хочет.
— Спасибо, капитан, — промямлил я. Он отмахнулся.
— Кровь нужна?
— Пока я не синтезировала фермент, да, — ответила Маргарита.
— Если это получится, — подчеркнул Фукс. — На «Люцифере» нет биохимической лаборатории.
— Я сделаю все, что могу.
— Хорошо. — Фукс встал. — Теперь спустимся в лазарет и сделаем это переливание, будь оно неладно.
Маргарита уложила меня на стол, а Фукс сел на стул, который ей удалось втиснуть в узкое пространство госпитального отсека. Внешне он выглядел совершенно расслабленным, перекатывая во рту горсть своих пилюль. Я не собирался дожидаться, пока игла войдет в мою руку или в руку Фукса, и не интересовался, в какой очередности это произойдет. Я закрыл глаза.
И, лежа здесь, в лазарете, я вспомнил про другие свои проблемы. Точнее, проблему.
— Я не смогу вернуться в кубрик, — сказал я.
— Почему? — спокойно, как ни в чем не бывало спросил Фукс.
Я открыл глаза и увидел эту чертову иглу, воткнутую ему в руку, и прозрачную трубку, полную крови. Подавляя дрожь, я сфокусировал взгляд на Маргарите, стоявшей над нами с сосредоточенным выражением на ее прекрасном лице.
— После того, что случилось с Багадуром и другими… — начал объяснять я.
— Тебе нечего бояться, — фыркнул Фукс.
— Я и не боюсь, — отвечал я. И это было правдой. Я сам удивлялся, до чего мне было все равно. Я в самом деле не боялся их — и даже не мог себе объяснить этого.
— Тогда в чем же дело? — недовольно спросил Фукс.
— Просто мне трудно заснуть в одном помещении с людьми, которые собирались меня убить.
— Ах, вот в чем дело, — снисходительно ответил Фукс. — Тебе не по себе спать рядом с товарищами-головорезами.