— Ага, — согласился я.
Я посмотрел на Чарли, на этот комод, и подумал, какую же область атаковать в первую очередь, когда он начнет на меня наезжать? Но не стоит волноваться. Я всегда так говорю. И всегда волнуюсь.
В очередной раз мне удалось побриться только в понедельник утром. Мы завтракали в нашей Лондонской квартире. Славное это было местечко. И несмотря на крошечные оконца и на то, что моя комната размерами не превосходила посудный шкаф, там было уютно и тепло. Все соседние клетушки занимали начинающие кинозвезды и брокеры, а также шоферы, обосновавшиеся поближе к своим машинам, чтобы чистить их с утра пораньше, так что мы просыпались в три часа утра от лязга двери гаража. Квартирка была так мала — клеточного типа, как указывалось в списке квартирных агентов, — что не требовала много мебели, чтобы сойти за «меблированную». У меня была кровать, как для пациентов с больным позвоночником, а холодильник вмещал только три бутылки шампанского и коробочку икры. Сайлас сказал, что нужно купить другой, если мы хотим хранить свое молоко и масло. И была там одна штучка, которая мне нравилась больше всего, — электротостер. Я установил его возле стола, чтобы не бегать на кухню за каждым тостиком, накупил кучу упакованных хлебных ломтиков и заправлял их в аппарат по мере того, как успевал намазывать на них джем и масло. Обожаю тосты, а эта машина могла поджаривать их сильно, средне и слабо. Я предпочитаю поподжаристее.
Сайлас носил шелковый халат и пестрый шарф, Лиз ходила в чем-то мохнатом со страусиными перьями на воротнике. Все правильно, но я не видел смысла выряжаться к столу, будто это первый акт английской пьесы.
Я жевал небольшой тостик с кофе и одновременно брился.
— А почему ты не встал на рассвете, чтобы выполнить упражнения Канадских королевских вооруженных сил? — спросил Сайлас.
— У меня нет даже самолета, — ответил я.
— Так, значит, нужно использовать за завтраком эту адскую машину?
Я выключил бритву.
— Я придумал, что с ней делать.
— Неужели? — ехидно поинтересовался Сайлас.
Я сказал:
— Надо выбрить у вас на макушке лысину, понятно?
Сайлас угукнул.
— И начинайте продавать средство от выпадения волос, а потом в доказательство его действенности показывайте, как они у вас отрастают. Естественно, сообщать, что вы сбрили их заранее, не обязательно, ясно? И все ринутся за этим средством, гарантирую.
— Передай мне масло, — попросил Сайлас. Он переворачивал газету, а я тем временем налил себе еще кофе. — И не клади локти на стол.
— Это не локти, — не растерялся я. — Это мои колени.
Лиз рассмеялась, и я тоже.
— Не следует этого делать, — настаивал Сайлас.
Я даже не заметил, как у меня вырвалась отрыжка, но знаю, что это одна из тех вещей, которые он терпеть не может.
— В Китае отрыжка считается знаком вежливости, — пояснил я.
— Неужели, — парировал Сайлас. — Постараюсь припомнить, когда мы снова вступим на бесконечную и неисчерпаемую стезю махинаций.
Лиз сказала:
— Каждую минуту рождается триста тысяч простофиль.
Сайлас выдал улыбку, означавшую «они слишком еще молоды», и я позвал кошку. Кошка сдавалась вместе с квартирой, и ее звали Дед Мороз. А может, Снежная Баба, просто для смеха. Я подозвал кошку и протянул ей кусочек намазанного маслом тоста, но она не проявила интереса. Тогда я положил сверху немного абрикосового джема и снова позвал животное. Киска направилась было ко мне, но вдруг с размаху прыгнула на колени Сайласу. Сайлас, не глядя, погладил ее, а кошка уставилась на него, как иногда делает Лиз. Есть такие мужчины. Они ничего особенного не делают, а кошки и бабы просто липнут к ним. Я закончил бритье и снова взялся за книгу.
— Что народ собирается делать сегодня утром? — задал вопрос Сайлас. — После визита в банк, я имею в виду.
— А что, мы сначала идем в банк? — спросила Лиз.
— Конечно, — подтвердил Сайлас. — А что ты предлагаешь — просто оставить все наши деньги под кроватью? Безусловно, это первое, что надо сделать. Подготовь надежную сумку.
— А мы купим машину? — поинтересовалась Лиз.
— Я все уже устроил, — сказал Сайлас, стряхивая с колен кошку.
— Мне отдельную машину, — вставил я. — Надоело упрашивать вас каждый раз, когда нужно отправиться куда-то.
— Ну, как пожелаешь, — ответил Сайлас. — Если хочешь взять на себя все хлопоты и расходы, бери.
— Хочу красную машину.
— Хорошо, — согласился Сайлас, отложив в сторону газету. — Покупай любую машину, какую пожелаешь. Мне, конечно, придется вычесть все расходы, но и после того как я отложу средства, необходимые для следующей операции, все равно останется внушительное вознаграждение для вас обоих.
На это я сказал:
— А может, мне две машины? «Мини-купер» и «Роллс»?
— Нет, — ответил Сайлас. — Однажды в молодости, я купил сразу две машины.
Я чуть было не выдал плоскую шуточку типа «А что, тогда уже были машины?», но не хотелось портить ему настроение.
