И вдруг в момент полного отчаяния он все же случайно натолкнулся на карман. Но он, как и ридикюль, был пуст!
— Простите, — сказал Джонни кебмену, — но я, кажется, забыла дома свой кошелек.
Кебмен заявил, что эти басни ему хорошо известны, и приготовился слезть с козел. Толпа, которая теперь насчитывала более десятка зевак, поглядывала сочувствующе. Позже Джонни пришло в голову, что стоило предложить кебмену свой зонтик: по крайней мере, зачлись бы восемнадцать пенсов. Хорошие мысли всегда приходят позже. Единственное, о чем он мечтал в тот момент, это попасть домой.
— Эй, кто-нибудь! Придержите лошадь! — выкрикнул кебмен.
К мирно дремавшей кобыле потянулось несколько рук, что повергло животное в дикий испуг.
— Эй, держи, сбежала! — заорал кебмен вслед бегущему Джонни.
— Чуть не упала! — подхватила в возбуждении толпа
— В юбках запуталась, — пояснила неряшливо одетая женщина. — С ними одна морока.
— Да нет же, нет! Снова поднялась! — радостно возвестил паяльщик, с чувством хлопая себя по ляжкам. — Ей-Богу, ну и прыткая, каналья!
К счастью, площадь оказалась относительно пуста, а Джонни проявил себя отменным бегуном. Высоко задрав все свои юбки и поддерживая их левой рукой, он пронесся через площадь со скоростью пятнадцать миль в час. Наперерез ему выскочил подручный мясника с растопыренными руками. В последующие три месяца этот подручный пребывал в отчаянии, поскольку все кричали ему вслед: «Ага! Это ведь тот самый, которого сбила с ног и по которому пробежалась одна леди!»
Тем временем Джонни, миновав Клеменс-Инн, достиг Стрэнда. Погоня осталась далеко позади. Опустив юбки, Джонни придал себе более женственный вид. По Боу-стрит и Лонг-Айкер он благополучно добрался до Грейт-Куин-стрит. На пороге собственного дома его разобрал смех. Все, что с ним сегодня происходило, было забавно; и все же в целом он не жалел, что это уже позади. Всякой шутке в конце концов должен быть предел Джонни позвонил в колокольчик.
Дверь открылась. Джонни хотел было скользнуть внутрь, но путь ему преградила длинная и костлявая женщина
— Что вам угодно? — осведомилась она.
— Хочу войти в дом! — пояснил Джонни.
— Зачем вам входить в дом?
Вопрос показался Джонни весьма глупым. После некоторого размышления до него дошло, почему он был задан. Костлявая женщина была вовсе не мисс Пегг, его домохозяйка. Вероятно, ее приятельница.
— Не беспокойтесь, — сказал Джонни. — Я тут живу. Просто оставила дома ключ от входной двери.
— Здесь никакие дамочки не живут, — объявила костлявая. — Более того, дамочкам тут вообще не сдается.
Все это было крайне огорчительно. Джонни, при всей его радости у родного порога, не мог предвидеть подобного оборота. Значит, теперь необходимо раскрыть весь обман. Единственное, на что Джонни надеялся, что это не дойдет до слуха сотоварищей по клубу.
— Попросите миссис Пегг выйти на минутку! — предложил Джонни.
— Нету дома, — пояснила костлявая дама.
— Как… нет дома?
— Отбыла в Ромфорд, если вам угодно, навестить свою матушку.
— В Ромфорд?
— Вы что, плохо слышите? — резко парировала костлявая.
— И когда… когда она ожидается обратно?
— В шесть вечера в воскресенье, — сказала костлявая.
Джонни взглянул на нее и понял, что эта дама, расскажи он ей все как есть, чистую правду, ни за что не поверит ни одному его слову. И тут на выручку явилась спасительная мысль.
— Я сестра мистера Балстроуда, — кротко сказал Джонни, — он ждет меня.
