Хотя сэру Роберту исполнилось шестьдесят, физическую выносливость он сохранил не по годам. Говорили, что он может сутками не спать, не теряя быстроты реакции и ясности рассудка. Но внешне остроту ума выдавали одни лишь живые голубые глаза, поскольку двигался сэр Роберт медлительно и осторожно, как инвалид.
— Джордж учился в Хэрроу с младшим из моих братьев. — Сэр Роберт кивнул на полковника Мэйхью. — Если верить тому, что я слышал, они там были жуткими шалопаями. В частности, организовали букмекерский клуб и принимали у одноклассников ставки на все подряд. Это я вас на всякий случай предупреждаю, чтобы не было сюрпризов.
— А другой брат сэра Роберта учился в этой школе с самим Уинстоном, — сказал Мэйхью.
— Правду ли говорят, что Уинстон Черчилль казнен? — спросил Бернард.
Сэр Роберт угрюмо кивнул.
— Его судил тайный военный трибунал в штаб-квартире первого воздушного флота люфтваффе в Берлине. Мы все умоляли его не надевать форму Королевских военно-воздушных сил, но упрямец, конечно, не послушал. — Сэр Роберт вздохнул. — Сам дал немцам предлог судить его военным судом. — Он взял свои карты и развернул перед собой, глядя на них невидящим взглядом. — Обо всем этом сообщили некоторым высокопоставленным британским политикам, однако официального объявления в ближайшее время не планируется. — И он шлепнул свои карты на стол.
Бернард счел нужным уточнить:
— То есть Черчилль мертв?
Сэр Роберт почесал затылок. Взял со стола карты Бернарда, просмотрел и их. Все видели, что он делает, но никто не пожелал ему на это указать.
— Черчилль расстрелян, — наконец произнес он. — В Берлине, взводом люфтваффе в казармах Лейбштандарта в Лихтерфельде. — И сухо добавил: — Такую казнь назначил ему лично фюрер особым распоряжением. Говорят, Уинстон отверг предложение завязать ему глаза и поднял руку со знаком виктории.
Излагая все это, сэр Бенсон машинально раскладывал карты Бернарда по мастям.
— Ну почему мы еще не играем? — воскликнул он, сбросив оцепенение, и посмотрел на карты в своей руке и на столе, лишь теперь поняв свою ошибку. — Господи, вот я болван!
Полковник Мэйхью быстро сгреб все карты и принялся тасовать колоду заново, прикрывая оплошность сэра Бенсона светской болтовней:
— Кстати, Дуглас, вы знали? Наш Бернард-то совсем не промах. Женился на кузине моей супруги, а она, скажу я вам, такая красотка!
— Мы с ней с детства дружили, — скромно ответил Бернард. — Моя семья каждый год на лето уезжала в Шотландию, а у ее родни была ферма по соседству.
— Ну, теперь от тамошних ферм ничего не осталось, — вздохнул полковник. — Дома обветшали, поля в запустении…
— А сэр Роберт в восемнадцатом году перед началом Амьенской операции принял командование ротой у моего отца, — сообщил Бернард.
Армия, семья, школа — таковы были тесно переплетенные нити, связывающие высшие слои английского общества крепче совместных деловых предприятий и капиталов. Диктаторам правого и левого толка для объединения рядов приходилось насаждать идеологию. Но для собравшихся за этим карточным столом людей и тысяч таких же, как они, цель не оправдывала средства — средства и были целью, сам процесс игры в команде был важнее выигрыша, если команда состояла из своих.
— А с Дугласом мы вместе учились в Оксфорде, — сказал Бернард, давая понять, что приведенный им человек тоже свой. — И как же я завидовал тому, что он уже сдает последний экзамен на бакалавра, а мне еще корпеть и корпеть над гражданским правом.
От долгого пристального взгляда сэра Роберта Дугласу стало не по себе.
— А я ведь знавал вашего отца, Арчер.
— Правда, сэр? — удивился Дуглас.
Отца он потерял еще совсем ребенком.
— Он был моим близким другом. С шестнадцатого года и до самой своей смерти. Когда мы познакомились, ему было двадцать восемь лет, слишком много для младшего офицера пехоты. Я тоже был младшим офицером пехоты и на десять лет его старше. — Сэр Роберт усмехнулся. — В батальоне мы были два старых хрыча, молодежи вечно приходилось возвращаться за нами и выпутывать нас из колючей проволоки. Когда шли учения, нам позволяли посидеть и отдышаться. Он у вас был гражданским инженером, так ведь?
Дуглас кивнул.
— Ну вот, — продолжал сэр Роберт. — Ему полагалось идти в инженерные войска, но он не захотел покидать батальон. Он заслужил крест Виктории больше десятка раз, так и запомните. Все его бойцы это знали, а ротный сержант-майор на него был молиться готов.
— Да, сержант потом написал матери, — подтвердил Дуглас. — Она до сих пор хранит письмо.
— Мне давно следовало с вами о нем поговорить, но я опасался, что вы сочтете это недопустимой фамильярностью.
— Я вам благодарен, — искренне ответил Дуглас.
— Отец бы вами сейчас гордился. Как там вас нынче величают в газетах? Скотленд-ярдский снайпер?
— К сожалению, да, сэр.
— Что поделать, по нашим временам публичность стала частью подобной работы. А раскрывать убийства — дело хорошее, о таком не грех и в газетах почитать.
