ем в курах.
— Тони, это не шутки!
— А что мы можем сделать? Она совершеннолетняя, мы ей не мать. Она уже ходит как пыльным мешком стукнутая и смотрит телячьими глазами.
— Может, я найму частного сыщика? Пускай расследует прошлое Билли. Пока он ее не убил и не закопал в саду.
— У нее нет сада, только патио, — говорит Тони. — Ему придется зарыть ее в подвале. Давай следить за хозяйственными магазинами, чтобы сразу узнать, если он вдруг купит кирку.
— Коринна — наша подруга! Нельзя так шутить!
— Я знаю, — отвечает Тони. — Извини. Я шучу только тогда, когда не знаю, что делать.
— Я тоже не знаю, что делать, — говорит Роза.
— Будем молиться Уиде. Она — наша последняя линия обороны.
Их регулярные прогулки происходят по субботам, но поскольку налицо чрезвычайная ситуация, Роза назначает обед на среду.
Раньше, в эпоху Жени, они втроем ели в ресторане «ТоксИк». Куин-стрит-вест тогда была авангардней: зеленые волосы, черные кожаные прикиды, магазины комиксов. Теперь эту улицу обжили сетевые магазины одежды среднего ценового диапазона, хотя ателье татуировщиков и лавки, торгующие швейной фурнитурой, еще остались кое-где, и «Презервативная» кое-как держится. «ТоксИк», впрочем, давно нет. Роза выбирает кафе «Королева-мать». Слегка пожилое, видавшее виды, но уверенное в себе. Совсем как они втроем.
Точнее, как они втроем когда-то в прошлом. Сегодня Коринне явно не по себе. Она ковыряет вилкой вегетарианский пад-тай и все время поглядывает в окно, где нетерпеливо ждет Уида, привязанная к стойке для велосипедов.
— Когда у нас очередная вампирская ночь? — спрашивает Роза. Она только что от зубного — заморозка еще не отошла, и ей трудно есть. Ее зубы уходят туда же, куда раньше ушли туфли на высоких каблуках, и по той же причине — хрупкость, боль. А расходы какие! Словно она кидает пачки денег в собственный разверстый рот. Впрочем, есть и плюсы — за последние годы стоматология продвинулась далеко вперед. Вместо того чтобы извиваться от боли и потеть в кресле дантиста, Роза надевает темные очки и наушники и слушает музыку нью-эйдж с колокольчиками, уносясь на волне обезболивающих и успокоительных средств.
— Ну, понимаете, видите ли, вампирская ночь была вчера, — говорит Коринна. Тон у нее виноватый.
— И ты нам не сказала? — спрашивает Тони. — Мы бы пришли. Наверняка тебе из-за этого снились кошмары с Женей.
— Женя была позавчера, — говорит Коринна. — Она пришла, села на край моей кровати и велела мне беречься… кого-то, незнакомое имя. Вроде бы женское. Звучало как-то по-марсиански. Начинается на «и». На этот раз Женя была одета в меха.
— Какие меха? — Тони почему-то думает, что это был мех росомахи.
— Не знаю, — отвечает Коринна. — Какой-то черно-белый мех.
— Бррр, — говорит Роза. — И потом ты взяла и насмотрелась кино про вампиров в одиночку? Как неосторожно!
— Я не… — Коринна розовеет, — не одна его смотрела.
— О черт! — восклицает Роза. — Билли?!
— Ты с ним переспала? — спрашивает Тони. Вопрос чересчур личный, но ей и Розе нужно точно знать расположение войск противника.
— Нет! — смущенно отвечает Коринна. — Все было чисто по-дружески! Мы разговаривали! И у меня теперь стало гораздо легче на душе, потому что как можно простить человека, если он где-то далеко?
— Он тебя обнимал? — спрашивает Роза, чувствуя, что превращается в собственную мать. Нет, в собственную бабушку.
Коринна увиливает от ответа:
— Билли считает, что нам надо открыть городской «бед-энд-брекфаст»[545]. Чтобы вложить капитал. Теперь это входит в моду. В одной половине дома. Он сделает ремонт, а я буду печь.
— И деньгами тоже он будет заведовать, так? — спрашивает Роза.
— Скажи, пожалуйста, имя, которое назвала Женя, — случайно, не «Иллиб»? — спрашивает Тони. Женя всегда любила шифры, загадки, игру отражений.
— Послушай меня: забудь об этом! — говорит Роза. — Билли все равно что пылесос. Вытянет из тебя все до последнего гроша.
— А что думает про него Уида? — спрашивает Тони.
— Уида, надо сказать, слегка ревнует. Мне пришлось ее… изолировать.
Теперь она уже явно краснеет.
— Я думаю, она заперла Уиду в чулане, — говорит Тони Розе по телефону.
— Плохо дело, — отвечает Роза.
Они разрабатывают систему телефонного контроля: каждая будет звонить Коринне по разу в день, следя за развитием ситуации. Но Коринна больше не берет трубку.
Проходит три дня. И тут Тони получает эсэмэску: «Надо поговорить. Пожалуйста, приходите. Простите меня». Это от Коринны.
Тони хватает Розу — точнее, Роза заезжает за Тони на своем «приусе», — и они мчатся к Коринне. Она сидит за столом на кухне. Глаза у нее заплаканы. Но, во всяком случае, она еще жива.
— Что случилось, миленькая? — спрашивает Роза. Признаков насилия не видно: может, этот козел просто украл у Коринны все деньги?
Тони смотрит на Уиду. Она сидит у ног Коринны, навострив уши и вывесив язык. Мех у нее на груди чем-то испачкан. Томатный соус?
