Красная строка приказывала «покинуть офисный этаж в два пятьдесят восемь». Когда минутная стрелка подошла, я вышла в холл. Боб последовал за мной.
Закрывая за собой дверь, через тонкую перегородку стены я услышала голос:
— Разве не потрясающее совпадение, что мы пользуемся одним и тем же отделением банка?
— Ну конечно же, — ответил Сайлас. — Мы не имели здесь своего счета, пока не узнали о вас.
Все засмеялись. Мы сели в грузовой лифт, чтобы не сталкиваться с Миком. Боб выглядел сногсшибательно в своей форме, но внезапно в лифте на него напал страх:
— А что, если банк не выдаст такую большую сумму? Это же черт знает сколько.
— Прекрати, Боб, — успокоила я. — Сколько раз мы репетировали? Четыре раза. И всякий раз они выдавали нам деньги, и каждый раз чек проходил. Они уже привыкли. Утром я звонила им, представившись кассиром, и сказала, что выписываю чек. Мы все сделали. Они думают, что это какой-то рэкет, но им все равно, главное, чтобы чек был настоящий.
— Но мы собираемся взять у них четверть миллиона наличными.
— Есть люди, для которых это не такие уж большие деньги. И все, что от меня требуется, — выглядеть похожей на таких людей.
— Ты права, — согласился Боб и вытер платочком руки.
Банк был похож на большую стеклянную тарелку, отделанную черной кожей и нержавейкой с маленькими ясноглазыми клерками, которые изо всех сил старались привлечь мое внимание. Сегодня они сновали взад-вперед, поглядывая на часы, с нетерпением ожидая закрытия на выходные.
— Вы чуть не опоздали, — сказал один из них.
— Извините, — ответила я. — Но я предупредила вас по телефону, что мы опаздываем. Улицы сегодня битком набиты.
— Вот те на, — удивился клерк. — А я как раз рассказывал Джерри, как быстро ходит транспорт сегодня.
— Только не в центре, — возразила я. — В том-то и загвоздка.
Клерк кивнул.
— Я миссис Амальгамин, — представилась я. — Со мной охранник, который должен доставить мистеру Амальгамину четверть миллиона долларов наличными.
— Он планирует уик-энд, — прокомментировал служащий.
— Не-а, — ответил Боб. — У него просто закончились сигареты — вот и все. Вы не представляете, как живут эти парни за городом.
Я охладила его взглядом, не забыв улыбнуться клерку.
Кассир начал доставать деньги.
— Сотнями?
У него в руках была пачка совершенно новеньких соток. Нет, мне не подходит.
— Десятками. Это для завода, — объяснила я.
— Забавное имя, — сказал кассир. — Я про Амальгамина. А почему они написали его с пробелом в середине?
— В следующий раз, когда увидите кассира «Фанфан Новелти», спросите у него, — предложила я. — Потому что, честно говоря, с этой фирмой мы больше не хотим иметь деловых отношений.
— Это не кассир, — объяснил клерк. — Это два партнера. Оба подписали чек.
— А, — произнесла я, заканчивая выписывать чек на двести шестьдесят тысяч долларов и подвигая его через стойку. Я подсчитала, что на банковском счету, который мы открыли на имя мистера и миссис Амальгамин, после выплаты банковского сбора останется пятьсот пятьдесят семь долларов сорок девять центов.
— Греческое? — спросил клерк.
— Что? — не поняла я.
— Имя. Это греческое имя — Амальгамин?
— Эстонское, — ответила я. — Очень распространенное эстонское имя. В Бронксе есть целые кварталы, заселенные Амальгаминами.
— Без дураков, — продолжал клерк. — Это славное имя.
— Не жалуемся, — сказала я.
— Они не войдут в этот портфель, — сказал кассир.
— Войдут, — возразила я. — То же самое было на прошлую пасху. Этот портфель вместит бумажки. Затем будем укладывать монеты.
Он пожал плечами.
— Единственное, что могу вам сказать, — сострил кассир, — если застряну на выходные в Джерси при четверти миллиона долларов один одинешенек, я сам доставлю их вам, а не он. — И он ткнул пальцем в сторону Боба.
Я улыбнулась и изобразила смущение. И тут началось. Одна хорошенькая, мягкая, мятая, явно бывшая в употреблении десятидолларовая бумажка упала на дно портфеля — и начался зеленый снегопад.
— Я знаю мистера Карла Постера из «Фанфан Новелти», — сказал кассир. — В принципе, я знаю их обоих, но мистера Постера лучше. Мне он нравится. — Он продолжал укладывать доллары в портфель. — Всегда находит минутку забежать к нам в течение дня. — Он распечатал одну пачку, чтобы аккуратно упаковать половинки сбоку. — В обед он играет в сквош. Он мастак, настоящий ас, каждый раз обыгрывает меня. Я бы сказал, профессионал.
Боб следил за мной краем глаза. Клерк продолжал:
— Но вам он не нравится, а я считаю, что он славный парень.
— У нас разногласия с его компанией, — пояснила я. — Они задерживают платежи. Но Карл Постер — совсем другое дело. Мне нравится Карл Постер. — И, что самое забавное, мне он действительно нравился. Карл Постер в моем вкусе.
