Кранкхэндл вместе со словами метнул в сторону нерадивого подчиненного такой строгий взгляд, что тот как-то весь осунулся, сгорбился, повалился в свое кресло и что-то замычал в оправдание.
— Да, но вы говорили… а потом вы сказали…
— Не утруждайте себя припоминанием каких-либо вырванных из контекста цитат, Перри. Не сомневайтесь: я прекрасно знаю, что говорил пять минут назад.
— Да, конечно, сэр, я только хотел сказать…
— Садитесь, — предложил тихо Маньян.
Перри повиновался.
— И кстати, — сказал Кранкхэндл, подняв вверх указательный палец правой руки. — Если я до сих пор не обратил на это внимания. Мне страшно не нравится, когда ко мне обращаются вульгарно: «босс» или «шеф». Зовите меня просто: «господин министр» или «Ваше Превосходительство».
— О, конечно, шеф. Как скажете. То есть, господин министр.
В дверь конференц-зала кто-то слабо зацарапал.
— Маньян, будьте добры, посмотрите, что там такое, — хмуро сказал заместитель министра.
Маньян резво вскочил со своего места и бросился открывать дверь.
— И все же, сэр, к вопросу о том базуранском после, — воскликнул непонятно зачем маленький человечек с узкими плечиками и наметившимся брюшком. — Может, мне все-таки покрутиться по округе и заловить его, а?
— Гектор, вам это будет сделать очень трудно, ибо это будет связано с игнорированием распоряжений вышестоящего начальника. — Я-то ведь уже процитировал вам инструкции, которые обязательны к исполнению. А вы опять начинаете. Что вы, спали что ли? — устало проговорил Кранкхэндл.
— Нет, сэр. Я никогда и не думал об игнорировании распоряжений… Забудьте. Просто у меня была идея.
— Плохая идея была у вас, Гектор. Когда комиссия по аттестации будет читать протоколы настоящего совещания, я постараюсь как-нибудь загладить перед ней ваш конфуз.
— О, сэр, как это великодушно с вашей стороны!
— А он действительно прибыл, господин заместитель министра? — спросил от двери Маньян.
— «Господин министр» будет лучше, Бэн, — чуть поморщившись, проговорил Кранкхэндл. — Нет смысла добавлять эту громоздкую приставку, значение которой, как вы, надеюсь, понимаете, практически нулевое.
— Я только хотел… Я совсем не имел в виду… То есть я…
— Разумеется, Бэн. Мы все понимаем, — сказал Кранкхэндл, мягко улыбаясь. Так мог бы улыбаться крокодил, если бы у него были человеческие зубы, двойной подбородок и пенсне на носу.
— Ну, может, я все-таки в конце концов разыщу этого чертова базуранского посла, а? — сказал Гектор, решительно продвигаясь к двери. О, здорово, Джордж! — крикнул он толкавшемуся там человеку. — Где сейчас базуранский Чрезвычайный и Полномочный посол, а?
— Я не знаю. Подождите, пока я пороюсь в корзине для бумаг мисс Линчпин, — сказал Джордж и тут же удалился для выполнения задуманного.
— А теперь, джентльмены, давайте обсудим, как мы будем себя вести в продолжение визита этого выскочки базуранского посла, — предложил заместитель министра тоном 4-г (Команда в Мягкой Форме). — Наша твердая позиция, на мой взгляд, должна заключаться в признании того, что если мы каким-либо способом оскорбим Базур, если какая-либо акция, предпринятая Землей или отдельными землянами, войдет в противоречие и конфликт с законными желаниями базуранцев…
— Как вы определили бы выражение «законные желания»? — мягким голосом спросил Перри.
— Ну как… Разумеется, так, как это принято традиционно. Когда мы имеем дело с негодяями, любое желание, которое они пожелают принять как руководство к действию, — особенно к действию против нас с вами, является их законным желанием.
— Ага, понял, — хмыкая, сказал сотрудник информационного агентства. Это шутка. Забавно.
— Для шуток у нас нет времени, — холодно возразил Кранкхэндл. — Если вы хоть немного начитаны в истории, молодой человек, то сразу признаете этот освященный веками принцип.
— Но тогда… — Перри проговорил, заикаясь. — На чьей мы стороне? — Он тупо уставился на свою пепельницу, затем кинул туда свою ручку.
— Мы на своей собственной стороне, — нараспев произнёс Кранкхэндл. Чиновник, как адвокат, должен быть выше субъективных привязанностей. Но вернемся к делу. Давайте четко осознаем все, что мы не будем принимать сейчас ту позицию, которая в один прекрасный миг оставит нас открытыми для самой огульной критики. Мы должны быть в высшей степени безупречными.
— Но кто нас может критиковать? На кого вы намекаете? — спросил моложавый чиновник, недавно переведенный в Земной Дипломатический Корпус из Земной Гражданской Службы.
— Вы у нас здесь новичок, Харлой, — печально оглядев подавшего реплику с ног до головы, произнёс Кранкхэндл. — В самом деле, кто? Традиционно в Корпусе по всем тонким вопросам занимается категорически правильная позиция, которая исключает всякую критику. А равно и носителей самой критики.
