Мужчина рассмеялся. — Ужин может быть с продолжением. Всё зависит от вас.
Лилиан не стала ему отвечать. Она больше не видела перед собой этого мужчину. Её глаза просто не воспринимали его. Ведь он ничего не знал о Клерфэ. — Поехали! — велела она извозчику. — Быстрей!
— У таких кавалеров нет ни гроша за душой, — заметил извозчик. — Вы были правы, что отвадили его. Кто знает, может быть, вам пришлось бы ещё заплатить и за ужин. Пожилые в этом деле надёжнее.
— Побыстрей! — попросила Лилиан.
— Постараюсь!
Прошла целая вечность, прежде чем они остановились перед больницей. За это время Лилиан успела дать себе огромное количество обетов и была убеждена, что выполнит их. Она поклялась не уезжать, остаться и выйти замуж за Клерфэ, только бы он не умер! Она давала эти обеты, будто кидала камни в пруд, не раздумывая.
— Господин Клерфэ в операционной, — сказала сестра в приемном отделении.
— Не скажете, что с ним?
— Очень сожалею. Вы жена месье Клерфэ?
— Нет.
— Родственница?
— Какое отношение это имеет к его состоянию?
— Никакого, мадемуазель. Просто я уверена, что после операции к нему допустят только ближайших родственников, всего на минутку.
Лилиан уставилась на сестру. Может, стоило сказать, что они с Клерфэ помолвлены? Хотя всё это такая ерунда! — Его будут оперировать? — спросила она.
— Видимо. Иначе бы он не оказался в операционной.
«Эта одна из тех, кто меня терпеть не могут», — подумала Лилиан растерянно. У неё был большой опыт общения с больничными сестрами.
— Подождать хоть можно? — спросила она.
Сестра показала на скамейку. — А комнаты для посетителей у вас есть? — спросила Лилиан.
Сестра указала на дверь. Лилиан вошла в комнату, в которой стояли чахлые растения, вперемежку лежали старые журналы, а мухи жужжали вокруг ленты-липучки, свисавшей с потолка над столом. Шум моторов доносился даже сюда, приглушенный как далекая неистовая барабанная дробь, но всё-таки был слышен и здесь.
Время стало липким, как та лента-липучка, на которой медленной мучительной смертью умирали мухи. Лилиан смотрела на истрепанные журналы, открывала и снова закрывала их, пробовала читать, но не могла, потом она вставала, шла к окну и снова садилась. Комната была пропитана запахом страха, всего того страха, который здесь исходил от людей. Лилиан попробовала открыть окно, но тут же закрыла его, потому что рёв моторов тут же с силой ворвался в комнату. Немного погодя в комнату вошла женщина с ребенком. Малыш начал кричать, но женщина расстегнула блузку и дала ему грудь. Ребёнок зачмокал и уснул. Женщина застенчиво улыбнулась Лилиан и застегнула блузку.
Через несколько минут сестра приоткрыла дверь. Лилиан поднялась, но сестра не обратила на неё внимания; она кивнула женщине с ребёнком и пригласила её следовать за собой. Лилиан снова села. Внезапно она прислушалась. Что-то изменилось. Она это чувствовала затылком. Напряженность спала, будто узел какой-то развязался. Это состояние длилось совсем недолго, пока Лилиан наконец не поняла, что стало тихо. Рёв моторов прекратился. Гонка закончилась.
Через четверть часа Лилиан увидела, как к больнице подъехала открытая машина с боссом и двумя механиками. Сестра из приемного отделения провела всех троих в комнату ожидания. Они стояли с подавленным видом.
— Вы что-нибудь узнали? — спросила Лилиан.
Тренер показал на механика помоложе. — Он был там, когда его вытаскивали из машины.
— У него кровь шла горлом, — сказал механик.
— Горлом?
— Да. Похоже было на горловое кровотечение, как у туберкулезных.
Лилиан взглянула на механика. Это была какая-то ужасная ошибка! Ведь кровь могла быть у неё, а не у Клерфэ. — Отчего это у Клерфэ могло быть кровотечение? — спросила она.
— Рулем ему раздавило грудную клетку, — ответил механик.
Лилиан медленно покачала головой. — Нет, — сказала она. — Нет!
Габриэлли направился к двери. — Пойду посмотрю, где врач.
Лилиан слышала, как он на повышенных тонах разговаривал с сестрой. Потом всё стихло, и вновь наступила напряженная тишина, в которой слышались лишь громкие вздохи механиков и жужжанием мух.
Габриэлли вернулся и остановился на пороге. Его глаза казались неестественно белыми на коричневом от загара лице. Он несколько раз беззвучно пошевелил губами, прежде чем заговорить. — Клерфэ умер, — сказал он наконец.
Механики не сводили с него глаз.
— А операцию они ему сделали? — спросил механик помоложе. — Они точно сделали что-то неправильно.
— Операции не было. Он умер раньше.
Все трое посмотрели на Лилиан. Она сидела неподвижно. — Где он? — спросила она наконец.
— Они приводят его в порядок.
С большим трудом Лилиан спросила: — Вы его видели?
Босс кивнул в ответ.
— Где он?
— Вам лучше его сейчас не видеть, — ответил тренер. — Завтра увидите.
— Кто это сказал? — спросила Лилиан голосом, полностью лишённым всякого чувства. — Кто это сказал? — повторила она.
— Врач. Вы не узнаете Клерфэ. Будет лучше, если вы придёте завтра. Мы можем отвезти вас в отель.