— Вы как будто сказали, что живете здесь? — напомнила ему костлявая.
— В том смысле, что это он тут живет, — отвечал бедняга Джонни еще более кротким голосом. — Понимаете, он снимает тут, на втором этаже.
— Это мне известно, — отвечала костлявая особа. — В данный момент его нет дома.
— Нет дома?
— Он ушел в три часа.
— Так я поднимусь к нему, подожду, — предложил Джонни.
— Нет уж, не стоит, — сказала костлявая.
На мгновение Джонни пришло в голову решиться на прорыв, однако вид у костлявой дамы был весьма грозный и решительный. Такая способна на все; может, даже полицию вызовет. Джонни всегда мечтал увидеть свое имя в газетах, однако в данном случае такого желания у него почему-то не возникло.
— Пожалуйста, впустите меня! — взмолился Джонни. — Мне больше некуда идти.
— Пойдите и слегка прогуляйтесь, — предложила костлявая. — Думаю, он скоро вернется.
— Но, видите ли…
Костлявая захлопнула дверь перед его носом.
У входа в ресторанчик на Веллингтон-стрит, откуда доносились аппетитные ароматы, Джонни остановился и принялся размышлять.
— Куда, черт подери, подевался мой зонтик? Только что был… и уже нет. Наверное, я обронил его, когда тот тупой мерзавец пытался меня задержать. Ей-богу, вот уж повезло так повезло!
Проходя мимо другого ресторанчика на Стрэнд, Джонни снова остановился.
— Где же я буду жить до конца воскресного дня? Где я буду спать? Может, телеграфировать родителям?.. Ах, черт! Какое там телеграфировать! Ведь у меня ни пенни… Смехотворная ситуация, — произнес Джонни, сам того не замечая, вслух, — право же, смехотворная ситуация. А, да пошел ты!..
Эти последние бранные слова обрушились на голову посыльного-переростка, который вознамерился полезть к Джонни с ухаживаниями.
— Ведь это надо же! — воскликнула проходившая мимо молодая цветочница. — А еще небось благородной себя выставляет!
— В нынешние времена, — заметила пуговичная торговка, расположившаяся на углу Экстер-стрит, — чуть что, каждый может тебя обложить.
Влекомый новой идеей, возникшей у него в голове, Джонни направил свои стопы к Бедфорд-стрит.
«А почему бы и нет? — рассуждал сам с собой Джонни. — Ведь у других-то подозрений не возникает! Значит, и у них не возникнет. Но если им удастся меня разоблачить, они мне всю жизнь это припоминать будут. Хотя почему они обязательно должны меня разоблачить? Право, надо все же принимать какое-то решение!»
И Джонни ускорил шаг. У дверей Автолик-клуба он мгновение колебался но затем, собравшись с духом, толкнул вращающуюся дверь
— Пришел ли мистер Херринг… мистер Джек Херринг?
— Он в курительной, мистер Балстроуд! — ответил старый Гослин, не поднимая глаз от вечерней газеты.
— Ах, не пригласите ли вы его на минутку выйти?
Старый Гослин оторвал взгляд от газеты, снял очки, протер их, снова надел.
— Скажите ему, пожалуйста, что его ожидает мисс Балстроуд… сестра мистера Балстроуда.
Старый Гослин застал Джека Херринга как раз посредине рассуждений, касающихся личности Гамлета: был ли тот и в самом деле безумен?
— Вас ожидает леди, мистер Херринг! — провозгласил Гослин.
— Кто?
— Мисс Балстроуд, сестра мистера Балстроуда. Она ждет в вестибюле.
— Не предполагал, что у него имеется сестра, — заметил Джек Херринг.
— Погодите-ка! — сказал Гарри Беннет. — Прикройте дверь. А вы постойте! — Последние слова относились к старому Гослину, который, прикрыв дверь, возвратился к компании. — Леди в светло-лиловом платье с кружевным воротничком, с тремя оборками на юбке?