— Он славный, — повторил кассир, закрывая портфель и придерживая его, помогая Бобу закрыть замки, защелкнуть цепочку и наручники на запястье. — Теперь в порядке. Если этот чемодан решат похитить, то только вместе с тобой в доплату, приятель. — Кассир отдал салют на прощанье. — Забирай, полковник, — сказал он. — Удачных выходных.
Глава 3
Боб и Лиз вышли точно по расписанию. Я повернулся к нашим двум простакам. Джон — тот, что покороче, с красным лицом, — чистил ботинки салфеткой, но, заметив мой взгляд, спрятал ее подальше.
— Я снова обрисую вам наш план, — приступил я, — чтобы вы четко поняли, что происходит. У вас еще есть возможность изменить свое решение, и никаких к вам претензий не будет.
Джонни Джонс-коротышка расправил платочек с монограммой, кокетливо выглядывавший из кармашка пиджака, и вытянул руку жестом дружеского отрицания, обнажив при этом запястье с золотыми часами:
— Не нужно объяснять ваш план, сэр Стивен.
— Это не мой стиль работы, — с напором произнес я.
Теперь они были у меня в кармане. Люди, рассуждающие о мошеннических номерах, ничего не смыслят в них. Не существует готовых схем, готовых планов. Вы вводите жертву в состояние транса, апеллируя к ее собственной алчности. Паранойя наизнанку, как я это называю, желание доверять и зависеть. Эти двое уже мысленно делали обход своего супергарема на Багамах или где-то в деловом центре распоряжались своими семьюдесятью восьмью процентами прибыли. Они едва слышали, что я им говорил, разве что, подобно пациенту, улавливали только убаюкивающий голос гипнотизера.
Я щелкнул переключателем переговорного устройства.
— Дайте Грэхема из Нассо, — проговорил я в безжизненный аппарат. — Закажите разговор на пять тридцать. — И повернулся к нашим простофилям. — Конечно, если вы полностью компетентны в вопросах обеспечения безопасности своих капиталовложений… Я предпочел бы не продолжать. — Выждав паузу, я усмехнулся. — Но, знаете, в позапрошлом году, в Риме, я вышел из сделки на двадцать два миллиона только потому, что мой старый приятель, покойный Альфред Крупп, сказал, что это технически слишком сложное дело для его понимания. Видите ли, я хочу, чтобы вы не доверяли мне, потому что лично мне приходится не доверять и проверять людей, с которыми я имею дело.
Джонни Джонс — коротенький простачок — захихикал.
— Вы самый честный человек, какого мне приходилось встречать. Помню, как вы догнали меня у дверей Клуба, чтобы вернуть пять долларов, которые я уронил и даже не заметил. А как вы дали мне ключ от своей квартиры, а ведь мы были знакомы тогда не более часа. Более доверчивых людей мне никогда не встречалось.
Я посмотрел ему прямо в глаза и серьезно кивнул.
— Тут нечем гордиться. Президент компании не должен быть слишком доверчивым, каковы бы ни были его личные привязанности. Молодой Гловер прав: когда вы стоите во главе гигантского предприятия, вы никому не вправе доверять. Он прав, наступит день, когда я поверю ненадежному человеку, и тогда одному богу известно, что может произойти. — Я закусил губу, чтобы они подумали, будто меня смутило воспоминание о препирательствах с Бобом.
— Да ладно, сэр Стиви, — сказал Карл.
Из них двоих он был более спокойным и вид имел представительный: высокого роста, в довольно консервативном костюме из блестящей синтетической ткани. Сначала я подумал, что он будет источником неприятностей, но теперь уже было ясно, что они оба мои. Действительно мои. Я мог заставить их танцевать голышом на столе или выброситься из окна. Эта власть кружила мне голову, и меня не покидало искушение проверить, насколько далеко я могу завести их. Я чуть было не предложил им поехать с нами в аэропорт и даже начал плести в уме хитроумную историю, развивая эту идею. У меня перед глазами возникли испуганные лица Боба и Лиз в момент, когда я появляюсь в аэропорту с этими двумя красавцами и заставляю их помахать нам рукой перед отлетом в Лондон. Уууиииу…
— Вот так-то лучше, — сказал толстяк. — Не сдерживайте себя. Чуточку того негодника, которого мы встретили в клубе «Плейбой» вчера вечером.
И тут я понял, что произнес «ууииуу…» вслух.
Я уселся на вращающееся кресло, включил настольную лампу и подставил под нее голову, как будто это был холодный душ. Уф.
— Простите меня, джентльмены, — медленно проговорил я. — Но вы скоро убедитесь, что мне приходится вести двойную жизнь: одну я живу за себя лично, а в другой несу ответственность за корпорацию с шестидесятитысячным многонациональным штатом. Одна оплошность — и все эти люди лишатся работы.
— И вы в том числе, — подсказал Карл.
Мы рассмеялись. Согласно расписанию, Боб и Лиз должны уже быть внизу и предъявить чек. Сейчас. Толстяк сказал:
— Работа не игра. Это как виски и вода — их нельзя смешивать, да?
Я налил им еще.
После моего вежливого смеха наступило молчание. Джонни-толстяк вытащил расческу и быстро провел по редеющей шевелюре. Молчание было непозволительным, и я его нарушил.
— Вы, наверное, слышали анекдот о д