Последнее слово эхом отозвалось в группе собравшихся, пронесясь по ней, точно шипение змеи. У достопочтенного Альфреда Клаттера глаза с испугу полезли на лоб и расширились до чрезвычайности, а под невообразимыми роговыми очками они и вовсе казались размером с чайные блюдца. Резко повернувшись к стоявшему справа коллеге, чтобы обсудить столь шокирующее заявление, он больно задел Седрика Джагга своим могучим телескопом.
— Как же так, парень… — пропищал Хайрам Ф. Харп, и на его массивном смуглом лице ясно обозначилась тревога. — Да как же так… конфликтная ситуация… риск… Почему нас не известили?.. С кого спросить?..
— Секундочку, мистер Харп, — сказал Питер, поднимая руку. — Видите ли, находка пересмешника вызвала религиозные трения между двумя племенами живущими на Зенкали.
— Как религиозные трения?! — спросил изумленный Харп. — Ей-богу, что может быть общего между орнитологией и религией?!
— Это долго объяснять, — сказал Питер. — Как только вы разместитесь, вас посвятят во все подробности возникшей ситуации.
— Но ведь вы же сказали — риск… А риск — это связано с опасностью, не так ли, молодой человек? Дайте мне ответ! Объясните мне, что здесь происходит? В конце концов, среди прибывших есть женщины!
— Уверяю вас, все будет принято к сведению, — ободряюще сказал Питер. — Большинство из вас будут размещены в большом здании на окраине Дзамандзара, под охраной отряда лейб-гвардии Его Величества и отряда лоунширцев. Будет сделано все, чтобы ни на минуту не подвергать вас опасности.
— Но все равно, все равно мне это не нравится, — пропищал Харп. — В конце концов, мы, мужчины, отвечаем за себя, но если что-нибудь случится с одной из этих прелестных девочек… Даже подумать страшно!
Он выпустил остаток воздуха из щек; его огромные глаза так выразительно крутились, что «прелестные девочки» застыли в немом восхищении.
— Поверьте моему слову, — серьезно сказал Питер, сам, впрочем, не до конца веря, что говорит правду. — Ситуация стабилизируется, и мы надеемся, что через несколько дней все войдет в нормальное русло.
— Надеюсь, не доходило до кровопролития? — допытывался Харп. — Скажите же, молодой человек: доходило до кровопролития или нет?
Питер изобразил на лице очаровательную и успокаивающую улыбку.
— Да нет, ни одного убитого, — бросил он будто вскользь. — Так, проломили несколько черепов, и все.
— Несколько черепов??? — в ужасе выдавил Харп. — Так вы говорите — несколько че-ре-пов??? Боже!.. Извините меня, но с нами маленькие леди… Боже мой, что все это значит?.. Несколько черепов… Знайте же, молодой человек, что травма черепа может оставить человека калекой на всю жизнь!
— Полагаю, мистер Флокс говорит в фигуральном смысле, — мурлыкающим голосом, словно кошка, играющая мышью, сказал сэр Ланселот, впервые взявший слово. — Я уверен, что Его Величество король Тамалавала делает все, чтобы мы чувствовали себя на Зенкалй как дома. Он просит только о том, чтобы мы приняли к сведению неординарность ситуации и не подливали масла в огонь. Я совершенно уверен, что Его Величество не дал бы нам раз решения сойти на берег, если бы нам угрожала реальная опасность.
Питер моментально вспомнил, как раздражен был владыка, когда заявил в своем утреннем выступлении: «При таком положении дел нам легче было бы обойтись без всей этой толпы любителей животных, но мы не в силах их остановить. С каким бы наслаждением я ткнул кого-нибудь из них копьем в бок!» Но о данном заявлении его королевского величества Питер почему-то умолчал.
— Полагаю, — продолжал сэр Ланселот, аккуратно взявший ситуацию в свои руки, — нам достаточно в точности выполнять то, что скажет мистер Флокс, и все будет в полном ажуре.
— Спасибо, сэр, — сказал Питер.
— Благодарю. Значит, так: предлагаю сейчас же отправиться в тот дом, который мистер Флокс с такой любезностью подыскал для нас, — сказал сэр Ланселот и обратился к Питеру с ласковой улыбкой: — Ну а меня вы поселите в Доме правительства?
Заявление сэра Ланселота звучало скорее как требование, нежели как вопрос. Питер сглотнул слюну и глубоко вздохнул. Он был предупрежден, какого мнения о себе сэр Ланселот.
— Боюсь, не получится, досточтимый сэр, — успокаивающим тоном начал он. — Ввиду нынешней неординарной ситуации Дом правительства переполнен. Сэр Адриан и Изумрудная леди просили меня передать вам свои извинения и разъяснить, что имевшиеся в Доме правительства небольшие свободные площади уже заняты людьми, направленными британским правительством для изучения вопроса, связанного со строительством аэродрома.
— Уф! — сказал сэр Ланселот, концентрируя в этом единственном междометии высшую степень разочарования, отвращения, недоверия, горя и страдания — не многим удается добиться такой выразительности. — Что ж делать! Такие времена настали, что всем нам приходится учиться глотать горькое со сладким.
— Вы правы, сэр, — с улыбкой сказал Питер. — Вы и досточтимый Альфред Клаттер будете моими дорогими гостями. Я постараюсь, чтобы вы чувствовали себя как дома. А теперь, — сказал он, — милости прошу за мной. Вас ожидает целый парк королевских карет. Ну, друзья, по карета-ам!
