Из зловонного проема с потерянным видом вышел Иезекия.
— Эй, Бритлин, — сказал он, — видал, как далеко я теперь могу телепортироваться?
Глава 20
Я хотел дождаться Ясмин, Иезекия — Мириам, а Уизл неожиданно изъявил желание подождать нашу приятельницу алу; но медлить было нельзя. На другом куске коры я нацарапал записку о том, что мы отправились дальше втроем… в надежде, что Шекинестер отпустит наших товарищей к тому времени, чтобы ее можно было прочесть.
Молодой и взрослая наги молча посмотрели, как я прислонил кусок коры рядом с дверью часовни. Я хотел предложить им объединиться против наших врагов — небо свидетель, нам бы сгодилась любая помощь, — но чем я мог их заинтересовать? Шансом, что их растерзают умертвия Риви? Или возможностью, что их разум будет порабощен? Взрослая нага, скорее всего, приходится матерью молодому, и ни за что не подвергнет его подобной опасности.
Вместо этого я просто сделал матери знак подойти ближе. Она осторожно заскользила по снегу.
— Если мы проиграем, — сказал я ей тихо, — здесь может стать небезопасно. По ту сторону портала находится Сигил, а в Сигиле могут произойти скверные вещи. Поговори со своими, пусть поставят здесь охрану.
Она на мгновение посмотрела на меня и кивнула.
— Постарайтесь не проиграть, — промолвила нага.
И вместе со своим сыном неслышно скользнула в лес.
Внутренняя обстановка часовни лежала в густом мраке теней, хотя небольшой толике света все же удавалось прорваться сквозь покрытые коркой грязи окна. В воздухе витал запах тлена и сырости, который шел от зарослей плесени, что покрывала давно заброшенные скамьи. На стенах виднелись белые пятна, там, где в трещины между камнями задувало снег, а мерный стук капель близ святилища говорил о протекающей крыше.
Рука Иезекии вцепилась в мой рукав.
— Здесь правда нет привидений? Ноябрь же говорила.
— Слушай, Иезекия, — произнес я, — поправь меня, если я ошибаюсь, но ты прошел испытания в Палатах Света, так?
— Мне не хочется о них говорить, — пробормотал он.
— И в конце, — продолжил я, — вошел в столп огня в окружении сотен живых мертвецов всех мастей. И ты еще беспокоишься о том, что тут могут быть какие-то привидения?
Парень стеснительно прочистил горло.
— Ну, не совсем вошел. Меня как бы завели туда.
— Завели?
— Ну, ладно, затащили. Три вампира, два упыря и такая большая белая штука, которая все время стонала.
— Представляю себе эту картину, уважаемый Простак, — пробормотал Уизл.
— Вот-вот, я еще так орал, что и баньши бы прослезилась. И теперь я как-то не испытываю дружеских чувств к живым мертвецам и надеюсь, они тут нигде не болтаются.
Судя по всему, их здесь и не было. Не считая нескольких жуков, вялых от холода, ничто в часовне не говорило о том, что в ней обитает кто-то живой или мертвый. Мы осторожно прошли по проходу между скамьями, но все было спокойно. Так же спокойно было и на душе — без всякого трепета перед сверхъестественным.
Мягкое свечение портала было трудно увидеть даже во тьме. Как и сказала Ноябрь, он лежал в дверях между главным святилищем и небольшой ризницей в дальнем конце часовни. Мне показалось, что верующим было очень некстати иметь в самом сердце монастыря портал, который реагирует на изображение змеи. Будь у священника татуировка или брошка в виде наги, или даже детский рисунок змейки, войдя в святая святых, он оказался бы посреди Сигила. Неудивительно, что этот культ так и не преуспел.
— Как ты думаешь, куда он нас приведет? — послышался из темноты шепот Иезекии.
— С нашей-то удачей, — ответил я, — это может быть домна Большой Литейной.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал Иезекия раздражающим тоном, — но ты вошел в столп огня в окружении сотен живых мертвецов всех мастей. И ты еще беспокоишься о какой-то там домне?
— Да ну тебя, пень, — сказал я с досадой и, стиснув набросок кобры, ступил в портал…
…и оказался в пустой комнате с заплесневевшими стенами и единственным окном за решеткой. Мебели не было, а напротив окна лежала куча мягкой соломы. Мой нос подсказывал, что она находится здесь так долго, что начала превращаться в труху. К острому запаху гнили примешивался бьющий в нос аромат ночного горшка, который не опорожнялся несколько дней.
И все же, несмотря на зловоние, комната поразила меня одним примечательным зрелищем. На куче гнилой соломы в совершенном спокойствии сидела почтенных лет женщина орк в богато украшенном, атласном подвенечном платье. Когда-то это платье, наверное, стоило уйму денег — его корсаж был искусно украшен бисером и изящной вышивкой. Однако от времени ткань пожелтела и приобрела множество пятен самого разного происхождения.
Старая женщина орк была ничуть не расстроена состоянием своего наряда. Напротив, лицо ее украшала кроткая улыбка, а руки мирно покоились на коленях, как у дебютантки, невозмутимо ожидающей приглашения на танец. Когда позади меня из портала вышли Уизл и Иезекия, женщина встала и сделала вежливый реверанс, как будто люди материализовались в ее нищенском будуаре чуть ли не каждый день.
