— Конечно. Само собой, тех, которые признает Вселенский союз.
— Архивные чертежи мог кто-либо изменить?
— Извне? Нет, конечно. Архивы не соединены с внешней сетью. Отчасти для предотвращения взлома. Все данные передаются через библиотекаря. Такая вот у нас система безопасности.
— Я так и думал. Есть у меня хоть малейший шанс получить от тебя чертежи «Интрепида»?
— Если не ошибаюсь, они не засекречены, так что проблем быть не должно. Хотя, наверное, придется отредактировать информацию о компьютерной сети и вооружении.
— Это ничего. Меня интересуют не они.
— Кстати, ты ведь служишь на «Интрепиде». Не можешь взять чертежи из корабельной базы данных?
— Я-то могу. Только на корабле кое-что перестроили, а мне хотелось бы глянуть на исходники. Для сравнения.
— Хорошо. Я скопирую чертежи и вышлю тебе, когда вернусь в библиотеку. Самое меньшее — через пару часов.
— Ладно. И еще: пожалуйста, не высылай их на мой адрес на «Интрепиде». — Даль назвал адрес ящика на почтовом сервере общего доступа, созданного еще в годы учебы в академии.
— Ты ведь знаешь, я должна зафиксировать запрос. В запись включается и адрес отправки данных.
— Без проблем. Я ничего не пытаюсь скрыть от Вселенского союза. Клянусь, никакого шпионажа.
— И этот человек звонит своей лучшей подруге из общественного гиперволнового терминала. Отчего-то ты не пользуешься личным телефоном.
— Кейси, поверь, я не склоняю тебя к государственной измене.
— Ладно. Мы старые приятели и все такое, но, знаешь ли, электронный шпионаж в мои обязанности не входит.
— За мной должок.
— Как только объявишься в Бостоне, с тебя хороший обед. Знаешь, жизнь библиотекаря-архивариуса не слишком богата на события. Хочется приобщиться к чужим приключениям.
— Поверь, сейчас я бы с радостью стал библиотекарем.
— Подлизываешься? Я вышлю данные, как только доберусь до кабинета. А теперь закругляйся, пока еще хоть какие-то деньги остались.
— Пока, Кейси, — улыбнулся Даль.
— Пока, — ответила она и отключилась.
Добравшись до люкса, Эндрю обнаружил там неожиданного гостя.
— Энди, ты ведь знаком с лейтенантом Керенским? — осведомилась Дюваль на удивление равнодушно.
Она и Хестер с двух сторон подпирали лейтенанта, уложив его руки себе на плечи, и, похоже, пытались удержать его в вертикальном положении. Одной рукой офицер крепко сжимал стакан с выпивкой.
— Сэр, — произнес Даль.
— Энди! — выговорил Керенский заплетающимся языком.
Он отцепился от Дюваль с Хестером, сделал два неверных шага и хлопнул Даля по плечу.
— Мы же в увольнении! Все ранги остались на борту! Для тебя я сейчас просто Анатолий! Ну-ка, назови меня по имени!
— Анатолий, — послушно сказал Даль.
— Видишь, это совсем не трудно.
Керенский залпом опорожнил стакан.
— А у меня выпивка кончилась, — объявил он и побрел прочь.
Даль глянул вопросительно на Дюваль и Хестера.
— Он заметил нас у входа в отель и присосался как пиявка, — пожаловалась Майя.
— Пьяная пиявка. Он наклюкался еще до нас, — пояснил Хестер.
— Пьяная похотливая пиявка, — добавила Дюваль. — Положил руку мне на плечо, чтобы сиськи пощупать. Лейтенант он или нет, я ему ввалю по полной.
— Пока план такой: напоим его до потери сознания, прежде чем он полезет к Майе, — объяснил Хестер. — Затем спустим по бельесбросу.
— Черт, опять он! — прошипела Дюваль.
Керенский приковылял назад. Шел он скорее вбок, чем вперед. Остановился, пытаясь поймать равновесие.
— Слушайте, а оставьте его на меня, — предложил Даль.
— Серьезно? — поразилась Дюваль.
— Ну да. Я посижу с ним, пока он не отключится.
— Парень, с меня минет.
— Э-э, что? — переспросил Даль.
— Что? — переспросил Хестер.
— Ой, пардон. В пехоте, когда кто-нибудь делает для тебя что-то хорошее, принято говорить, мол, ты должен ему секс. Если сделал мелочь, то вздроч. Среднее что-нибудь — минет. Ну а если одолжение на все сто, то перетрах. Это я по привычке ляпнула. Просто выражение такое.
— Ясно. — Даль вздохнул.
— Чтобы без непоняток: минет не предполагается.
— Но идея хорошая, — одобрил Даль и, глянув на Хестера, спросил: — Ты тоже хочешь задолжать мне минет?
— Как раз размышляю, — ответил тот.
— О, вы про минет? — пробормотал Керенский, доковыляв наконец.
— Да, я тоже в долгу, — подтвердил Хестер.
— Отлично! До встречи, — попрощался Даль, и Хестер с Дюваль стремительно удалились.
— Куда это они? — спросил Керенский, растерянно моргая.
— Они готовят вечеринку в честь дня рождения, — объяснил Даль. — Сэр, почему бы вам не присесть?
Он указал на диван.
— Зови меня Анатолий. Господи, как я ненавижу, когда в увольнительной обращаются по званию.
Он тяжко шлепнулся на диван, умудрившись при этом не расплескать свое пойло.
— Мы ж все братья по оружию, правда? Конечно, за исключением тех, кто сестры по оружию.
