— Должен быть, сэр. В школе его возьмем?
— Сперва я позвоню в Скотленд-Ярд. Мой новый начальник может изъявить желание присутствовать.
Предположение оказалось верным. Штандартенфюрер Хут, по словам Гарри Вудса, выдал «типичный набор эсэсовского лая».
Глава 11
Школа на Бич-Роуд представляла собой типичную викторианскую крепость, в каких большинство лондонцев проводили свои ученические годы. С одного бока к зданию примыкала полузаброшенная церковь, и мощеная площадка перед ее кладбищем служила школьным двором. «И мы обрекаем своих детей проводить золотое время юности в таком месте… Бедный мой сын», — угрюмо размышлял Дуглас.
Напротив школы располагалась чайная — когда-то уютная маленькая норка, пахнущая сигаретами «Вудбайн», свежими тостами и сгущенным молоком. Дуглас часто захаживал туда еще на заре своей карьеры в уголовном розыске. Прилавок тогда ломился от хлебного пудинга, нарезанного большими ломтями — тяжелыми, как свинец, и темными, как грозовая туча. Теперь же старенький бак, из которого прежде наливался чай, содержал в себе лишь безвкусный эрзац, и в помещении было так холодно, что даже окна не запотевали.
— У нас в резерве четыре взвода пехоты, — говорил Хут. — Я пока велел им не привлекать к себе внимания. Остальные взяли квартал в оцепление.
Дуглас посмотрел наружу сквозь стеклянную дверь чайной. Солдаты были в полном боевом обмундировании, вплоть до полевых курток и ручных гранат на поясе. Вдоль Лиссон-Гроув выстроились грузовики, рядом с ними ожидали группы для проведения массовых арестов — с раскладными столами, переносными пишущими машинками и ящиками наручников.
Такова была официальная немецкая политика. «Обеспечение правопорядка должно быть демонстрацией ресурсов власти населению». Зная это, Дуглас все равно не ожидал такого масштаба.
— Наверное, стоило бы мне произвести арест одному, — сказал он.
— Я хочу, чтобы эти люди поняли: мы настроены серьезно, — отрезал Хут. — Все, идем его брать.
Они перешли через дорогу. Дуглас услышал смех кого-то из солдат и посмотрел туда, где ожидали штурмовые группы. Бойцы переговаривались, стоя в расслабленных позах, какие солдаты всегда принимают в минуты отдыха. А вдруг этим эсэсовцам дадут приказ открыть по школе огонь? Они подчинятся? Дуглас не сомневался: если он вообще что-то знает о детях, вся ребятня либо уже сгрудилась у окон, прижав к стеклам носы, либо ерзает на месте в ожидании разрешения повыскакивать из-за парт. Он оглядел все окна в поисках сына, но нигде его не увидел.
Как только они с Хутом вошли в вестибюль, им навстречу шагнул вахтер. Заметно было, как сильно он нервничает. В атмосфере чувствовалось напускное спокойствие, как будто все в школе получили приказ не обращать на окруживших здание военных никакого внимания.
— Чем могу помочь вам, джентльмены?
— Прочь с дороги! — рявкнул Хут. — Где директор? Под столом прячется?
— Штандартенфюрер, этот человек — фигурант моего расследования, — твердо произнес Дуглас. — Я должен настаивать на соблюдении гражданских прав. Я сам произведу арест.
Хут улыбнулся.
— Не волнуйтесь, мы не планируем застрелить его «при попытке к бегству», если вы на это намекаете.
Штандартенфюрер шагнул к дверям, за которыми скрылся вахтер, и проорал в полутемные коридоры:
— Давайте-ка поживей, господин директор, чтоб вас черти взяли! — Затем он обернулся к Дугласу и пояснил: — У нас к этому человеку слишком много вопросов, так что пока никак нельзя подвергать его жизнь опасности.
В коридоре появился директор.
— Как это все понимать? — вопросил он тоном, которого Дуглас не слышал со школьной скамьи.
Хут смерил его взглядом, поднял трость и ткнул директора в грудь серебряным набалдашником.
— Не сметь… — произнес он и сделал долгую паузу, — обращаться ко мне… — он говорил медленно, подчеркивая каждое ключевое слово тычком трости, — а также к моим офицерам подобным образом. Вы показываете своим ученикам дурной пример.
Директор вытаращил глаза, растеряв все спокойствие вместе с чувством собственного достоинства.
— Все из-за Споуда? — промямлил он, заикаясь. — Вы же за ним? Зачем я только дал ему работу?! От него одни неприятности…
— Где он? — Хут задал вопрос очень четко, будто обращаясь к маленькому ребенку.
— Кто, Споуд?
— Ну а кто еще-то? Или вы думаете, я зашел справиться у вас о местонахождении рейхсмаршала Геринга? — Долгая пауза. — Или о короле Англии? Вместе с королевой и принцессами?
— Нет-нет, конечно. Вы остроумны, герр полковник. О короле, ха-ха! Всем известно, что Его Величество и вся королевская семья сейчас в Виндзорском замке, в добром здравии. Я читал в газетах и дал понять своим сотрудникам, что не потерплю никаких подлых слухов, будто бы он заключен в Тауэре…
— Где Споуд? — повторил Хут, слегка приподнимая козырек фуражки, словно околыш чересчур стеснял ему голову.