— Ну да, конечно, я все это уже знаю, — ответил небрежно моложавый. — Я просто не пойму, неужели найдётся хоть один здравомыслящий человек, который будет критиковать нас за то, что мы стоим на своем и действуем в своих собственных интересах? А если даже и найдётся такой подлец, то неужели нам будет до него какое-то дело? «Сила с нами…»
— Ценю ваши познания в классике, Харлой, мой мальчик, но слова… Это немного не совсем то, что обычные ракеты. Тонкая материя.
— О’кей, сэр, принято.
— Великолепно. Но вернемся к разбираемому вопросу. Наша позиция, джентльмены, ясна, как белый день. Мы не будем принимать поспешных практических решений в отношении базуранцев, какими бы провокационными их действия не показались любителям в дипломатии.
— Вы намекаете на то, что они получают от нас зеленую улицу, и пусть делают что хотят, а мы будем сидеть здесь молча и сложа ручки, так что ли, шеф? — риторически спросил Уолли.
— Слишком пространно излагаете, Уолли.
— О, в таком случае я полагаю, нам всем пора отправляться по домам, прокомментировал создавшееся положение сотрудник финансово-бюджетного подразделения с одутловатым лицом.
— Мы разойдемся только после того, как снабдим подходящим материалом, на основе которого он составит свою депешу в агентство, — поправил подчиненного Кранкхэндл. — В конце концов мы не должны с вами допустить, чтобы нас завтра же обвинили в бездеятельности.
— Да, шеф, но это будет справедливое обвинение. Вы только что сами сказали…
— Послушайте, Боб, я все-таки попросил бы избавить нас от выслушивания грубейших семантических ошибок. Да я говорил о своего рода бездействии. Но хорошо продуманном и тщательно обоснованном бездействии! Но я вовсе не хочу, чтобы пошли разговоры об обычной, тривиальной бездеятельности. Это поставило бы под угрозу репутацию дипломатических процедур и поставило бы под сомнение необходимость самой профессии дипломата. Вы понимаете, чем это может обернуться ну хотя бы лично для вас?
— Понял, Босс! Я совершил промашку. Больше не повторится, — пробурчал Боб растерянно и плюхнулся обратно в свое кресло.
— Но мы обязаны все же что-то сделать! — слабым голосом воскликнул полковник Андернакл. Он оскалил зубы, что, по-видимому, означало, что его переполняет тревога и волнение. — Даже если наша акция будет неправильной… Какой она скорее всего и будет…
В дверь раздался тяжелый удар.
— Что такое?! — резко встрепенулся Кранкхэндл, оглядываясь на мелко подрагивающую дверь.
— Это стук, — высказал предположение Маньян.
— Стук? Насколько я помню, Бэн, раса с таким названием не имеет своего представительства в Секторе.
— У вас что рентген-зрение, что ли, или что-нибудь в этом роде? Спросил Кларенс. Он встал из-за стола, подошел к двери и открыл ее на несколько дюймов.
— Ага, это не стук, это Джордж, — сказал он.
— Да, входи же, Джордж, — сказал Кранкхэндл, употребив для этого, по догадке Маньяна, полновесный 87-б (Несдержанная в Приличных Рамках Сердечность).
— О, э-э… господин Кранкхэндл… То есть э-э, господин заместитель министра… — как-то смущенно начал Джордж, толкаясь в дверях.
— Вот видите, Джордж тоже говорит «заместитель министра», — тихо прошептал Маньян.
— Короче, сэр, э-э… Я имел в виду, что… Словом, тут со мной этот инопланетянин… Он хочет поговорить с вами, ребята.
С этими словами Джордж отступил в сторону и проем двери заняло существо, внешний вид которого напоминал карикатурное изображение широкоплечего коротышки, облепленного со всех сторон кусками покореженного металла. Он ввалился в конференц-зал, оттеснив Джорджа и производя металлическое скрежетание и грохот, что еще больше усилило иллюзию.
— Э! — воскликнул пришедший в себя Кранкхэндл. Он поднялся из-за стола. — Кто… или вернее, что это?!
— Я У-Д-В Хонк, — на языке землян с невообразимым акцентом и безразличным тоном объявил незнакомец.
Он неспешно вытащил откуда-то толстую длиной в восемнадцать дюймов палочку, свернутую, очевидно, из материала растительного происхождения, прикурил, затянулся и выпустил в сторону землян клуб желтоватого дыма, по запаху очень схожего с атмосферой, которая характерна для местности, где сжигается мусор, свозимый со всех концов большого города.
— Вы… кто? — вскричал Кранкхэндл. — И вообще, о чем вы думаете, приятель, когда вламываетесь в зал, где проходит совещание высшего дипломатического ранга?!
— Умерь свой пыл, парень. Я вполне ясно и к тому же на вашем варварском языке объяснил, что мое имя и звание — У-Д-В Хонк. Так что обращайся ко мне соответственно. Или тебе не знакома дипломатическая процедура?
— Просветите меня. Фрэд, — прошипел Кранкхэндл, не поворачивая головы, в сторону полковника Андернакла. — Вы как свои пять пальцев знаете все эти инопланетные регалии. Черт возьми, что означает эта дикая аббревиатура?!
— Это базуранское воинское звание, — ответил Фрэд. — Означает следующее: Устрашитель Дерзких Выскочек. Выше на одну строчку Производителя Ритуальных Гримас, насколько я помню.
— Как это перевести в наши звания?
— О, это где-то между младшим капралом и крупным генералом. Я бы так ответил на ваш вопрос, сэр.