не такой уж неожиданный. Мы еще обсудим наши планы.
Я хотел подбодрить его. Вегетиус, римский полководец IV века, в таких случаях говорил так: «Не допускайте, чтобы ваши войска заподозрили, что вы отступаете, желая выйти из боя. Скажите им, что ваше отступление — это уловка, чтобы заманить врага в ловушку и добиться преимущества».
Уже в машине я набросал несколько возможных вариантов контрнаступления. Боб не поддавался:
— Заткнись, Сайлас, будь любезен. И не смей обращаться со мной, как с пятилетним малышом.
Когда мы прибыли в «Честер», швейцар — тучный человек в голубой форме и блестящей фуражке — подскочил, чтобы открыть нам дверь, но при виде Боба в разорванной в клочья одежде и с ссадинами с запекшейся кровью по всему лицу, он отпрянул.
— Моего приятеля сбила машина, — объяснил я.
Швейцар не спешил оказать помощь.
— Мы остановились в этой гостинице, — добавил я. — Напротив Будлз на него налетел какой-то новенький «роллс» с откидным верхом.
— Я помогу вам, — наконец произнес швейцар, вытягиваясь в струнку.
Он схватил Боба своими мясистыми ручищами и потащил к лифту.
Лиз встретила нас на пороге номера Боба.
— Что случилось? — спросила она.
— Все, что только могло, — признался я и уже для швейцара добавил: — При выходе из Будлз Боба сбила машина. — При этом я многозначительно подмигнул Лиз.
Она кивнула:
— Так вы не получили деньги?
— Нет, — раздраженно сказал я. — Не получили.
Она отвернулась от меня и начала помогать прислуге укладывать Боба. Он со стонами катался по постели. Швейцар предложил позвать врача, но я сказал, что я сам врач, дал ему десятку, и он удалился, рассыпаясь в благодарностях.
Я раздел и укутал Боба. Полбутылки виски приведут его в чувство. Я налил ему виски, но он потребовал кока-колу. Я дал ему, что он хотел, а виски выпил сам.
— И что мы будем делать? — спросил он.
— Не волнуйся, — успокоил я. — Спи, и это приказ. — Я улыбнулся.
Боб отдал честь и лениво уполз обратно в свои простыни.
В дверь постучали.
— Войдите, — крикнул я. Это был дружок Боба. — Да. Вы что-то хотели?
— Боб в порядке? — поинтересовался он.
— Мистер Аплярд совершенно здоров. Спасибо, — ответил я.
— Мне сказали, что его ранили. — И он сделал несколько шагов по направлению к постели.
— Это ты, Спайдер? — спросил Боб.
— Да, дружище, — ответил официант. — Я тут прослышал, что тебя немножко помяли.
— Его сбила машина, — поправил я. — Если это вас так интересует.
— Новенький «роллс», — развивал мысль официант. — Швейцар сказал мне.
— Все в порядке, Спайдер, — уверял Боб.
— Принести тебе тарелку супу?
— Я хочу немного поспать.
— Это лучше всего, — согласился официант. — Я знаю, что это такое.
— Неужели? — съязвил я.
Официант пояснил:
— Но к счастью, те ребята, с которыми я столкнулся, ездят на мотоциклах.
— Если нам что-нибудь понадобится, мы позовем вас, — сказал я.
— Можете звать меня в любом случае, сэр, — отозвался парень.
Я так и не понял, была ли это грубость с его стороны? Кивком головы я отпустил его.
— Спайдер хороший, — сказал Боб.
— У тебя все хорошие.
Боб не возражал:
— Но действительно, они почти все хорошие.
Минуту или две я не сводил с него глаз.
— Я придумаю что-нибудь, Боб, — пообещал я и выключил свет.
— Не сомневаюсь, что ты что-нибудь придумаешь, Сайлас, — пробормотал Боб в подушку.
Я пошел в номер к Лиз.
— Расскажи мне, что случилось? — потребовала она. Я все объяснил.
— И что мы будем дальше делать, Сайлас? — спросила она.
— Все будет в порядке, гусеничка, — ласково сказал я.
Она прижалась ко мне. Она была испугана, как и Боб. Иногда мне приходит в голову, что они могут умереть с голоду, если я вовремя не ударю в гонг к обеду.
— Я люблю тебя, Сайлас, — сказала Лиз.
— И я люблю тебя, гусеничка.
— Ты бы мог прожить без меня? — прошептала она.
— Ты прекрасно знаешь, что нет, — ответил я и почувствовал, как она еще сильнее прижалась ко мне и облегченно вздохнула.
— Сколько у нас осталось денег?
— Пять тысяч шестьсот шестьдесят четыре фунта восемьдесят шиллингов и четыре пенса, — сказал я.
— И нужно заплатить за коттедж.
— Есть еще три машины и эта чертова куча лома, — добавил я. — Но мы и близко не получим того, что заплатили.
— Тебе никогда не бывает страшно, Сайлас?
— Иногда бывает.
— Ты умеешь это скрывать.
— Да, умею, — сказал я. — Ты просто не знаешь этих признаков.
— А что это за признаки?
— Один из них — это когда я отказываюсь отвечать на вопросы.
— Но сейчас ведь тебе не страшно. Ну, не очень страшно.
— Не теряй чувства меры, — прервал я. — Мы находимся в роскошном номере в «Честере». И нам только нужно нажать кнопку, как будут поданы еда и питье и нас по-всякому обслужат. У нас на счету в банке больше денег, чем некоторые семьи зарабатывают за всю жизнь. Не теряй чувства меры.