— Именно так, мистер Беннет! — подтвердил старый Гослин.
— Это сам Птенчик и есть! — заявил Гарри Беннет.
Проблема гамлетовского безумия была тотчас позабыта.
— Нынче утром я заходил к Стинчкомбу, — пояснил Гарри Беннет, — вижу, лежит это платье, а поверх счет с его адресом. Именно такое платье. Это все его шуточки… он решил над нами посмеяться.
Члены Автолик-клуба переглянулись.
— Я бы сказал, попытка, не лишенная смысла, если все, конечно, хорошенько продумано, — заметил Малыш после длительного молчания.
— Вот именно, — согласился Джек Херринг. — Всем оставаться здесь. Было бы жаль не воспользоваться случаем и не перехитрить его.
Члены Автолик-клуба покорно ждали. Через некоторое время Джек Херринг вернулся в курительную.
— Истории печальней мне в жизни слышать не доводилось, — шепотом сообщил Джек Херринг. — Бедное дитя нынче утром выехала из Девоншира, чтобы увидеться с братцем. Оказалось, его дома нет, отсутствует с трех часов дня. Девица опасается, не случилось бы с ним чего. Домохозяйка отбыла в Ромфорд навестить свою матушку. Вместо себя оставила какую-то странную особу, которая не пускает девицу на порог.
— Как это печально, когда невинное и беспомощное создание попадает в беду! — тихонько посетовал Сомервиль, адвокат без практики.
— Но это еще не все! — продолжал Джек. — У бедной девицы украли все ценное, что у ней было при себе, даже зонтик, у бедняжки теперь ни гроша! Ей нечем заплатить за обед. Негде даже спать!
— Звучит как по писаному! — заметил Порсон.
— Мне кажется, все ясно, — сказал адвокат без практики. — Произошло следующее. Он вырядился, замышляя нас посмешить, вышел из дома, забыв прихватить с собой деньги и ключ от дома. Его домохозяйка отбыла в Ромфорд, а может, и нет. Как бы то ни было, ему пришлось стучать в дверь и пускаться в объяснения. Так что он нам предлагает?.. Одолжить ему соверен?
— Одолжить ему два соверена, — ответил Джек Херринг. — Чтоб прикупить себе надлежащий костюм.
— Не делайте этого, Джек! Судьба направила его в наши руки. Наша обязанность — продемонстрировать ему всю никчемность подобных бессмысленных эскапад!
— По-моему, нам стоит его накормить, — предложил тучный и добродушный Порсон.
— Я бы предпочел, — сказал с усмешкой Джек Херринг, — отправить его к миссис Поустуисл. Она в некотором роде моя должница. Это я помог ей открыть почтовое отделение. Оставим его там переночевать, при этом наказав миссис Поустуисл не спускать с него заботливых глаз. Завтра бедняге точно будет не до веселья и ему же первому надоест собственный розыгрыш.
Предложение выглядело довольно заманчиво. Семеро членов Автолик-клуба галантно вызвались сопроводить «мисс Балстроуд» на ее новое поселение. Джек Херринг горячо и ревностно обеспечил себе право нести ее ридикюль. «Мисс Балстроуд» было дано понять, что все семеро с радостью готовы сделать для нее все, что в их силах, и исключительно ради ее братца, наимилейшего из юных представителей человечества. Сама «мисс Балстроуд» должной благодарности явно не испытывала. Она по-прежнему считала, что, если бы хоть один из них одолжил ей пару соверенов, услуги всех остальных просто не потребовались бы. Что все члены Автолик-клуба, разумеется, в ее же интересах, категорически отвергли. Ее, напомнил ей Джек Херринг, уже и так сегодня безжалостно обокрали. Лондон таит в себе опасности для молодых и неопытных девиц. Будет гораздо лучше, если друзья брата станут охранять ее, удовлетворяя ее простейшие потребности. И хоть отказать леди для них весьма болезненно, все же благополучие сестры их дражайшего сотова