— Билли в больнице, — говорит Коринна. — Уида его укусила.
Она шмыгает носом. Молодец Уида, думает Тони.
— Я заварю мятного чаю, — говорит Роза. — Но почему Уида…
— Ну, мы собирались, ну, это… в спальне… А Уида лаяла, и мне пришлось запереть ее в чулане на верхней лестничной площадке. А потом, прямо перед тем как… Мне просто обязательно нужно было знать. И я спросила: «Билли, кто убил моих кур?» Потому что тогда, давно, Женя сказала мне, что это Билли сделал, но я так и не решила, кому верить, потому что Женя была такая врушка, но я просто не могла бы… с человеком, который такое сделал… И Билли сказал: «Это была Женя, она перерезала им горло, я пытался ее остановить». И тогда Уида залаяла очень-очень громко, как будто ей больно, и я не могла не пойти посмотреть, что с ней, а когда я открыла дверь чулана, она выскочила, прыгнула на кровать и укусила Билли. Он кричал, на простынях была кровь, и всё это…
— Кровь можно вывести холодной водой, — говорит Роза.
— За ногу? — спрашивает Тони.
— Не совсем. Он был совсем раздет, иначе, я уверена, она не стала бы… Но ему сейчас делают операцию. Мне ужасно неловко. В больнице, когда его уже увезли оперировать, я сказала, что это я его укусила, что он любит, чтобы его кусали в постели, и что я перестаралась, и они отнеслись с пониманием, сказали, что такое случается. Мне было ужасно неловко врать, но ведь они могли, вы же понимаете, забрать Уиду. Это было ужасно тяжело! Зато теперь я знаю ответ.
— Какой ответ? — спрашивает Роза. — Ответ на что?
Коринна объясняет, что все предельно ясно: Женя приходила к ней во сне, чтобы предостеречь ее насчет Билли, и убийцей кур был именно он. Но Коринна была глупа и сама не догадалась… она хотела видеть Билли в лучшем свете, и так радовалась, что он вернулся в ее жизнь, словно круг замкнулся или что-то такое, и тогда Жене пришлось сделать следующий шаг и перевоплотиться в теле Уиды… поэтому во втором сне она была одета в меха… и, конечно, рассердилась, услышав, что Билли свалил убийство кур на нее.
И вообще, продолжает Коринна, может быть, Женя с самого начала хотела сделать как лучше. Может быть, она тогда увела Билли, потому что он был плохой человек и мог причинить вред Коринне. А Юста — чтобы преподать Тони жизненный урок о… не знаю… о том, что следует любить музыку или еще что-нибудь такое. А Митча — чтобы освободить место для Сэма, из которого муж получился гораздо лучше. Может быть, Женя — тайный двойник, альтер эго каждой из них, и делала для них то, на что они сами не могли решиться. Если так на это посмотреть…
Тони и Роза согласились, что на это стоит смотреть именно так — во всяком случае, в присутствии Коринны, раз Коринну это утешает. Конечно, трудно изображать веру в то, что черно-белая собака средних размеров, которая пачкает тебе пальто грязными лапами и присаживается какать за упавшими стволами, — на самом деле Женя, но все время притворяться и не нужно: Женя приходит и уходит, непредсказуемая, как всегда, и лишь сама Коринна знает, когда Женя присутствует в теле Уиды, а когда нет.
Билли угрожал подать на Коринну в суд за травмы, но Роза подавила его намерения в зародыше: она сказала, что в суде побьет его одной левой. Нанятый ею частный сыщик потрудился на славу и раскопал все подробности карьеры Билли: обирание старушек, финансовые пирамиды, кража чужой личности. А если он думает угрожать Уиде, то пусть подумает хорошенько, поскольку в этом деле — его слово против слова Коринны, а кому с большей вероятностью поверят в суде?
Так что Билли растворился в голубой дали, и больше его никто никогда не видел. Во второй квартире у Коринны поселился добродушный сантехник-пенсионер. Он вдовец, и Роза с Тони возлагают на него большие надежды. Сейчас он перестраивает ванную комнату, отлично для начала. Уида его обожает и все время норовит втиснуться под раковину, когда он возится там с гаечным ключом; она лижет его куда попало и бесстыдно заигрывает с ним.
Мертвая рука тебя любит
«Мертвая рука» началась как шутка. Точнее, Джек купился на подначку. Ему бы быть поосторожней, но в те времена он курил слишком много дури и перебирал с некачественным бухлом, так что, можно сказать, не полностью за себя отвечал. Это несправедливо, что его призвали к ответственности. Это несправедливо, что он теперь связан условиями того чертова договора. Этот договор словно кандалы у него на ногах.
И ему никогда не освободиться, ведь договор действует бесконечно. Надо было указать дату окончания — как срок годности на пакете молока, на стакане йогурта, на банке с майонезом. Но что он тогда знал о договорах?! Ему было двадцать два года.
И он нуждался в деньгах.
И деньги-то были мизерные. Чрезвычайно невыгодная для него сделка. Его просто поимели. Как эти трое умудрились им попользоваться? Причем теперь они не соглашаются, что это нечестно. Просто ссылаются на этот чертов договор, на котором стоят подписи, в том числе его подпись — не оспоришь. И ему остается только стиснуть зубы и выкладывать денежки. Сначала он отказывался платить, но Ирена обзавелась адвокатом; теперь они все трое облеплены адвокатами, как собака блохами. Ирена могла бы и сжалиться над ним, ведь когда-то они были близки, но у нее сердце из асфальта — с каждым годом все жестче и суше под палящими солнечными лучами. Деньги ее погубили.