— Мистер Хаммет, все в порядке? — спросил Солейман, едва я переступил порог.
Я дал ему понять, что сегодня уже вполне владею собой.
— Я полон сил и готовности, мистер Солейман, — доложил я. — Вчера вечером говорил с Лондоном. Премия директорам в этом году ожидается около двух с половиной тысяч фунтов. Неплохой выдался годик.
Солейман кивнул.
— Мистер Спенсер прибудет с минуты на минуту, — сообщил я. — Я просил передать ему, что я жду его звонка здесь.
С этими словами я положил свой кожаный портфель на стол.
— Ужасно нервничаю, что приходится таскать это с собой, старина Солейман. Здесь все документы на акции. Мы, то есть наша компания, осуществляем слияние с одной из местных фирм. Боюсь, я не имею права называть ее. — По глазам Солеймана я понял, что он изо всех сил старается угадать, о какой фирме идет речь. — А так как предполагается обмен акциями, мне приходится иметь это все под рукой. Здесь документов на два миллиона фунтов. Честно скажу, Солейман, мне страшно прикасаться к ним.
— Хотите положить их в наш сейф?
— Да, пожалуйста, — сказал я. — И дайте мне квитанцию.
— Конечно, сэр, — кивнул Солейман.
Вскоре из отеля позвонил Спенсер. Я велел ему выезжать немедленно. Он прибыл, запыхавшийся, в половине двенадцатого.
— Доброе утро, мистер Спенсер, — встретил я его прямо в холле. — Это мистер Солейман, главный кассир Центрального Банка.
— Рад познакомиться с вами, — поприветствовал его Спенсер, сильно удивленный моим европейским костюмом.
— Я и не сразу узнал вас в этой одежде, Хамид, старина, — обратился ко мне Спенсер.
Я вынул из кармана арабскую газету и переложил ее в другой карман. От Спенсера это не ускользнуло.
— Хочется выглядеть соответственно репутации фирмы, мистер Спенсер, — ответил я. — Только по вечерам я позволяю себе одеваться неофициально.
— Разумеется, — согласился Спенсер, наш великосветский лев.
— Мы воспользуемся кабинетом мистера Солеймана, — предупредил я Спенсера. — У меня слишком… Многолюдно.
— Хорошо, хорошо, — согласился Спенсер, заговорщически подмигивая.
Я подмигнул в ответ, но очень сдержанно, как, по моему представлению, это сделал бы араб. Солейман провел нас в свой кабинет, я занял место за столом и знаком пригласил Спенсера присесть в мягкое кожаное кресло.
— Все документы тщательнейшим образом проверены. Все полностью удовлетворены. — Я благодарно улыбнулся Солейману. Он ответил мне тем же, — а Спенсер повернулся к Солейману и тоже улыбнулся. — В настоящее время они находятся в сейфе, мистер Спенсер, — сказал я. — Мистер Солейман вручит их вам по предъявлении этой квитанции. — И я отдал ему большую фирменную квитанцию, полученную недавно от Солеймана.
— По-деловому, — оценил Спенсер. — Вот это мне нравится.
Спенсер повернулся ко мне в фас.
— Скажу вам по правде, Хамид, — начал он, выкладывая на стол свой портфель, подозрительно легкий с виду, и щелкая замками. Подкладка оказалась ярко голубой, но, кроме нее, внутри ничего не было. — Я не привез денег, — окончил фразу Спенсер. — Ни пенса.
Я уставился на ослепительно голубую внутренность бесполезного портфеля, затем поднял глаза на Спенсера и, чтобы унять дрожь своих рук, крепко ухватился за край своего кресла. Спенсер расплылся у меня перед глазами, а внутри разлился нестерпимый огонь, как будто температура моего тела резко подскочила на несколько градусов. Я чувствовал, как жар подступает к лицу. Мне казалось, я падаю на стол. Вокруг царила полная тишина, в которой отчетливо слышались все шумы внутри моего собственного тела — бешеное сердцебиение и захлебывающиеся легкие. Больше мне этого никогда не сделать. Это уж я знал наверняка. Я сгорел, я конченный человек. Операция никогда не закончилась бы так, если б Боб не захватил ведущую роль. Спенсер и Солейман неотрывно смотрели на меня. Я растянул свои губы в вымученной улыбке, откинулся на спинку кресла, медленно сосчитал про себя до пяти и обратился к ним:
— На следующей неделе вы прочитаете газету, мистер Спенсер, и покраснеете от стыда и бессилия. Со здешними людьми хорошо иметь дело. Каждый, с кем бы я ни встречался здесь, готов помочь нам. Конечно, можно возразить, что им нужны наши деньги. И это действительно так, но это не просто очередной переворот. Это игра ва-банк, рискованное предприятие. И это солидное деловое предложение, Спенсер. Конечно, вам принимать решение, но, я думаю, вы совершаете ошибку. По сути дела, я поделился с мистером Солейманом своими чаяниями относительно данного плана.
Солейман улыбнулся и слегка поклонился.
— Минуточку, минуточку, — засуетился Спенсер. — Я не сказал, что выхожу из игры. Но я осторожный человек. Даже ваш знаменитый мистер Аплярд не стал бы торопиться при определенных обстоятельствах. И я тоже поостерегся. Я перевел деньги через другой банк сюда с одного из моих счетов в Цюрихе. Если вы позволите мне позвонить, я вызову сюда человека, который принесет деньги.
Я подвинул к нему телефонный аппарат.