Лилиан не двинулась с места. — Почему я не смогу его узнать?
Габриэлли помедлил секунду. — Лицо. — начал объяснять он — потом… у него очень сильно разбито лицо. И рулём ему раздавило грудную клетку. Врач сказал, что он ничего не почувствовал. Всё случилось очень быстро. Он сразу же потерял сознание. А потом так и не пришёл в себя. Вы думаете, — сказал он громче, — что мы бесчувственные пни, что нам легко? Мы ведь знали его дольше, чем вы.
— Да, — ответила Лилиан. — Вы знали его дольше, чем я.
— Я совсем не это имел ввиду. Я хотел сказать, что когда человек умирает, происходит всегда одно и то же — он внезапно пропадает. Мы больше не слышим его слов. Он ещё только что был здесь, а теперь его уже нет. Кто в состоянии понять это? Я хочу сказать, что нам тоже нелегко, с нами происходить то же самое: стоишь и не можешь осознать. Вы меня понимаете?
— Да, я понимаю.
— Тогда идёмте с нами, — предложил тренер, — мы отвезем вас в отель. На сегодня хватит. А завтра вы сможете его увидеть.
— А что мне делать в том отеле? — спросила Лилиан.
Габриэлли пожал плечами. — Вызовите врача. Пусть он вам сделает укол покрепче, чтобы вы проспали до утра. Идемте! Здесь вам больше нечего делать. Он умер. И нам тут больше нечего делать. Когда человек умирает, все кончено, никто ему уже ничем не поможет. — Он подошёл к Лилиан и положил ей руку на плечо. — Пойдемте, я всё понимаю. Porca Miseria![147] Со мной такое уже не в первый раз. Но, будь оно проклято, всё равно кажется, что это случается впервые.
Глава 21
Лилиан проснулась, избавившись наконец от необычно тяжёлого сна. На какое-то мгновение она потеряла всякую связь с окружающим миром, но потом её пронзила острая боль; она быстро села в постели и огляделась вокруг. Как она попала сюда? Постепенно она начала вспоминать: ужасный вечер, скитания по маленькому городу, вечерний полумрак, больницу, чужое лицо Клерфэ со свежими швами на ранах, его слегка повернутую набок голову, его неестественно сложенные руки, будто кто-то уложил их друг на друга в ожидании предстоящей молитвы, врача, который пришел вместе с ней — всё это было неправдоподобно, невероятно и неправильно — это не Клерфэ должен был лежать на больничной койке, а она, только она — не он. Произошла жуткая ошибка, их перепутали, кто-то сыграл с ними страшную, злую шутку.
Она поднялась с постели и раздвинула занавески. В комнату ворвался солнечный свет. Перед её глазами открылось безоблачное небо, ярко освещенные пальмы и полыхавших разноцветьем клумбы в садике отеля, и на фоне всего этого смерть Клерфэ показалась ей ещё более непостижимой. «Это я. — подумала Лилиан, — я должна была лежать там, это должно было случиться со мной, только со мной!» Она странным образом казалась себе какой-то обманщицей, кем-то, кто стал лишним и ненужным, кто продолжал жить благодаря ошибке, вместо кого погиб другой человек, и над кем нависла смутная грязная тень подозрения в убийстве, словно она была до смерти уставшим водителем, который сбил человека, хотя и мог избежать этого.
Зазвонил телефон. Лилиан испуганно подняла трубку. Это было похоронное бюро в Ницце, предлагавшее ей свои услуги по организации достойных похорон, оно могло позаботиться о гробе, о выборе могиле, и всё по сходным ценам. Позвонивший агент обещал также цинковый гроб на тот случай, если покойника решат перевезти на родину.
Лилиан положила трубку. Она не представляла себе, что делать. Она не знала, где родина Клерфэ. Там, где он родился? Где-то в Эльзас-Лотарингии? Понятия не имела — где. Телефон зазвонил снова. На этот раз звонили из больницы. Спрашивали, как поступить с телом покойного. От Лилиан требовалось официальное распоряжение на этот счет, причём сегодня до обеда. Следовало также заказать гроб.
Лилиан глянула на часы. Был полдень. Она оделась. Вместе с телефонными звонками и всеми хлопотами на неё обрушился неизбежный ритуал, сопровождающий смерть человека. «Нужно черное платье», — подумала она. Позвонили из фирмы, предлагавшей венки. Другая фирма интересовалась, какую религию исповедовал Клерфэ, чтобы зарезервировать время для торжественного прощания с покойным. Или, может, он был неверующим?
Она всё ещё ощущала действие сильного снотворного. Окружающие её предметы никак не могли принять реальные формы. Она спустилась вниз, в надежде посоветоваться с портье. Навстречу ей поднялся мужчина в темно-синей костюме. Лилиан отвернулась, не в силах смотреть на его лицо с профессиональным выражением соболезнования.
— Закажите гроб, — шепотом попросила её портье. — Сделайте всё, что потребуется.
Портье объяснил ей, что необходимо поставить в известность официальные власти. Быть может, она потребует сделать вскрытие? Иногда это бывает нужно для установления причины смерти. Почему? Просто у кого-то могут возникнуть разного рода претензии и притязания. Автофирма может попытаться свалить всю ответственность на устроителей гонок. Кроме того, нельзя не забыть и о страховке; и вообще возможны всякие осложнения, а самое лучшее — надо быть готовой ко всему.