Действительно, уже 7.57.
Преданный своей последней святой прихоти, Нил вцепился в руль. Джек уже смирился с судьбой и ликующе кричит:
— Вперед, вперед, мой друг с незапамятных времен!
Конец всему: бесконечным скитаниям и безумным забавам, мелким ссорам и любовным ласкам, сумасшедшим переездам вдоль и поперек континента, желанию запечатлеть все это на бумаге, каждую эмоцию, каждое местечко мастерски набросать в деталях, потому что мы все умрем в один день, старина, все мы…
Некогда глянцевые бока «кадиллака» исцарапала разорванная ограда. Автомобиль грохочет, словно посланник Бога, по камням и сорной траве, по песку пустыни и покатистым кратерам от бомб. Вышка прямо по курсу.
7.58.
— Держись, дядя Сэм, — шепчет Нил. — Сейчас мы подпалим тебе зад. Утихомирь там ребят, Джек.
Джек перекатывается на заднее сиденье, прямо на колени Фейнману и фон Нойману. Нельзя же позволить этим свихнувшимся ученым баловаться с приборной панелью, когда машину ведет Нил!
Бедная Леда до сих пор наивно полагает, что они катаются ради потехи, и жмется к бицепсам Нила. И целую минуту, длящуюся вечно, все именно так, как и должно быть: красивый сильный Нил за рулем огромной тачки, шикарная брюнетка обнимет его и жует жвачку.
И вот, пока ребята сзади ничего не могут сообразить, Нил подсекает южную опору вышки. Она начинает рушиться, а Нил, летя на экстрасенсорных инстинктах, замедляет ход, как раз чтобы поймать бомбу, преждевременно слетевшую со спускового крючка.
Не такая уж она и толстушка, бомба — пример наивысшей миниатюризации: размером с бочку нефти в пятьдесят галлонов и такого же веса. Она примяла крышу «кадиллака», даже не испортив никому прическу.
Нет, она не взорвалась. Пока.
7.59.
Нил направляет не желающий останавливаться «кадиллак» на квадратный бетонный бункер за полмили от них. Это важное испытание, последнее перед созданием ядерной бомбы, и в бункере находятся все разбирающиеся в атомах мозги свободного мира, не говоря уже о высоких чиновниках и политиках. Приехали посмотреть на подтверждение военного превосходства США, неуемные засранцы, готовые уничтожить будущее.
Нил несется к ним, напевая ковбойским йодлем, Джек хохочет и тычет локтем ученых, Леда жутко визжит; Дики говорит слишком быстро, чтоб разобрать слова, а Джонни…
8.00.
Они врезаются в бункер на скорости восемьдесят миль в час, сложившись, как гармошка, но этого никто не почувствовал, потому что в то же мгновение детонировала бомба, образовав гриб, в котором перемешались и атомы людей в «кадиллаке», и высокопоставленных персон в бункере.
Время разветвилось.
Где — то теперь существует Земля без ядерного оружия, где народы не тратят силы на ракеты и бомбы, где никто не просыпается с мыслью, что сегодняшний день может быть последним, Земля, где два обдолбанных торчка психовали и маялись и дали этому миру такого пинка, что он сошел со своей орбиты…
Ради тебя и меня.
Жирный пузырь удачи(в соавторстве с Брюсом Стерлингом)
Орущая металлическая медуза тащила длинные невидимые щупальца по акру сухого бетона аэропорта Сан-Хосе.
Или так казалось Тагу — Тагу Мезолье, окосевшему от математики программисту и фанату аквариумов. Он работал над выведением искусственной медузы, и почти все казалось ему похожим на медузу, даже самолеты. Сейчас он стоял у выдачи багажа, встречая техасского миллиардера Ревела Пуллена.
Потребовался потоп телефонных звонков, факсов и электронной почты, чтобы выманить техасского затворника из его мерзких, пропитанных нефтью полей, но Таг заманил Ревела Пуллена на вторую личную встречу в Калифорнии. Наконец-то дело шло к тому, что новаторские хайтековские исследования Тага превратятся в полномасштабное производство. И перспектива успеха была сладка.
