Я и вправду превратился в сборщика средств, рыскающего по всему миру в поисках денег для спасения животных. Я ненавижу все, что я делаю, за исключением общения с животными, я терпеть не могу заседать в комитетах, но не порвать с этим. Должно быть, я смогу только тогда остановиться, когда меня придется возить в инвалидной коляске…»
Несмотря на свою нелюбовь к этому неблагодарному ремеслу, почетный директор Треста немало преуспел в поиске средств для зоопарка. Лично мне огромное удовольствие доставляет его рассказ о том, как на Джерси появился Центр по разведению рептилий.
«Собирать деньги на охрану животных всегда нелегко, но это относительно просто, когда речь идет о чем-то вроде гигантской панды, например, о чем-то таком пушистом, красивом… Но собирать деньги на змей, черепах и прочих гадов и в самом деле трудно. Не думаю, чтобы у меня когда-нибудь появились деньги на строительство нашего центра по разведению рептилий, если бы несколько лет назад у нас на Джерси не состоялась конференция. Как-то после одного из заседаний ко мне подошел член Треста из Канады, несколько напоминавший изрядно состарившегося хиппи своей сверкающей лысиной, длинными редкими локонами и потертыми залатанными джинсами, который с ужасающим акцентом обратился ко мне: «Мистер Дьюррелл, я у вас был несколько раз, и нахожу, что все чудесно. Я вот думаю, что животные чудесные и вообще, а вот террариум воняет, да сэр, просто воняет!». На что я ответил: «А что вы, собственно говоря, ждали от бывшего гаража? Дайте нам денег, и я вам построю лучший террариум в мире». Канадец исчез, и снова появился после окончания конференции с вопросом, какая сумма требуется. Чтобы отделаться от него, я наугад назвал казавшуюся мне огромной сумму в двадцать пять тысяч фунтов, на что он задумчиво ответил, гнусавя и растягивая слова: «Знаете, так уж случилось, что среди прочих своих достоинств, я — эксцентричный миллионер…» Ноги у меня подкосились, и я, заикаясь и проклиная себя за то, что не назвал большую цифру, дрожащим голосом пригласил его пройти в дирекцию.
Чудаковатый джентльмен оказался доктором Джефри Гаэрти[167]. Центр для рептилий был возведен в рекордно короткие сроки.
При большом скоплении публики Центр торжественно открыла принцесса Анна, которая после беглого знакомства с рептилиями, поспешила в зоопарк, где ей был представлен выводок юных горилл. Удовольствие от знакомства было, надеюсь, обоюдным, но особенно горилл восхитила широкополая шляпа принцессы, детеныши не смогли устоять перед искушением, и сцапали головной убор Ее Королевского Высочества…»
Подобные случаи вносят приятное разнообразие в жизнь директора зоопарка, но, увы, они слишком редки. Оснований для пессимизма гораздо больше: «Мы добились успешных результатов в спасении животных, но наши успехи недостаточны в том смысле, что дело продвигается слишком медленно. Я вынужден наугад бродить повсюду в поисках денег и убеждать правительства сделать то-то и то-то, а каждый день приходят все более ужасающие сводки о том, что творится вокруг. 24 часа в сутки я пребываю в отчаянии от того, как мы обращаемся с природой. И все-таки надо бороться, а иначе для чего же мы живем на этом свете?»
Кстати, о борьбе, так как это слово у нас обычно ассоциируется с идеологической борьбой. Вопреки тому, что неоднократно приписывалось Дарреллу, он — глубоко аполитичный человек, и глупо было бы ожидать от него чего-нибудь другого. Его интерес к политике характеризует такой эпизод: в разгар столкновений на Фолклендских островах, Даррелл как-то выразил недовольство «железной леди». Причина недовольства не имела ничего общего с политикой: боевые действия на Фолклендах угрожали судьбе обитавшего там гуся.
Несколько лет назад Джеральд и Ли Дарреллы побывали в нашей стране. Поездка была организована канадской телекомпанией «Праймидиа Продакшнз», президент которой, мистер Патрик Фернс, такой горячий поклонник творчества Даррелла, что последние годы все фильмы Джеральда снимает именно «Праймидиа». Чету Дарреллов сопровождал личный помощник Джеральда Джон Хартли, чья внешность вполне оправдывает прозвище «Долговязый Джон» (по-моему, лучшего исполнителя роли Жака Паганеля во всем мире не найти).
Дарреллы пробыли в СССР довольно долгое время, побывав в таких уголках заповедной природы, куда простой смертный может попасть только благодаря «Клубу путешественников» или «В мире животных». Впрочем, Дарреллам не разрешили снимать на Дальнем Востоке и… в Москве, на Птичьем рынке. Птичий рынок привел Дарреллов в неописуемый восторг — Ли порывалась скупить всех котят, даже самых тощих и паршивых, а Джерри уделил довольно много внимания общению с нутриями. Боюсь, что у меня не хватит слов, чтобы описать энтузиазм завсегдатаев Птичьего рынка — всеобщий подъем завершился тем, что Даррелл, которому было трудно ходить, сидел как султан в шезлонге под огромным полосатым зонтом, пил чай из термоса и милостиво раздавал автографы. Наверно, теперь уже можно покаяться — это я возил Дарреллов и Хартли на Птичий рынок…
О пребывании Джеральда в СССР написано очень много, снят 13-серийный телефильм, в издательстве «Макдональд» выпущен фотоальбом. Другие результаты поездки: белые ушастые фазаны, поселившиеся в вольерах Московского зоопарка (кстати, еще раньше, до повального увлечения сексом и СПИДом, с Джерси прибыл очковый медведь с совершенно недвусмысленными намерениями обзавестись в Москве потомством), множество фальшивых автографов Даррелла и масса интервью. Как очевидец событий, объективности ради должен сказать, что часть интервью Даррелл вообще не давал, а в некоторых других ему приписывается то, чего он вообще не говорил — отчасти из-за нетвердого знания английского языка журналистами, отчасти из-за нелестных оценок некоторых аспектов охраны природы в нашей стране.
