— Но там же нет воздуха!
— Нас научили заклинаниям, чтобы обходиться без него.
— Но сейчас ты не можешь ими воспользоваться, — напомнил я.
— Да? — Ясмин положила руку мне на плечо. — Представь, что мы на Плане Пыли, — сказала она тихо. — Ни умбралов. Ни болот. Ни звука, ни запахов…
— Ни воздуха.
— Тсс, — она приложила палец к моим губам. — Мы на Плане Пыли, и я накрыла нас заклинаниями, внутри которых мы в полной безопасности. В полном уединении. Никого на миллионы миль вокруг, только ты… и я…
Следующий час с лишним мы были не очень бдительными часовыми.
В самом начале второго «дня» на Отрисе нашу деревню посетил один из перевозчиков Стикса. Мы с Ясмин в это время сидели на островке мха, наблюдая, как скульптор умбрал вылепляет из тени нечто похожее на носорога без головы. Этот процесс ничем не отличался от обычной лепки из глины: тут замесить, там придать форму, здесь шлепнуть и придавить; однако, попытавшись коснуться комка темноты, я обнаружил, что он абсолютно бесплотен. Возможно, материал-тень существовал на некоем сдвиге нашего плана бытия, и обращаться с ним могли только умбралы… а может все это чушь, поскольку я не мог придумать разумного объяснения.
Ясмин, конечно, не волновало, «как» создается скульптура из тени. Она то и дело ахала в изумлении, когда рука демона отщипывала кусок темноты или сглаживала неровность на левой ляжке носорога. Несомненно, моя возлюбленная была бы рада мне объяснить, что эта фигура символизирует Дух Иронии, Космическую Насмешку или что-нибудь в этом роде; но я не желал спрашивать. Более того, я даже обрадовался, когда вдоль берега, истерически бормоча, пронеслась группа умбралов — это дало мне повод откланяться. Вскочив на ноги, я побежал к реке, Ясмин поспешила за мной.
Когда перед нами открылся вид Стикса, лодка как раз приставала к берегу. Чуть в отдалении, ритмично пощелкивая зубами, толпились умбралы. Подобным образом они, похоже, выражали дружеское приветствие; демоны продолжали стучать зубами все время, пока перевозчик привязывал лодку к пеньку и взбирался на берег. Ясмин схватила меня за руку и прошептала:
— Кажется, нам пора убираться.
Я все еще колебался. Честно сказать, при взгляде на скелетоподобного перевозчика меня знобило почище, чем во время пробежки в туалет в январе; однако этот тип пока не показывал явной враждебности. Умбралы, похоже, были рады его прибытию… что до меня, то я никогда не встречал подобного существа. Вдруг он разрешит мне пожать свою костлявую руку? Или даже позаимствовать пару кусочков кожи? Хотя нет, сейчас я не рискнул бы его об этом просить. Но и бежать я тоже не собирался. Я просто смотрел, как его безжизненный взгляд пренебрежительно скользнул по нам, будто мы с Ясмин не заслуживали внимания.
Шагнув в кольцо демонов, лодочник поклонился в направлении деревенского костра, затем еще раз в сторону Стикса. Умбралы склонились в ответ, причем, как я заметил, намного ниже — словно крестьяне, гнущие спину перед своим господином. Лодочник принял их приветствие небрежным взмахом руки и громко прочистил горло, словно ему не приходилось разговаривать в течение долгих недель. Когда он, наконец, прокашлялся и открыл рот, голос его зазвучал, как скрежет наждака.
— Приветствую, — сухо произнес он. — Я принес свет в унылый сумрак ваших лачуг… ибо испытываю потребность в художнике.
Ясмин еще сильнее сжала мне руку. Надо бы сказать ей, что у нее слишком длинные ногти.
Спустя пять минут, лодку вытащили на берег, чтобы ее могли осмотреть демоны, считавшие себя художниками. Ее правый борт покрывали те же рисунки, что мы видели раньше на другой лодке: лица представителей разных народов, омраченные глубокой печалью. Они не выглядели заплаканными, не было даже намека на слезы. Напротив, на них лежало выражение давнего, беспрестанного горя, слишком гнетущего, чтобы вылиться в слезы. Нельзя было не признать мастерство неизвестного художника — каждое лицо, изображенное в мягких коричневатых тонах, было с пугающей точностью прорисовано до мельчайших деталей.
В отличие от расписанного правого борта, левый был девственно чист и демонстрировал голое, ошкуренное дерево. Я провел рукой по поверхности — гладкие доски казались недавно выструганными. Перевозчик шагнул в мою сторону.
— Как видите, она только что отремонтирована, — произнес он своим дребезжащим голосом. — Моя лодка пострадала в ходе… финансовых разногласий с одними из пассажиров.
Я сочувствующе хмыкнул.
— Иногда клиентов трудно удовлетворить.
— Воистину. И порой они дурно держатся. — Он улыбнулся. Вид его грязно-желтых зубов навел меня на неприятные мысли. — Однако, теперь, когда моя лодка обновлена, — продолжил лодочник, — я желаю восстановить ее прежний… декор. — Он вновь обратился к толпе умбралов: — Слава о вашем мастерстве разлетелась по всей реке. Я буду рад уплатить справедливое вознаграждение любому, кто сможет скопировать изображения с правого борта лодки на левый.
Собрание разразилось громким шелестом. Каждое перепончатое крыло затрепетало мелкой дрожью.
— Ссскопировать? — зашептались голоса. — Ссскопировать?