— Наверное, это и есть храбрость — не терять чувства меры.
— В чем-то ты права.
— Не бросай меня, Сайлас.
— Так вот какого ты обо мне мнения? Мы чуть только оступились, а ты думаешь, что настал конец света. Чего это я брошу тебя? — спросил я. — Ты нужна мне больше, чем я тебе. Кто заменит тебя? Ты мне только скажи, и я, может быть, подумаю о том, чтобы бросить тебя. — Я сжал ее руку и притянул к себе.
— Не надо шутить, — сказала она. — Ты можешь найти себе массу девушек, которые могут делать то, что делаю я. Массу.
— Ну, ну, детка, — успокаивал я.
Я знал, что ее нужно уговорить. Я прижал девушку к себе, и мы долго стояли, не говоря ни слова. С Парк Лейн доносился гул вечернего транспорта. Парк был укутан туманом, но по-настоящему большие деревья могли не беспокоиться: им было видно все сверху. Я нарушил молчание:
— Ты считаешь меня какой-то машиной. Ты думаешь, что я не способен на человеческие чувства: любовь, страх, боль или голод — только потому, что стараюсь не показывать их. Но меня пожирают страх и боль, и я так люблю тебя, что, просыпаясь по утрам, я боюсь открыть глаза и не увидеть тебя. Когда ты идешь за покупками в магазин, я хочу быть рядом, чтобы тебя не сбил автобус. Ты разговариваешь с другим мужчиной, и я уже знаю, что потерял тебя. Когда ты смотришь на меня, мне кажется, будто ты видишь перед собой морщинистого старика, который до смерти боится остаться один.
— Нет, — возразила Лиз. — Нет. — Она поцеловала меня и обняла так крепко, будто хотела остаться возле меня навсегда.
Глава 11
Вначале Сайлас очень беспокоился о Бобе. И я тоже. Я и не переставала волноваться, но, в конце концов, Боб пострадал, спасая собственную шкуру, а не совершая подвиг, поэтому я сочла, что могу быть избавлена от бдения возле его постели, когда он распивал кока-колу и оплакивал себя.
Происшествие в посольстве расстроило Сайласа лишь постольку, поскольку все это разволновало меня. Не то чтобы я поощряла его пожалеть себя — наоборот, я делала все, что могла, чтобы помочь ему взять себя в руки. После того как мы убаюкали Боба, Сайлас на цыпочках пошел ко мне.
— Расскажи мне, что случилось, Сайлас, — сказала я.
И он подробно рассказал, как они с Бобом прокладывали себе дорогу из посольства, как у Боба сдали вдруг нервы и на полпути он решил рвануть.
— И так бы все обошлось, — заявил Сайлас.
Я обняла его утешительным жестом.
— Конечно, обошлось бы.
— Я люблю тебя, гусеничка, — сказал Сайлас. — Я без тебя жить не могу.
— Можешь, — возразила я.
Он повис на мне, будто я была обломком в океане, а он потерпевшим крушение. Какое-то время мы стояли молча. Наконец я спросила:
— И сколько у нас осталось денег?
Сайлас ответил:
— Пять тысяч шестьсот шестьдесят четыре фунта восемьдесят шиллингов и четыре пенса.
— А аренда коттеджа, да у нас есть еще две машины и этот металлолом. Ты что, забыл?
— Извини. Об этом я забыл.
— Не бойся, Сайлас, — уговаривала я.
— Всем когда-нибудь становится страшно, — ответил он.
— Постарайся не подавать виду. Нам нужно быть в лучшей форме. В любой момент кто-то может задать вопрос.
— Ну а я могу отказаться отвечать, — со злостью отрезал Сайлас.
— И это будет верный признак, — прокомментировала я.
— Ну их к черту, — отмахнулся он. — Мне нужно немного отдохнуть в гостинице, не бери в голову, у нас достаточно денег, чтобы немного отдохнуть, это точно.
— В зависимости от того, что называть отдыхом, — возразила я. — Не можем же мы прерваться на три месяца, как ты планировал, когда деньги были уже почти у нас в кармане.
— Не теряй чувства меры, — посоветовал Сайлас. — Я отвечаю за храбрость, а твоя задача — сохранять чувство меры.
— Как скажешь, — согласилась я.
— Может, мне оставить тебя, — рассуждал Сайлас. — Наверное, так будет лучше для нас обоих.
В ожидании ответа он внимательно следит за выражением моего лица.
— И не вздумай, — сказала я совершенно хладнокровно. — Ты нам нужен.
Он со злостью вцепился мне в руку, но я высвободилась.
— Ты мне нужна, — сказал Сайлас. — Ты нужна мне больше, чем я тебе, ну, кто может заменить мне тебя?
— Есть масса девчонок, которые сломя голову бросились бы за тобой, покрасивее и поумнее меня. Ты можешь без труда найти мне замену. И не притворяйся, что ты не знаешь, как на тебя реагируют женщины.
— Ну, ну, детка, — начал он, подошел ко мне и нежно обнял.
В комнату проникал сумеречный свет. Мы долго стояли без движения. С Парк Лейн доносился шум машин. В парке сгущался зимний туман. Он мягко окутывал деревья, оставляя на виду только верхушки самых высоких. Я чмокнула Сайласа. Он уже не такой высокий, как когда-то. А может, это мы с Бобом подросли.
— Не обращайся со мной как с бездушной машиной, — продолжал Сайлас. — Мне не чужды человеческие чувства: любовь и голод, так почему бы мне не показать свой страх?