Тефе провел рукой под цепочкой на шее, доставая второй Талант, и тоже показал его богу. Тот заплакал и забился на цепях, пытаясь нащупать опору и подняться. Ему не удалось — он скользил в луже своей же крови. В любом случае Тефе держал Талант поодаль от железного кольца, заведомо исключая любые неожиданности.
— Вот он, тот Талант, который ты пытаешься обрести, — сказал Тефе. — Я хочу узнать, для чего он тебе.
— Он наш! — выкрикнул бог.
— Он твой, но тебе он ни к чему, — настаивал Тефе. — Кому ты собираешься его дать? И для чего? Твоей благодати больше нет. Ты не смог бы помочь своим последователям, даже если бы захотел. Так для чего тебе этот Талант?
Бог выл, извивался и исходил слюной, но не отвечал. Тефе опустил Талант бога в карман, а свой надел на шею.
Спустя некоторое время бог утих.
— Нам больно, — сказал он. — Ты снова нас поранил. Излечи нас!
— Нет, — ответил Тефе. — Эти раны останутся, пока ты не залечишь их сам. Запомни их хорошенько. А еще запомни, что никакие уловки тебе не помогут. Ты работаешь на нас, и ты будешь выполнять свою работу. Мы оставляем тебя здесь до конца смены. Лечи себя и будь готов получить направление.
Тефе поднялся.
— А что будет с нашим Талантом? — спросил бог.
— Он уже не твой, — ответил Тефе. — Когда он попал мне в руки, мне следовало передать его Моему Господу. Сожалею, что не сделал этого. Теперь я его уничтожу.
Бог рыдал на железной плите. Тефе повернулся и вышел из камеры, священник Эндсо последовал за ним.
— Вы же не всерьез сказали оскверненному, будто уничтожите Талант? — обратился к Тефе священник, когда капитан блокировал дверь в камеру.
— Серьезнее некуда, — отрезал Тефе. — Священник, вы же там были! Вы видели, как он ринулся, когда я дал ему малейший шанс на успех. Видели триумф в его глазах, когда он решил, что обрел свой Талант. Пока эта вещь существует, последователи этого бога будут за ней охотиться — это уж точно. Чем бы ни был этот Талант, пока он на борту, он представляет угрозу и для нас, и для «Праведника». Единственный выход — уничтожить его.
— Сейчас вы собираетесь уничтожить Талант, а до этого рисковали должностью, пытаясь скрыть его, — заметил Эндсо.
— Рисковал, потому что рассчитывал разузнать о нем у бога, — сказал Тефе.
— Но так ничего и не разузнали.
— Нет, священник, вы ошибаетесь. Заходя в камеру, я и не надеялся, что это существо откроет правду о Таланте. Открыть правду должны были его действия — и они поведали все. Нападение во время парада могло быть лишь попыткой верующих освободить их бога ценой своей жизни.
Тефе вытащил из кармана Талант и продемонстрировал его священнику.
— Желание бога заполучить его говорит, что это не так. Бог что-то планирует, намечается какое-то событие, в котором ему уготована роль, а этот Талант — ключ.
— Мы не знаем точно, какова эта роль, — сказал Эндсо.
— Нам и не нужно знать. Если у этого существа не окажется ключа, задуманное не произойдет. Ему нужно вот это, — Тефе указал на Талант, — но есть способ не дать ему это заполучить, заодно исключив и само событие, и угрозу для корабля. Я им воспользуюсь.
Он повернулся, чтобы уйти.
Эндсо схватил капитана за локоть.
— Согласен, давайте уничтожим ключ, — сказал он, — но сначала позвольте мне его изучить. Капитан, вы правильно сказали — в этой вещи самой по себе нет никакой силы. С нее не может снизойти благодать. И все же в каком-то роде в ней заключена некая сила, ведь иначе оскверненный не стал бы так алчно ее добиваться. Если мы сумеем узнать, в чем она заключается, такие сведения окажутся полезны и для Нашего Господа, и для Боевой Епархии.
— Мне представляется, такие сведения окажутся полезны и для вас лично, священник Эндсо, — заметил Тефе.
Священник выпрямился.
— Не всем дарована такая легкость в продвижении по службе, какой можете похвастать вы, капитан, — ответил он. — Если наше задание действительно исходит от самого глашатая и если нас ждет успех, вы наверняка пожнете плоды его благодарности и оставите позади командование этим кораблем.
— Может, успех и ждет, но меня совершенно устраивает должность капитана «Праведника», которую я намерен занимать еще очень долго.
— Разумеется, — сказал Эндсо, безуспешно пряча ухмылку. — Но есть и те, кто предпочел бы, чтобы ваша карьера пошла в гору — и чем быстрее, тем лучше. И если позволите быть откровенным, мне думается, не по всем нам на борту будут скучать. Если нам удастся выполнить задание и вы останетесь капитаном, подумайте вот о чем: все верующие на «Праведнике» смогут получить то, что хотят: вы останетесь, а я уйду.
Тефе перевел взгляд на Талант, задумавшись над словами священника.