— Ваши величества, — промолвила она. — Я столько времени ждала вашего появления. Столько времени. Вы решили, кто из вас будет на мне жениться?
Иезекия чуть не прыгнул обратно в портал, но я успел его остановить.
— Вы ошиблись, уважаемая госпожа, — Уизл отвесил женщине поклон с изяществом, достойным ее реверанса. — Мы не из королевского рода и не годимся в супруги.
— Ах, так вы здесь инкогнито, — улыбнулась она. — Как это мило. Но я так долго ждала вас… и так трудно было хранить присутствие духа все эти мучительные дни и ночи. Вне всякого сомнения, вас задержали драконы?
— Что-то вроде того, — пробормотал я, однако, мое внимание было приковано к виду, который открывался из грязного окна за решеткой. Там находилась широкая, мощеная булыжником улица, пара ветхих домов и очередь человекоподобных и прочих существ, мрачно стоящая в первых сумерках у самого здания. Что-то в этой очереди мне показалось знакомым: молодые пары с детьми, которые бились в припадке; более пожилые с носилками, на которых лежали тихие, как покойники, старики; мужчины, которые умоляли видимых только им чудовищ; и женщины, которые дергались при любом звуке, будто он вонзался в них, как игла…
И тут я узнал ее и сразу понял, где мы находимся.
— Это Привратная Обитель, — сказал я Уизлу.
Гном кивнул, словно тоже подумал об этом, но Иезекия переспросил:
— Привратная Обитель?
— Пристанище тех, чей разум поврежден, — ответил Уизл. — Значит, мы и вправду вернулись в Сигил, — добавил он, но голос его выдавал, что Привратной Обители он бы предпочел пропитанные кровью улицы Плэйг-Морта.
Выражение лица Иезекии сказало, что он почувствовал что-то похожее.
— Лучше уйти отсюда, — пробормотал он.
— Ваши величества, прошу вас! — воскликнула старая женщина. — Вы не можете… — Ее взволнованный голос оборвался, и на лице вновь появилась спокойная улыбка. — Ну конечно, вы возьмете меня с собой.
— Уважаемая госпожа, — начал Уизл, но она прикрыла ему рот своей морщинистой рукой, заставив его замолчать.
— Я все понимаю, — сказала она. — Длинные языки разболтают, что юная и беззащитная девушка путешествует без эскорта, в компании трех статных принцев. Но я ждала… Я так долго ждала… и люди уже наговорили столько жестоких вещей. Они пытались сказать мне… они утверждали, что я… глупа. — Ее руки были по-прежнему сложены впереди, но костяшки пальцев побелели, когда она сжала ладони. — Прошу вас, ваши величества… Ведь я так ждала… Я носила это платье… Оно… я откладывала на него каждый фартинг, ведь я знала, что вы появитесь… и женитесь на мне.
Я не мог смотреть в ее глаза, полные слез. Опустив взгляд, я вдруг осознал, что моя одежда была белого цвета, так же как и мантия Уизла и пижонский костюмчик Иезекии. Неудивительно, что она приняла нас за принцев, наряженных как на свадьбу. При виде нас, бедная старая женщина, верно, решила, что мы пришли осуществить ее самые тайные мечтания.
— Как ваше имя, юная госпожа? — спросил я со всей учтивостью.
— Ирэн, если вам это будет угодно, ваше величество, — ответила она в очередном реверансе. Имя было не орочье, но ведь и белое атласное платье не орочий подвенечный наряд. Или она воображала себя человеком, или ее воспитали люди в обычаях, чуждых ее природе. Такое часто бывает в Сигиле.
— Ирэн, — сказал я ей, — меня и моих товарищей принцев ждет рискованное предприятие. Оно будет небезопасным для такой деликатной…
Прежде чем я смог договорить, она схватила меня за руку.
— Прошу вас, не оставляйте меня, — прошептала она. — Если после всего этого вы меня бросите, боюсь, я могу… потерять разум… Пожалуйста, не заставляйте старую женщину лишиться рассудка…
Я повернулся к Иезекии и Уизлу. Они оба уставились в пол.
— Хорошо, — сказал я ей. — Вы можете пока пойти с нами.
Иезекия подал руку Ирэн. Судя по всему, ему было неловко: он держался скованно, будто столб, и не позволял себе смотреть в ее сторону, но при этом парень явно старался соблюсти этикет. Ирэн, похоже, не заметила его напряжения, она пристроилась к нему со спокойствием опытной куртизанки, принимающей руку барона.
В комнате была всего одна дверь, что служила порталом во Внешние Земли. Перед выходом я выкинул свой набросок кобры, в противном случае меня вновь ждала бы часовня. Уизл повел нас по коридору, Иезекия и Ирэн следовали за ним, а я шел в арьергарде, то есть последним, кому открывалась вся грязь и нищета Привратной Обители.
От этого места разило отчаянием. О нем говорили все запахи: плесень, нечистоты и тонкий привкус крови. Но над всем этим висела гнетущая безысходность, столь ощутимая, что мурашки бежали по коже. Половина комнат по коридору была закрыта и заперта на чугунный замок. Двери других были нараспашку, и из-за них доносилось хныканье и стоны жильцов. Некоторые пациенты вышли из комнат, чтобы прислониться к стене, безучастно уставившись вдаль, или стоять и мычать, раскачиваясь и закрыв глаза. На одном была расстегнутая смирительная рубашка, на остальных — грязная, н