— Пожалуй, вы правы, сэр.
— Ну, каково ваше решение, Арчер? — спросил Мэйхью. — Вы точно хотите сыграть с нами в карты?
По серьезности его тона было ясно, что речь идет не просто о партии в вист.
— Я в игре, — ответил Дуглас.
— Тогда снимите карты и определите партнера.
Дуглас снял карты, открылась двойка пик. Сэр Роберт тоже открыл двойку, Бернарду и Мэйхью достались фигурные карты.
На несколько секунд воцарилось молчание, затем сэр Роберт провозгласил таким же тоном, каким объявлял о казни Черчилля:
— В таком случае мы с вами партнеры.
И партия началась. Мэйхью пошел с четверки червей, Дуглас положил семерку, Бернард короля. Сэр Роберт выложил сверху туз и забрал взятку.
— Мне очень не хватает юридического образования, — посетовал он между делом. — Все-таки степень по истории, пусть даже с отличием, ничуть не помогает разобраться в хитросплетениях немецкого права. Слышал тут от приятеля на днях, что у всех сотрудников гестапо иммунитет от ареста! Разве может такое быть?
Никто не ответил.
— А вы что скажете, Арчер? Наверняка вы в этом понимаете.
— У немцев не бывает иммунитета от ареста, — ответил Дуглас. — Ваш приятель ошибается. Возможно, речь шла о том, что члены СС подсудны только своим внутренним судам. Однако гестапо частью СС не является.
— Хм!
Козыри были трефы, и сэр Роберт зашел с них, вскинув брови, когда Дуглас положил на его туза королеву. Забрав козырную взятку, он зашел со своей сильной масти, бубен, и взял еще четыре взятки подряд. Партию они выиграли со счетом десять к трем.
— Вы уж простите за королеву, — сказал сэр Роберт Дугласу. — На пути к победе приходится чем-то жертвовать.
Мэйхью снова принялся сдавать карты, возобновляя прежний разговор:
— Надо же, а я и не знал, что гестапо не входит в СС…
— Это отдельная организация, — пояснил Дуглас, — она числится в составе Главного управления имперской безопасности. Некоторые сотрудники гестапо являются членами СС, некоторые состоят в нацистской партии, а некоторые не относятся ни к тому, ни к другому.
— Я все-таки хочу понять… — Мэйхью подался вперед, нависнув над столом. — Разве СС не является структурой нацистской партии?
— Формально — является, — ответил Дуглас. — На их удостоверениях значится «отряд охраны НСДАП». Но прямого подчинения партии у них нет. А штурмовые отряды — СА, или, как их называют, «коричневорубашечники», — и вовсе отмежевались от партии.
— Это многое объясняет, — задумчиво проговорил Мэйхью. — А что такое СД? Оттуда ведь ваш приятель Хут?
— Это служба безопасности рейхсфюрера. Элитное спецподразделение разведки. У них полная свобода действий, могут совать нос в дела кого угодно.
— Кого угодно, кроме частей вермахта, — уточнил Бернард.
— Да, именно так, у немецкой армии собственная система судов. Никто из гестапо и даже из СД не может напрямую воздействовать на солдата. — Дуглас зашел с маленького козыря.
— Давайте, давайте! — поощрил Роберт. — Не будем забывать про игру. Что же касается этой тонкости насчет гестапо и вермахта, я весьма рад это слышать. Кое-кто из немецкой армии нам помогает. С гестапо на хвосте им пришлось бы действовать куда осторожней.
Дугласу бы очень хотелось знать, что это за помощь со стороны вермахта и велика ли она, однако спрашивать он не стал.
— А что насчет этих, из рядов «почетных членов СС»? — продолжал интересоваться сэр Роберт. — Их тоже могут судить только особые суды?
Он пододвинул к Дугласу коробку сигар. Кивком поблагодарив его, Дуглас взял одну и пояснил:
— И полицию, и СС возглавляет Гиммлер. В таких случаях решение принимает лично он. В любом случае так называемые «почетные члены» подсудны обычным гражданским судам. — Дуглас раскурил сигару и добавил: — И тут надо иметь в виду, что Гиммлер использует все эти почетные звания для подкупа и затыкания рта своим политическим противникам. Так что среди этих людей его злейшие враги.
— О, да я беру взятку! — воскликнул Мэйхью и продолжил без малейшей паузы: — А что вы думаете о контр-адмирале Конолли?
Вопрос не был обращен ни к кому конкретному, но Дуглас понимал, что между собой его собеседники все это давно уже обсудили.
— Если верить слухам, фрукт тот еще. Сойти с авианосца в канадском Галифаксе и объявить себя правителем «Свободной Британии»… для такого нужна недюжинная наглость. — Дуглас помедлил и, не дождавшись комментариев, закончил: — Особенно принимая во внимание, что по флотскому списку личного состава он всего лишь капитан третьего ранга — опять же, если верить немецкой пропаганде.
— Похоже, теперь все козыри наши, — сказал ему сэр Роберт, вынимая последний козырь и кладя свои карты на стол.
— А кто-нибудь помнит французского офицера по фамилии Де Голль? — спросил Дуглас. — Который сбежал в Англию после падения Франции. Он как будто проделал то же самое, что Конолли: назвался генералом и объявил себя голосом Франции. Ничего серьезного из этого не вышло. По крайней мере, насколько я знаю, немцы даже не потрудились включить его в список лиц, подлежащих немедленному аресту.