Он завертел головой, пытаясь отыскать Дюваль.
— Мне нравится твоя подруга.
— Я в курсе, — сообщил Даль, садясь.
— Знаешь, она спасла мне жизнь. Она — ангел. Думаешь, я ей нравлюсь?
— Нет.
— Почему это нет? — обиделся Керенский. — Она что, женщин предпочитает или вроде того?
— Она замужем за своей службой.
— А-а, замужем, — протянул Керенский разочарованно, очевидно не расслышав фразу целиком.
И основательно отхлебнул.
— Можно, я спрошу кое-что? — начал Даль.
Лейтенант шевельнул свободной рукой — мол, валяй.
— Как вы умудряетесь так быстро выздоравливать?
— Ты о чем?
— Помните, как вы заболели меровианской чумой?
— Конечно. Я чуть не умер.
— Знаю. Но через неделю вы возглавили разведмиссию, куда попал и я.
— Ну, знаешь, я ведь поправился. Они нашли лекарство.
— Да. Я принес это лекарство коммандеру К’роолю.
— Так это был ты! — завопил Керенский и, бросившись на энсина, облапил его что есть мочи.
Пойло выплеснулось из стакана и попало на шею Даля.
— И ты спас мне жизнь! В этой комнате полно людей, спасших мне жизнь! Я люблю вас всех!
Керенский прослезился.
— Рад был помочь, — сказал Даль, пытаясь со всей осторожностью спихнуть с себя тушку хнычущего лейтенанта.
Все прочие в комнате демонстративно не замечали возни на диване.
— Знаешь, даже если учесть лекарство, ты выздоровел очень быстро. А потом тебя серьезно ранило в разведмиссии, в которой участвовал и я. Но спустя пару дней ты снова бегал, как ни в чем не бывало.
— Что ж, современная медицина творит чудеса. Плюс к тому я всегда быстро выздоравливаю. Это наследственное. У меня предок нюхнул пороху в Великую Отечественную, воевал за русских под Сталинградом. Говорят, его два десятка немецких пуль продырявило, а он еще пошел в атаку. Фантастический парень! Так вот я в него. Наверное. — Лейтенант глянул на свой стакан и заключил грустно: — Раньше тут было больше.
— Как хорошо, что вы так быстро поправляетесь, ведь вас постоянно ранят.
— Да уж! — вдруг рявкнул Керенский. — Спасибо! Никто вокруг не замечает! То есть, ну что за хрень? Я ж не совсем дурак или неумеха. Но всякий раз, когда отправляюсь в разведмиссию, все наперекосяк. Знаешь, к примеру, сколько раз меня дырявили?
— Три раза за последние три года.
— Вот-вот. Плюс все прочее дерьмо. Ты ж представляешь, каково оно. Чертов капитан и К’рооль, наверное, куклу вуду с меня слепили и развлекаются.
Лейтенант замолк, погрузившись в мрачные размышления и, кажется, уплывая в сон.
— Кукла вуду! — буркнул Даль, разбудив лейтенанта. — Что, в самом деле?
— Ну, не буквально. Но это все так глупо — слов нет. Будто когда капитан с К’роолем догадываются, непонятно как, что миссия провалится, то зовут меня и говорят: «Керенский, вот для тебя идеальное задание», а я иду, и там кто-нибудь, мать его перетак, протыкает мне селезёнку. И каждый второй раз приключается что-нибудь наитупейшее, о чем я и понятия не имел. Слушай, я же астроштурман. Да я охрененный астроштурман! Я просто хочу прокладывать маршруты, понятно?!
— Почему ты прямо не укажешь на это капитану и К’роолю? — предложил Даль.
Керенский ухмыльнулся. У него даже губа задрожала от усилия изобразить сарказм.
— И что я им скажу? — вопросил он и принялся раскачиваться, будто Шалтай-Болтай на стене. — О капитан, коммандер К’рооль, не могу я идти в эту миссию, пусть вилкой в глаз ткнут кому-нибудь другому.
Он вдруг замер и пожаловался:
— Честно говоря, я и сам не понимаю. Когда мне задание дают, все кажется разумно и к месту. А тебе не кажется?
— Не кажется, — сказал Даль.
— Когда капитан назначает меня в группу высадки, у меня словно переключаются мозги, — выговорил Керенский озадаченно, будто отчаянно пытаясь что-то понять. — Я тогда чертовски уверен в себе, и нет ни малейших сомнений в том, что именно астроштурману положено собирать медицинские пробы, драться с роботами-убийцами и так далее. Потом я возвращаюсь на «Интрепид», прихожу в себя и думаю: какого хрена я делаю? Это ж бессмысленно, тебе не кажется?
— Не кажется, — повторил Даль.
Керенский погрузился в раздумья, затем махнул рукой.
— Да катись оно к черту! — наконец заключил он с облегчением. — Я живой, в увольнении, и я с чудесными ребятами, которые спасли мне жизнь!
Он снова обнял Даля, еще крепче и нежнее прежнего.
— Я тебя люблю, ну вот честное слово! Тяпнем-ка еще по одной и поищем шлюх. Я минет хочу. Ты хочешь минет?
— Мне уже два должны. Так что с меня хватит.
— Ну хорошо, — согласился Керенский, уложил голову энсину на плечо и сладко захрапел.
Даль осмотрелся и обнаружил четверых друзей, напряженно глядящими на него.
— С вас, с каждого, по минету! — предупредил он свирепо.
— А может, мы тебе лучше нальем? — предложил Финн.
— По рукам, — согласился Даль и, глянув искоса на лейтенанта, спросил: — Что делать будем со спящей красавицей?