— Споуд? — Директор издал нервный смешок. — Споуд? А вы не знаете? Он же в полицейском участке… — Несмелая улыбка сползла с его лица. — Разве нет? Сегодня утром ко мне приходили выяснять его домашний адрес.
Хут вскинул бровь и посмотрел на Дугласа. Тот кивнул. Директор в беспокойстве наблюдал за ними.
— Я, конечно же, сообщил всю имеющуюся о нем информацию, — быстро затараторил он, — и не думайте, что я критикую ваши методы, в мыслях нет! Я бывал в Германии до войны. И мне очень понравилось, как у вас там все устроено. В смысле, и сейчас нравится. То есть я не хочу сказать, будто в Англии что-то устроено неправильно, я имею в виду…
Дуглас подошел к ожидающему в уголке констеблю Данну и велел:
— Сбегайте-ка назад и заберите протез и фотографии.
Хут тем временем оборвал директорский лепет:
— Держите себя в руках. Где этот Споуд?
— Говорю же вам, герр полковник! Его вызвали в полицию. По телефону позвонили. Конечно же, я позволил ему отменить урок.
— По телефону, значит? А кто ответил на звонок?
— Мой секретарь. Я сразу вызвал к себе Споуда. Вы же понимаете, телефон в здании только один.
— И давно это было?
Директор глянул на часы, постучал по циферблату, поднес запястье к уху.
— Около часа назад.
Хут высунулся из дверей и дважды коротко дунул в свисток. Солдаты тут же припустили по двору, стуча коваными сапогами по брусчатке, и выстроились перед входом в школу, как на параде. Возглавляющий строй офицер вскинул руку в том, что у немцев называлось «партийным приветствием».
— Вот этого болвана под арест, держать отдельно от остальных, — распорядился Хут.
— То есть звонили не из полиции? — Директор начал понимать, что произошло. — То есть это сообщники его? Боже мой… — Он вцепился в плечо Дугласа, ища защиты. — Меня обманули! Этот Споуд меня обманул! Объясните им! Вы же англичанин, я знаю, вы англичанин! Скажите им, что я ни в чем не виноват!
Дуглас застыл от стыда. Солдат оттащил от него директора.
— Разрешите хоть жене позвонить! — умолял несчастный, но его уже вели прочь.
— Взять всех учителей, — приказал Хут офицеру. — И старших детей. Нет никаких гарантий, что они в этом не замешаны. Иногда и пятнадцатилетние убивают наших, были уже случаи.
— Я попробую выяснить, где Споуд мог скрыться, — сказал Дуглас.
Хут с досадой махнул рукой.
— Он уже далеко теперь. Прятаться они хорошо умеют.
— Кто «они»?
— Террористы. — Так у немцев было принято именовать Сопротивление. — Нет, Арчер, идите к сыну. Он ведь тут у вас? Заберите, успокойте, надо ему объяснить.
Дуглас не удержался от горького восклицания:
— Объяснить!..
Он понятия не имел, как объяснить своему ребенку творящееся в мире безумие.
— У детей гибкая психика, — произнес Хут. — Не стоит пытаться оградить его от всего, потому что он растет без матери.
Дуглас не ответил, глядя, как солдаты гонят через школьный двор группу учителей. Грузовики задом въезжали в узкие ворота.
— В этом не было никакой необходимости, — сказал он. — Учителя невиновны и ничего не знают.
— Ну даже будь я с вами согласен, останавливать процесс уже поздно, — ответил Хут.
С грохотом опустился откидной борт грузовика. Первый из учителей полез в кузов. Он был уже в летах, и ему пришлось опереться на руку солдата. Из группы арестованных послышались одобрительные возгласы, старик застенчиво улыбнулся. Примерно так обычно и проходили массовые аресты. Людям было спокойнее проходить через эту процедуру вместе с друзьями и коллегами. Зная, что ни в чем не виноваты, они могли относиться к этому как к экскурсии, выездному мероприятию, вносящему какое-то разнообразие в череду монотонных будней. Солдаты тоже это понимали и даже поддерживали такой настрой — им самим было проще, если арестованные улыбались всю дорогу до изолятора.
— От девицы вашей больше ничего не слышно? — спросил Хут.
Дуглас оторопел и не нашелся, что ответить.
— Разумеется, я в курсе, что вы проделали на Трафальгарской площади! — нетерпеливо бросил Хут. — Она еще на связь выходила?
— То есть вы установили слежку за мной, а ее не выследили?
Хут скорчил болезненную гримасу.
— Не сыпьте соль на рану, друг мой. Она шустрая. И умная. Умнее того человека, которого к ней приставили.
— Одного человека?
— О, слышу голос профессионала! Да, моим людям есть чему поучиться. Они не поняли, что имеют дело с опытным агентом.
— Вы про Сильвию?
— А, так вы тоже не поняли? Да, это важная маленькая птичка. Следовало брать ее сразу, пока была возможность. Такие опасность издалека чуют.
— А она почуяла?
— Полагаю, ее предупредили. У них всегда есть кто-то, кто вовремя предупредит. Вот и Споуду позвонили… — Хут шмыгнул носом. — Но это ничего. Они будут предпринимать еще попытки. Им отчаянно необходимо выйти на контакт с вами, инспектор.
— Со мной?!
— Таково мое предположение. Судите сами, они так рискуют… Хотя в следующий раз наверняка уже не через девиц будут действовать. Подослать могут кого угодно. Так вот, когда вам сделают предложение, соглашайтесь. Соглашайтесь на все.