Сайлас продолжал:
— Обе машины были одновременно доставлены к дверям моего дома и стояли там, сверкая полировкой, как начищенные ботинки гвардейца. Все соседи обсуждали покупку, а мой младший брат просто стоял рядом, купаясь в лучах славы. Я вышел и посмотрел, как будто хотел убедиться, то ли это, что я заказывал, а потом влез в ту, что стояла впереди. Мотор завелся сразу, я нажал акселератор и задал грохот на всю улицу. Затем проверил, на месте ли переключение скоростей — мне не хотелось вывести из строя коробку передач, — и выжал сцепление. Но я поспешил, мне не хватало опыта: я случайно включил задний ход и со всего маху врезался во вторую машину. Обе были разбиты. Помню, соседи давились от смеха. Боже, ну и унижение. С тех пор у меня никогда не было двух машин сразу. Сколько бы денег я ни заработал на операции, никогда не покупал двух машин.
— Желтая машина была бы шик, — заметила Лиз. — Желтая, как горчица.
— Мы неплохо сработали в этот раз, — сказал Сайлас. — Тебе хватит даже на соболя и бриллианты.
— Мне нужен только ты. — Лиз поцеловала Сайласа. Он смутился, и зря. Гордиться надо.
— Мы хорошо проведем время. Счастливо, я хочу сказать, — заключил Сайлас.
И, наверное, он подумал о тех разбитых в молодости машинах, потому что вдруг громко засмеялся, что с ним нечасто случалось. В такие моменты чувствуешь себя неловко, потому что появляется ощущение, будто он над тобой смеется.
Я сказал:
— Пойду заниматься.
— Собираешься брать уроки гипнотизирования животных? — пошутила Лиз, проведя рукой по моим волосам.
— Оставь его в покое, — посоветовал Сайлас. — Неплохая мысль, старина. Что будем изучать?
Я пояснил:
— Иностранный язык, историю… Можно поучиться водить самолет. А может, серьезно возьмусь за археологию. Это то, что надо.
— Археологию отложим на завтра, — решил Сайлас. — Сегодня будем тратить деньги. — Он наклонил чашку, показывая, чтобы ему налили еще.
Лиз пошли на кухню приготовить новую порцию кофе. Я отвлекся от своей книги:
— Не заняться ли мне садоводством? Это может оказаться очень интересным.
— Что за книгу ты читаешь? — поинтересовался Сайлас.
— Карьера для мальчишек, — ответил я.
— Карьера для мальчишек! — в восторге завизжал Сайлас, будто ничего более смешного в жизни не слышал.
— Археология или вождение самолета, — пояснил я, — вот чем стоит заняться в первую очередь.
Сайлас подошел к двери, ведущей в кухню, и крикнул Лиз:
— Ты знаешь, что собирается делать наш вундеркинд?
— Нет, — крикнула Лиз в ответ.
— Научиться водить самолет. Дрррр.
И Сайлас принялся издавать звуки, как огромный самолет. Интересно, что он не свистел, как сверхзвуковая машина. Он делал «др-др-друдр», как те нацистские бомбардировщики, о которых он рассказывал, когда говорил о войне и о том, как получил свои награды. Я не отрывал глаз от своей книги. А он продолжал «др-др-др» и, расставив руки, как крылья, планировал вокруг дивана.
— Говорит Рен. Рентген вызывает вышку. Рен, Рентген вызывает вышку. Как слышите меня? Прием. — Он бегал по комнате, выкрикивая все это с театральным американским произношением.
Мне не хотелось подыгрывать старому болвану, поэтому, не отрываясь от книги, я безразличным тоном буркнул:
— Слышу вас отлично, Рен. Рентген. Прием.
Он пошел на снижение в районе журнального столика, прожужжал у меня над ухом и закричал:
— Рен. Рентген вызывает вышку. У меня бомба застряла на выходе. Прошу разрешения на посадку на полосу сто восемьдесят. Прием.
— Разрешения не даю, Рен. Рентген, — ответил я. — Наберите высоту двадцать тысяч футов. Сориентируйтесь на юг по направлению к проливу и катапультируйтесь. Прием. — На секунду я повернулся и взглянул на него.
Сайлас продолжал с гулом носиться по комнате, расставив в стороны руки, набирая высоту двадцать тысяч футов, и гонял взад-вперед вдоль дивана, не переставая орать:
— Рен. Рентген вызывает вышку. Что? Вы хотите, чтобы развалюха обрушилась на женщин и детей где-то в Сури? Нет, сэр.
Я упорно читал книгу, притворяясь, будто не замечаю, как он прыгает с пола на диван и обратно, но ответил:
— Вышка вызывает Рена. Рентген. Говорит ваш командир части. Слушай, идиот. Ты должен поставить корабль на курс по направлению к проливу и катапультироваться. Это приказ. Слышишь, это приказ, черт тебя побери. Прием.
— Рен. Рентген вызывает вышку. Что-то случилось с радиопередатчиком. Попытаюсь осуществить посадку. Включите все освещение. — Сайлас спикировал через весь ковер, опустившись на колени, продолжая свое «рррррр», имитируя звук захлебывающегося мотора.
Я не спеша повернул к себе лампу и включил свет. Сайлас расшумелся не на шутку. Он сбавлял высоту. Он был великолепен, но я все же краем глаза продолжал читать. Он сделал еще один вираж, снижаясь и кренясь на бок, пытаясь выровняться, используя весь свой асовский опыт. Ему удалось направить машину прямо над взлетной полосой — над ковровой дорожкой, — и он влетел в камин, где громоздились всякие каминные щипцы и щетки. Грохот стоял вселенский.