— Вот они, — сказал Гарри.
Белый медицинский фургон едва виднелся в тумане, и вновь прибывшие в него чуть не врезались. Их было пятеро. Впереди гремели сапогами два лейтенанта кавалерии. За ними, с двух сторон сопровождаемый улыбающимися ассистентами, шагал заместитель гауляйтера Германского трудового фронта — то есть нацистского эквивалента профсоюзного движения.
Портной попытался скрыть его круглый живот и тяжелый зад под великолепным пальто с цветными нашивками и золотыми значками, однако он ничего не мог сделать с расхлябанной невоенной походкой, хриплым смехом и удалой манерой изъясняться.
— Лопни мои глаза, «неотложку» притаранили! И куда мне? В кабину или на носилки? — Заместитель гауляйтера расхохотался, зашелся кашлем и сплюнул. — Треклятый туман прямо в глотку лезет…
Ассистенты имели неосторожность разинуть рты, смеясь его шутке, и вскоре тоже кашляли и жаловались на туман.
— Ваш автомобиль здесь, сэр, — холодно произнес один из лейтенантов.
Заместитель гауляйтера повернулся ко второму.
— Вот вы у нас знаете историю, лейтенант. Все эти басни про сэра Уолтера Рэли и про леди Джейн Грей. Вас послушаешь, и они как живые перед глазами! — Он похлопал лейтенанта по груди. — А сэр Томас Мор всегда был моим героем!
— Да, сэр, — ответил лейтенант.
Из кабины фургона Дуглас и Гарри наблюдали, как представителей Германского трудового фронта увозят в «Роллс-Ройсе» для особо важных гостей. Один из лейтенантов, не подозревая, что его слышат, процедил сквозь зубы:
— Чиновники из министерства сельского хозяйства, комиссар по здравоохранению, заместитель главы женской лиги, глава администрации немецкой спортивной лиги… а теперь еще свиньи из трудового фронта. Это особо охраняемая тюрьма английского короля или цирк?
Второй лейтенант говорил тише, расслышать его было гораздо сложнее.
— Спокойствие, Клаус. Я знаю способ, как со всем этим справиться.
— Какой способ?
— У меня в казарме бутылочка шнапса припрятана. Как насчет разок нарушить свои принципы и хлопнуть рюмочку до обеда?
— И о чем вообще болтала эта нацистская сволочь? Сэр Томас Мор был его героем? Томас Мор был ученым, отвергавшим тиранию!
— Успокойся, Клаус. Нам приказано вернуться в казармы к половине одиннадцатого. Остались считаные минуты.
— А зачем нам приказано вернуться в казармы?
— Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен. По первому знаку на пушки в атаку мчатся и мчатся шестьсот[222], — произнес офицер с потугой на британский прононс, однако безбожно переврав цитату.
— «Вот вы у нас знаете историю, лейтенант, — передразнил второй, изображая тягучий силезский акцент. — Вас послушаешь, и они как живые перед глазами!»
В десять сорок появился очкастый лейтенант ветеринарной службы. Перед собой он катил инвалидное кресло, в котором восседала безмолвная и неподвижная фигура. Плечи человека в кресле были сгорблены, голова поникла, смотрел он лишь на свои затянутые в перчатки руки. На нем был дешевый халат в шотландскую клетку, из-под которого выглядывали коричневый свитер, серые фланелевые брюки и потертые ботинки, а голову обхватывал защитного цвета вязаный шлем, какие приобрели популярность у британских солдат в первую зиму «сидячей войны».
Гарри Вудс распахнул дверцы фургона, Дуглас откинул ступеньку и приготовился подать монарху руку, но лейтенант ветеринарной службы произнес:
— Сам он не встанет.
Король молча поднял взгляд на Гарри и Дугласа — одни глаза, голова едва шевельнулась.
Гарри наклонился и подхватил короля на руки, как мать подхватывает малое дитя. Внеся короля в фургон, Гарри уложил его на носилки.
— Пристегивайте, — велел лейтенант ветеринарной службы. — Он обессилен. Кому-то надо ехать с ним в кузове.
— Я поеду, — сказал Гарри.
— С вами все в порядке, сэр? — нервно спросил Дуглас.
Он не знал, следует ли говорить «Ваше Величество».
Король ответил едва различимым кивком и шевельнул губами, но не вымолвил ни слова. Дуглас кивнул Гарри, и тот захлопнул двери фургона.
— Я доеду с вами до внешнего периметра, — сообщил лейтенант ветеринарной службы. — Дальше сами.
— Хорошо, — ответил Дуглас.
Лейтенант шумно высморкался.
— Он чем-то одурманен? — спросил Дуглас.
— Да болен он! Сильно болен.
На Лоуэр-Тэмс-стрит лейтенант просто соскочил с подножки, лишь хмыкнув на прощанье.
Первые неприятности начались, когда они ехали по Ломбард-стрит в сторону Чипсайд. Гарри сунул голову в окошко в перегородке между кузовом и кабиной водителя и спросил:
— Дуг, хочешь, я поведу?
— Да тут с зажиганием проблемы. Жму на газ, и мотор глохнет.
Фургон медленно полз мимо Банка Англии. Сквозь туман были видны стоящие у него вооруженные часовые. Светофор не работал, и движением управлял регулировщик — темная фигура, заметная лишь благодаря горящему рядом сигнальному огню. Регулировщик жестом дал им команду проезжать. Не успели они достичь собора Святого Павла, как мотор заглох опять и завелся лишь с третего раза.