— Да, — ответил лодочник. — Эти лица — мой отличительный знак. Мне нужно, чтобы они присутствовали по обе стороны лодки, дабы меня легко узнавали мои… клиенты.
— Ссскопировать? — продолжался шепот. — Ссскопировать лицсса…
— Уверен, это не сложный заказ, — сказал лодочник. — Я захватил нужные краски и даже пару кистей.
— Не лицсса, — сказал стоявший рядом умбрал. — Может быть, изящная мандала в звездном орнаменте?
— Да-сс, — поддержал другой, — или Коссмичесское Яйцссо в венке из ссстилизованных змей?
— Косссы, — взвился третий, — я вижу сссногссшибательный орнамент из персссикового цвета коссс на фоне розовато-лиловых колессс в окружении месссяцссев и дельфинов.
— Каких еще дельфинов? — вздрогнул лодочник.
— Алых дельфинов. Таких пухленьких и ссс молниями иссс хвоссстов.
Лодочник издал сдавленный стон.
— Не надо мне алых дельфинов, ни простых, ни с молнией в заднице…
— Это же сссимвол, — поспешно добавил умбрал. — Дельфины сссимволизируют реку Сстикссс.
— В Стиксе нет никаких дельфинов! — рявкнул лодочник. — Там есть одни гидролоты, которые нарежут филе из ваших идиотских дельфинов только ради забавы — чтобы послушать, как они пищат.
Один из умбралов склонил голову набок.
— А гидролоты ссс молниями сссмотрятссса лучше?
— Гидролот не будет смотреться лучше, даже если надеть мешок на башку не только ему, но и себе. Но мне не нужны гидролоты, мне не нужны стилизованные змеи, мне не нужны изящные мандалы. Все, что мне надо, это точная копия того, что нарисовано у меня на борту, понятно? Это вы сможете?
Умбралы зашумели в возмущенном негодовании и бросились прочь, топоча громче, чем можно было ожидать от теней.
Ясмин шагнула вперед и тронула перевозчика за плечо.
— Сир, — сказала она под топот убегающих демонов, — вам не нужен художник; вам нужен простой шабашник. Позвольте представить, самый непритязательный шабашник в мультивселенной…
Я изо всех сил постарался выглядеть скромным.
В течение следующей пары минут я успел узнать несколько вещей: что скелетоподобные перевозчики, плавающие по Стиксу, называют себя марренолотами; что марренолоты — единственные существа, которые знают секрет хождения по его черным водам; и что наш марренолот — надменный пень по имени Гару, который не признает, как ему повезло найти в Карцери такую деревню, где есть художник, который, во-первых, согласился принять заказ, а во-вторых, не заломил за это непомерную цену.
— В этом нет ни доли везения, — настаивал Гару. — Я лишь сосредоточился на потребности в подходящем художнике, и Стикс сам принес меня сюда. Ты мог быть где угодно на Нижних Планах, но река все равно привела бы меня к тебе… или к кому-то еще, кто столь же искусен и возможно не так запылен этой вонючей дрянью.
Я намеревался в ответ съязвить, но сдержал вертевшиеся на языке слова и вместо этого спросил:
— Ты действительно чувствуешь от меня запах пыли?
— Определенно, — ответил Гару. — И позволь мне заметить: за свою жизнь я дышал зловонием гниющих трупов, испарениями бальзамирующих препаратов, благоуханием тысячи видов речных загрязнений… Но никогда прежде я не чувствовал такого отвратительного аромата, как тот, что исходит от пыли в твоей одежде. — Он склонился ко мне, едва не уткнув зияющую на месте носа дыру в мою куртку, и шумно втянул воздух. — О, да, — выдохнул он с наслаждением, — совершенно невыносимая мерзость.
Ясмин напряглась и медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы.
— Ты тоже Сенсат, не так ли, Гару?
— Могу со всей ответственностью заявить, что принадлежу к Обществу Чувств. Тебя что-то в этом смущает?
— Нет-нет, — ответила она обреченно. — Бритлин, разве ты не должен обменяться с ним тайным рукопожатием или типа того?
— Рукопожатием? — фыркнул я. — Официальное приветствие Сенсатов намного более осязательно, чем обычное рукопожатие.
— Воистину, — подтвердил Гару. — Оно требует сто и двадцать семь тщательно подготовленных реквизитов, занимает полтора дня и может быть выполнено лишь при содействии опытного хирурга.
— Я проделывал его дважды, — сказал я Ясмин. — Помнишь тот шрам, который я показывал тебе ночью? Это все поганая утка — влезла совершенно не вовремя.
— У тебя тоже? — удивился Гару с чем-то похожим на симпатию в голосе. — С некоторых пор я считаю своим долгом таранить лодкой всех уток, что попадаются у меня на пути. Конечно, все мы, марренолоты, любим таранить уток — это наша маленькая традиция; но для меня она имеет свое значение.
— Да? Тогда сбей как-нибудь одну за меня, — попросил я.
Если и существует на свете дружба между человеком и созданием зла, то что-то такое начало зарождаться между мной и Гару.
Мы заключили простую сделку: я расписываю Гару лодку, а он увозит нас из деревни, прежде чем умбралы получат шанс нас убить. Стикс течет через все Нижние Планы и предлагает доступ ко всем мыслимым видам ада, но притом его путь лежит мимо большого числа порталов, и Гару обещал доставить нас к таким, что ведут в относительно безопасное место. Увы, прямого пути в Сигил Гару не знал, но мог показать порталы в так называемые привратные города — аванпосты и перевалочные пункты на границе Нижних Планов и нейтральных Внешних Земель. Из рассказов отца я знал, что при