Питеру удалось без проволочек расселить всю ораву в гостинице, а сэра Ланселота и досточтимого Альфреда он уютно усадил у себя на веранде и вручил каждому по большому стакану виски. Убедившись, что гости чувствуют себя превосходно, Питер рассыпался перед ними в извинениях и сообщил, что торопится на специальную встречу во дворец.
— Как — во дворец? — спросил сэр Ланселот, блеснув глазами; он даже не пытался скрыть своего изумления. — Ах да. Так, стало быть, вы направляетесь во дворец?
— Я езжу туда всякий раз, когда меня вызывают, — подтвердил Питер.
— Мне очень хотелось бы встретиться с королем Тамалавала, — сказал сэр Ланселот. — Мы большие друзья с герцогом Пейзанским, который, если мне память не изменяет, был его однокашником.
— Да, да, вы совершенно правы. А я вожу дружбу с лордом Гроттингли, который, если мне память не изменяет, тоже был его однокашником, — сказал досточтимый Альфред, стремясь не отстать от сэра Ланселота.
— А я на дружеской ноге с принцем Умберто Челлини, с которым, насколько мне известно, король хорошо знаком, — сделал ответный ход сэр Ланселот, грозя поставить досточтимому Альфреду мат. — Я уверен, что король будет рад услышать новости о своих друзьях.
— Конечно, сэр, я ему обо всем доложу, — сказал Питер. — А теперь, простите, я должен ехать.
В связи со сложившимися обстоятельствами король временно снял запрет на въезд в центр города механического транспорта; правда, пользоваться им было разрешено только правительственным чиновникам. Питер позаимствовал у полиции лендровер. Впрочем, население Дзамандзара так привыкло к безобидным королевским каретам, что решительно не желало менять свой образ жизни в связи с появлением смертоносных тарахтелок. Жители, как и прежде, медленно двигались по улицам, останавливаясь поболтать или даже поиграть в кости прямо на проезжей части. Питер негодовал, и все-таки ему пришлось снизить скорость своего механического экипажа до скорости королевской кареты, иначе он передавил бы полстолицы. В результате он опоздал во дворец на целых полчаса и вбежал внутрь в крайне взвинченном состоянии.
Его проводили в королевскую столовую, которую Кинги иногда использовал как конференц-зал. Это был милый зал, выкрашенный кремовой и салатовой краской, с бронзового цвета ковром и лепниной на потолке. Вся компания собралась на одном краю гигантского обеденного стола, во главе которого восседал Кинги в бледно-желтом халате; взгляд его, как всегда, выражал решимость и уверенность в себе. Справа от него ссутулился Ганнибал и, полузакрыв глаза, курил сигару. Слева, будто застыв, сидел сэр Ос берт. Его монокль был настолько прочно ввинчен в глазницу, будто составлял неотъемлемую часть тела. За ним сидел лорд Хаммер — дородный, мясистый, с черными как сажа волосами и розовым, как у младенца, лицом. Только острые фиолетовые глаза, похожие на лисьи, разрушали впечатление невинности. Его крупные короткие руки постоянно чертили золотым карандашом в роскошном блокноте какие-то невообразимые конструкции. Прибавьте к этому дорогую зажигалку, золотой портсигар и роскошный футляр от очков — и портрет готов. Когда Питер влетел в зал, все обернулись к нему.
— А, это вы, Питер, — сияя, сказал король. — С добрым утром! Наконец-то вы здесь… Ну, все в порядке, можем начинать.
— С добрым утром, Кинги, — сказал Питер, занимая место по соседству с Ганнибалом. — Простите за опоздание, но я забегался, размещая последнюю партию вновь прибывших.
— Понятно, — хмуро сказал Кинги. — И с ними — доблестный сэр Ланселот? Я не сомневался, что рано или поздно он даст о себе знать.
При упоминании этого имени лорд Хаммер чуть не выронил свой карандаш, а сэр Осберт изобразил на лице удивление.
— Сэр Ланселот? — выпалил он, еще крепче ввинчивая свой монокль в глазницу и глядя на Кинги так, как смотрит на монарха простой зевака, случайно оказавшийся на параде. — Тот самый сэр Ланселот Хейверли-Эггер? Так этот разбойник тоже здесь?!
— Как, вы знаете сэра Ланселота? — спросил Кинги.
— Знаю ли я сэра Ланселота? Не то слово! — с чувством произнес сэр Осберт. — До того осатанел, что и слышать о нем не хочется! Он из этих сумасшедших любителей животных. Чуть что, сразу лезет и затевает склоку! Нельзя копнуть лопатой землю, чтобы Он тут же не появился с кучей таких же, как он, чокнутых и не устроил скандала: мол, здесь нельзя строить, потому что это, видите ли, угрожает какому-нибудь редкому горностаю или ласке. Или, мол, нельзя осушать это болото, потому что здесь водится какая-то уникальная гадюка или жаба! Понимаете теперь, какая угроза от него исходит? Он же просто враг прогресса!
— Боюсь, что он прибыл на Зенкали именно с этой целью, — сказал Кинги. — Было бы наивно думать, что он с одобрением отнесется к строительству плотины и аэродрома, тем более теперь, когда мы заново обрели птицу-пересмешника.