— Соедините меня с банком «Вестерн Ордер», — сказал в трубку Спенсер.
— Передайте, чтобы он вручил их кассиру, — подсказал я Спенсеру. — Для мистера Хамида. Не стоит указывать имен на квитанции о доставке и корешке.
Спенсер сказал в трубку:
— Речь идет о портфеле с деньгами. Все в порядке. Доставьте его в Центральный Банк. Вручите кассиру. Скажите, что это для мистера Хамида. — И повесил трубку.
Я повернулся к Солейману.
— Вы не могли бы попросить кассира пересчитать деньги и выдать курьеру квитанцию на полученную сумму, мистер Солейман? — попросил я. — А потом нам потребуется портфель с документами из сейфа.
Солейман вышел.
Я обратился к Спенсеру:
— Надо поспешить, чтобы успеть во все банки сегодня.
— Но мы успеваем?
— Я составил списки очередности, и даже если мы опоздаем, последние два банка откроют нам.
— А не выглядит ли несколько странно, что вы сопровождаете меня по банкам?
— У меня в этом городе есть свои деловые интересы, мистер Спенсер. Ничего необычного в этом не будет. — Я глянул на часы. — Пора сделать обход, посмотреть, как работает банк. Если хотите, можете пойти со мной.
Спенсер уже было поднялся. Но я тут же добавил:
— Вы храбрый и безрассудный человек, мистер Спенсер.
— Неужели? — удивился Спенсер. — Почему?
— Ну, пройтись по банку, который вы собираетесь обвести вокруг пальца, показать всем и каждому свое лицо крупным планом? — Спенсер кивнул. — Дать им возможность прикинуть ваш рост и вес, запомнить мельчайшие детали вашего костюма?
— Наверное, я все-таки не пойду с вами, — передумал Спенсер.
— Я знаю, что вы ощущаете, — сказал я. — Вы все, англичане, напоминаете мне знаменитый анекдот об Уинстоне Черчиле в пустыне. Утыканный таким множеством копий, что он напоминал…
— Дикобраза.
— Дикобраза, именно. На вопрос своего приятеля, не больно ли ему он ответил: «Только, когда я смеюсь». Разве не великолепный анекдот?
— Я, пожалуй, посижу здесь, — сказал Спенсер. — Вы идите на свои обходы, а я побуду здесь.
Я закрыл за собой дверь в кабинет Солеймана и увидел Солеймана с кассиром, пересчитывающих деньги Спенсера, которые только что прибыли. Я направился к ним.
— Что случилось? — спросил Спенсер.
— У мистера Спенсера очередной приступ, — вздохнул я. — Это с ним частенько случается.
— Так, может, вызвать врача?
— Нет, нет, нет, — запротестовал я. — Это слабая форма, но у него вываливается язык и он очень возбуждается.
— Как это ужасно!
— Я просто оставил его в покое на некоторое время. Больше ничего в этом случае не нужно. Это деньги для мистера Хаммета? — спросил я.
Кассир едва успел пересчитать их. Он перевернул записку, прикрепленную к портфелю и прочитал:
— Доставить в Центральный Банк, кассиру, для мистера Хамида. Мистера Хамида, — повторил он.
Я рассмеялся, а вместе со мной и мистер Солейман.
— Вот вам и арабский мир! Мои предки были Хамметами с тысяча шестьдесят шестого года, но стоило мне побыть в Ливане несколько дней — и я уже Хамид.
Солейман снова рассмеялся и кивнул кассиру. Она начала укладывать деньги обратно в портфель убийственно медленно, пока не решила, что они не поместятся, и снова начала вытаскивать пачки и перекладывать их по-новому.
— Я беру деньги с собой, — сказал я.
— Такую сумму? — поразился Солейман. — Но ведь это опасно.
— Как динамит, — сострил я. — Если не умеешь с ним обращаться.
— Но почему бы вам не взять чек? Заверенный чек.
Я объяснил:
— Боюсь, ваши соотечественники еще не полностью овладели банковской системой. Вы так слепо верите в подписи на бумажках.
— К сожалению, так и есть, — признал Солейман.
— Мне еще повезло, что они принимают долларовые купюры, — сказал я. — Было время, когда они требовали только золото.
Солейман сочувственно закивал. Откуда-то с другого конца города доносились звуки мусульманской молитвы. Был полдень. Я взял портфель, полный денег.
— Если вам придется зайти в кабинет до моего возвращения, будьте осторожны с мистером Спенсером. Он очень возбудим во время своих приступов.
— Понимаю, — кивнул Солейман. Я уже намеревался уходить, когда он опять обратился ко мне. — Вы вчера рассказали мне анекдот, мистер Хаммет. О матросе, на которого напали индейцы с копьями. «Тебе больно?» — спросили его и он ответил: «Только когда я смеюсь». И вот здесь я не совсем понял. В чем соль?
— А-а-а, — протянул я. — Сказав это, он сразу же умер. Вот в чем соль…
Теперь до мистера Солеймана дошло. Он расхохотался и смеялся до тех пор, пока по его щекам не потекли слезы. Он просто захлебывался от смеха. Кассир, ничего не понимая, тоже начала смеяться, и здесь уж, признаться вам, расхохотался я. Совсем как раньше, как в былые времена, мишень — раз, два, три, бах. Я опустил портфель всем его весом на самые кончики пальцев и пошевелил кистью. Прекрасное ощущение — тяжесть денег.