Я надеюсь, что вы прочтете не только книгу «Зоопарки», но и это послесловие. Книга была написана давно и для детей, но читать ее должны в первую очередь взрослые — так мало мы знаем о зоопарках. Мне очень хочется верить, что прочтя книгу Даррелла и этот очерк, вы задумаетесь над плачевным состоянием отечественных зоопарков и хоть чем-то поможете им.
Пользуясь случаем, я хотел бы выразить свою признательность тем, кто прочел это послесловие, еще раз поблагодарить Джеральда и Ли Дарреллов за огромное счастье работать с ними, а также сказать спасибо Джону Хартли за любезно предоставленную информацию.
Алексей Голованов
РАССКАЗЫ(сборник)
Предварение
Новобрачная — женщина, у которой
виды на прекрасное будущее уже позади.
Все истории в этом повествовании правдивы — точнее, некоторые правдивы, некоторые содержат зерно истины в декоративной оболочке. Что-то я сам пережил, о чем-то мне поведали другие, а я использовал услышанное в своих целях; недаром сказано: «Не говори ни о чем писателю, если не хочешь, чтобы тебя пропечатали».
Естественно, вы от меня не услышите, какие из этих историй правдивы целиком, какие только наполовину, однако надеюсь, они от этого не доставят вам меньше удовольствия.
Джеки Даррелл
СМЯТЕНИЕ ОТ ЧТЕНИЯ
Выросший в семье, где книги почитались столь же необходимыми для жизни, как пища, воздух и вода, я всегда поражался, как мало читает средний человек. Недоверие, с каким известные диктаторы относились к книгам, казалось мне странным, ведь книга не только учитель, но и прекрасный друг. Велико влияние книг на людей, достаточно назвать «Происхождение видов», «Капитал», Библию, но какое смятение в умах может произвести книга, я по-настоящему узнал лишь после того, как принес в гостиницу «Ройял Пэлис Хайклифф» труды Хэвлока Элиса.
По прибытии в Борнмут я первым делом помчался в мою любимую книжную лавку на Крайстчерч-роуд. В высоком узком здании здесь помещается огромное увлекательнейшее собрание новых и букинистических книг. На первом этаже и в подвале на вас устремлены несколько ядовитые взоры новых книг в разноцветных суперобложках, но поднимитесь наверх по скрипучим неровным ступенькам, и вам откроется диккенсовский ландшафт. В каждой комнате от пола до потолка выстроились на полках плотные ряды старых книг. Полки встречают вас на узких лестничных площадках, и дальше они окружают вас со всех сторон, образуя чудесное, теплое, ароматное чрево.
Возьмите любую книгу — у каждой свой запах. Одна пахнет не только пылью, но и грибами, другая — осенним лесом или цветущим ракитником под ярким солнцем, третья — жареными каштанами. Есть книги, пахнущие едким дымком горящего угля, есть благоухающие медом. Но мало запахов — они дивные на ощупь в своих тяжелых кожаных переплетах, лоснящиеся, точно тюленья кожа, с жилками золотых букв на глянцевитых корешках.
Книги толщиной с бревно, книги тонкие, как прутик, бумага толстая и мягкая, как листья наперстянки, хрустящая и белая, как лед, легкая и ломкая, как иней на паутине. А цвета переплетов… Цвета восхода и захода, багряной осенней листвы, покрытых вереском зимних холмов; форзацы — разноцветные, мраморные, точно некие марсианские облака. И всем этим упиваются и наслаждаются ваши органы чувств еще до того, как вы прочли названия («Великий Красный остров — Мадагаскар», «От Пекина до Лхасы», «Через бразильские дебри», «Сьерра-Леоне — люди, продукты и тайные общества») и вот наступила дивная минута, когда вы открываете книгу, словно волшебную дверь.
Тотчас книжная лавка куда-то исчезает, и вы вместе с Уоллесом впитываете густые запахи Амазонии, вместе с Мэри Кингсли торгуетесь с продавцом слоновой кости, вместе с Дю Шаллю оказываетесь лицом к лицу с разъяренной гориллой, в тысячах романах предаетесь любви с тысячами прекрасных женщин, вместе с Сидни Картоном идете на гильотину, смеетесь вместе с тремя джентльменами в одной лодке, отправляетесь вместе с Марко Поло в Китай. И все это вы делаете, стоя на жестком неровном полу, с магическим паспортом в руках, без малейших затрат. Вернее, мне следовало бы сказать, что вам это может не стоить ни гроша, ибо лично я не способен войти в книжную лавку без денег и выйти из нее с пустыми руками. Всякий раз моя чековая книжка худеет, и чаще всего приходится вызывать такси, чтобы отвезти мою добычу.