— Нам бы только до Барнета добраться, — бодрился Гарри. — А там будет другой транспорт.
— Ты в моторах что-нибудь понимаешь?
— Можем поискать автомастерскую.
Во дворе собора были брошены в тумане четыре легковых автомобиля и грузовик. К медицинскому фургону подошел дежурный констебль.
— Здесь ставить нельзя, сэр, — произнес он в грубоватой манере, свойственной начинающим полицейским. — Это скоростная улица. Парковка и остановки не разрешаются ни при каких обстоятельствах.
Он глянул на номер лицензии на лобовом стекле и, шмыгнув носом, на Дугласа.
— У меня что-то с зажиганием. Вы не подскажете, где ближайшая автомастерская?
В кузове закашлялся король.
— Сегодня ничего не работает. Неужели не понятно? Такой туман! — Он провел пальцем по запотевшему лобовому стеклу. — Просите своих, чтоб механика прислали.
— Я могу оставить машину и сбегать позвонить?
— Вы мне дурачком не прикидывайтесь. — К этому моменту констебль успел придти к выводу, что ни к чему миндальничать с водителем «неотложки». — Я все объяснил и повторять не стану, сразу в участок заберу. Живо двигайте отсюда!
Подавив в себе гнев, Дуглас кивнул и стал заводить мотор.
— Вот ведь мерзкий сопляк, — тихо проговорил Гарри, когда они все же тронулись.
— Никогда не любил легавых, — ответил Дуглас. — Как там…
Он осекся, так и не определившись с приличествующей формой обращения к королю.
— По-прежнему, — ответил Гарри, всегда понимавший с полуслова. — Молчит. Задремал, наверное.
— Ты до такси его донесешь?
— Таксисты в такую погоду по домам сидят. Все равно клиентов не найти.
— Позвоню Барбаре.
Они нашли телефонную будку на Флит-стрит. Барбары не было дома. Трубку взял мойщик окон, спросил, не нужно ли что передать; Дуглас ответил, что перезвонит позже.
Следом он набрал штаб генерального коммисара административного управления и юстиции. Теперь этот орган заменял министерство внутренних дел. Сэра Роберта Бенсона не оказалось на месте, но его личный помощник, едва услышав фамилию звонящего, с большим рвением выразил готовность помочь. Дуглас подчеркнул, что дело срочное. После секундного колебания помощник доверительно сообщил, что сэр Роберт обедает в клубе «Реформ».
— Едем туда, — принял решение Дуглас, вернувшись к фургону. — Как-нибудь дотяну эту колымагу до Пэлл-Мэлл.
— Туман становится гуще, — сказал Гарри. — Он может и неделю продержаться.
— Ты точно не знаешь имен тех, кто ждет в Барнете?
— Точно.
Дуглас влез в фургон. Король сидел на носилках, завернувшись в тонкое серое одеяло.
— Как вы себя чувствуете, Ваше Величество?
Король безучастно взглянул на Дугласа.
— Небось, все из-за той бомбы, — прошептал Гарри. — Которая попала по дворцу в самом конце. Помнишь, слухи ходили, что король тяжело ранен?
— Думаешь, он все это время находился в таком состоянии?
— Да уж я контуженных насмотрелся… Взрывная волна может убить, и следа на теле не оставив. Или так мозги перетряхнуть, что ничего соображать не будешь.
Дуглас беспокойно покосился на короля, однако тот на замечание Гарри не отреагировал.
— А он может поправиться?
— Да бог его знает, Дуг. Но ты вообрази, каков был бы эффект, если бы он в таком виде попал в Вашингтон?
— Я только об этом и думаю, — печально ответил Дуглас.
— Ты правда сможешь дотащиться до Пэлл-Мэлл?
— Попробую.
Словно желая их подбодрить, мотор завелся с первой попытки, и фургон, кое-как пыхтя, покатился по Стрэнд. Исправной работы мотора хватило на несколько минут. Не успели Дуглас и Гарри задуматься о том, чтобы попробовать доехать так до Барнета, фургон снова заглох, и уже окончательно. В ящике для инструментов лежала только промасленная тряпка и пусковая рукоятка. Гарри вылез и попытался завести мотор вручную. После многих безуспешных попыток он вернулся, утирая пот со лба, швырнул рукоятку в ящик и, ругаясь, вытер руки тряпкой.
— Что делать будем? — спросил он, держась за сердце и тяжело дыша.
— Вытаскивай складное кресло из кузова.
— Господи!
— На улице его никто не узнает. Вокруг полно больных и увечных.
У Гарри не было ни альтернативных предложений, ни сил на споры. Вдвоем с Дугласом они кое-как пересадили короля в инвалидное кресло и повезли сквозь туман — через Трафальгарскую площадь к внушительному зданию клуба «Реформ».
В клуб Дуглас пошел один, оставив Гарри с надсадно кашляющим королем у входа. Он попросил служителя доложить сэру Роберту и тут увидел его собственной персоной. Сэр Роберт стоял в середине диковинного внутреннего дворика, который располагался в центре старого здания.
Служитель подвел Дугласа к нему и доложил о посетителе. Прервав разговор, сэр Роберт обернулся.
— О, Арчер. Как мило.
Голос у него был тихий и низкий, нечто среднее между рычанием и шепотом. И приветствие, конечно, звучало очень в его духе: не поймешь, то ли это выражение приязни, то ли ее отсутствия, то ли удивление, то ли похвала за пунктуальность, то ли признание близкой дружбы, то ли шапочного знакомства.