— Всего несколько дней, капитан, — настойчиво попросил Эндсо. — И в эти дни — никаких споров, никаких возражений, никаких вскинутых бровей. Все, что я прошу, — немного времени, чтобы я смог прийти к успеху, а ваш успех и без того уже на подходе. Изучение Таланта ничем не может повредить — оно только укрепит ваши достижения. Может статься, они, эти достижения, вырастут в такой степени, что позволят вам удержаться в должности капитана «Праведника».
Он протянул руку за Талантом. Тефе вложил его в ладонь священника.
— Несколько дней, — согласился капитан. — Когда я прикажу уничтожить его, так и будет. И никаких возражений!
— Согласен, — сказал Эндсо, пристально вглядываясь в Талант. — Возражений не последует. Все, что мне нужно, — лишь немного времени.
— И держите его подальше от бога.
— Разумеется, капитан. Спасибо. Мои благословения, — промурлыкал священник.
И пошел прочь, направляясь в церковный отсек корабля.
Тефе зашагал было к мостику, но в последний момент повернул к Воробьятнику. Оказавшись у двери, он предпочел постучать, а не позвонить. Открыла Исса. Увидев выражение лица капитана, она немедленно позвала старшую воробьиху.
Подошла Шелли, в ее глазах читался неподдельный интерес. Прежде чем она успела вымолвить хоть слово, Тефе впился в нее губами. Они навалились на дверь. Исса стояла поодаль, широко распахнув глаза; если бы кто-то, кроме капитана, рискнул позволить себе такие вольности с воробьихой вне «гнездышка», наказание плетью стало бы наименьшей из его бед.
— Я тоже рада вас видеть, — кивнула Шелли, когда капитан оборвал поцелуй.
— Мне нужно побыть с тобою, — сказал Тефе.
— Не сомневаюсь, — откликнулась Шелли не столько даже на сами слова, сколько на тон.
И, шагнув в Воробьятник, мягко потянула за собой капитана.
Исса закрыла за ними дверь.
Глава 7
— Принимайте командование на себя, — внезапно распорядился капитан Тефе, вставая с кресла.
— Слушаюсь, — невозмутимо ответил Нил Форн, но вопросительно взглянул на капитана, еле заметно подняв брови.
«Праведнику» оставались считаные мгновения до выхода к безымянной планете. Форну уже доводилось командовать в такие моменты, но всегда в свою смену. Как бы то ни было, капитану не следовало оставлять пост в столь неподходящее время.
Тефе предпочел оставить невысказанный вопрос старшего помощника без ответа: Форну в скором времени и так придется привыкать обходиться без него; если от Тефе хоть что-то будет зависеть, скоро Форн станет капитаном «Праведника». Но сейчас Тефе просто не хотелось пускаться в объяснения. Он покинул мостик, не сказав ни слова.
В переходах «Праведника» стоял гул, команда шумно работала — пока еще его команда, сколько бы ни оставалось ему быть капитаном, — готовилась к транспортировке и приземлению. Команде сообщили, что «Праведник» отправляется на операцию по прямому приказу глашатая, и это известие ободрило всех, укрепило веру. Беззаботная болтовня и общее оживление свидетельствовали о том, что уверенность, пошатнувшаяся было из-за событий у Амен-Кура и тяжких последних месяцев, возвращается. Лед собственных сомнений Тефе немного растопила новая спокойная деловитость членов команды. Капитан кивком отвечал на их приветствия.
Тефе остановился у входа в божью камеру и услышал приглушенные голоса.
Он вошел.
Если священник Эндсо и удивился появлению капитана «Праведника», то ничем этого не выдал. Прислужники Эндсо были не столь невозмутимы, но и они при виде капитана оторвались от речитативов лишь на мгновение и вернулись к делу. Голоса священника и прислужников то нарастали, то стихали, они взывали и отвечали на зов, возносили молитву во славу Господа и брали его силу, чтобы подчинить плененного бога «Праведника», заставить его доставить корабль куда нужно.
Тефе перевел взгляд со священника и прислужников на бога, который стоял — просто стоял: неподвижный, молчаливый, с закрытыми глазами. Тефе и не пытался делать вид, будто понимает, каким образом бог делает то, что он делает, — переносит их из одной точки пространства в другую, пожирая расстояния столь невообразимо огромные, что Тефе даже опасался осознавать их масштабность.
«Говорят, они охватывают разумом саму сущность пространства и выворачивают ее наизнанку», — сказал как-то Вилиг Эрал, служитель с «Благословенного» — первого корабля, на котором довелось служить Тефе.
«И как им это удается?» — спросил Тефе.
Ему было четырнадцать, он, четвертый сын разорившегося барона, оказался на задворках Зова Епархии. Старшие братья по нему не скучали, он по ним тоже. Контракт с «Благословенным» был для сына барона, пусть и не старшего, существенным понижением статуса. Тефе упивался тем, что ему удалось сбежать.
«О, если бы я это знал, ты называл бы меня «епископ Эрал», — ответил служитель. — Говорят, священники знают, как боги это делают, но не советовал бы у них спрашивать. Священник Ое сделает из тебя прислужника и не позволит бывать в Воробьятнике».
Юный Тефе покраснел до корней волос, вспомнив свой недавний первый визит туда, свое смущение и нежность доброй Теи, той воробьихи, которая сняла его напряжение.
«Я не стану спрашивать у священников», — пообещал он.