Впервые Таг встретился с Ревелом в Монтерее два месяца назад, на весеннем симпозиуме ГСИППВ АСМ, то есть Группы Специальных Интересов по Подземным и Подводным Вычислениям Ассоциации Счетных Машин.
На симпозиум Таг приехал с кое-как сляпанной презентацией искусственной медузы. Привез он с собой пятьсот экземпляров отпечатанной на принтере брошюры на глянцевой бумаге: «Искусственная медуза — ваш путь в постиндустриальную глобальную конкуренцию!» Но когда наступило время доклада Тага, пятнадцатитерабайтная демоверсия искусственной медузы грохнулась так отвратно, что пришлось даже перезагружать машину — дешевый индонезийский клон лэптопа «Сан», который Таг таскал с собой для презентаций. В резерве у него были слайды, но тут же, конечно, заело проектор. А хуже всего — единственный работающий прототип искусственной медузы лопнул по дороге в Монтерей. И после доклада Таг в красном тумане стыда смыл обрывки разлагающегося желе в унитаз конференц-центра.
А оттуда направился в коктейль-холл, и там трепливый молодой Пуллен его высмотрел, выпил с ним пару стаканов и даже оплатил счет — бумажник у Тага спер накануне ночью из номера пожилой красавец рассыльный.
Поскольку темой Тага была желеобразная медуза, грубый Пуллен решил, что забавно будет выпить по паре желе с текилой. Слизистая крепкая заправка вместе с громогласными шутками, бахвальством и хвастливыми обещаниями Ревела облегчили боль позора от выступления.
На следующий день Таг и Ревел вместе позавтракали, и Ревел выписал Тагу приличный чек на предварительные расходы. Таг должен был вывести искусственную медузу, способную к подводной разведке нефти.
Писать прикладные программы — это еще ничего, но бурение нефти, на вкус Тага, было занятием аналоговым и несколько вульгарным, зато деньги — деньги имели вполне реальный вид. Единственное, что мешало иметь дело с Ревелом, — это была его одержимость какой-то новой и очень неприятной органической слизью, которая недавно запечатала старейшую из фамильных скважин. И грубоватый техасец все время снова и снова уводил разговор от медузы к этой древней подземной слизи.
Устроившись сейчас на капоте дорогой спортивной «Аниматы» с переделанным двигателем, Таг ждал Ревела. У Тага были курчавые темные волосы и розовые щеки. Одет он был в шорты, спортивную рубашку, сандалии и носки с ромбическими узорами и был похож на развращенного английского школьника. «Анимату» он купил на деньги, которые откладывал на дом, когда понял, что никогда, никогда не накопит на дом в Калифорнии. Облокотившись на ветровое стекло, Таг разглядывал садящиеся самолеты и представлял себе медузу, плывущую в небесно-голубом море.
Дома у него были полные аквариумы медуз: один — с плоскими лунообразными медузами, у каждой четыре беловатых круга половых органов, другой — с прозрачными медузами-колоколами из зарослей морской травы бухты Монтерей, большой аквариум со жгучими медузами, обладательницами длинных бахромчатых ротовых рук и похожих на плети пурпурных щупальцев со стрекательными клетками, аквариум поменьше с похожими на мухоморы пятнистыми медузами из озера Медуз в Палау, и специальный аквариум гребенчатых медуз с волочащимися реснитчатыми щупальцами, и аквариум японских зонтичных медуз, и много еще.
Рядом с арсеналом аквариумов находился большой цветной экран рабочей станции. Таг не был биологом; под очарование медуз он попал, когда работал над математическими алгоритмами для создания клеточных моделей вихревых слоев. Для математического глаза Тага медуза давала идеальное соотношение между кривизной и кручением, точно как вихревой пласт, только медуза компенсировала динамическое напряжение и осмотическое давление. Настоящая медуза была свилеватее эмуляций Тага. И Таг стал преданным адептом изучения кишечнополостных.
Подражая природе до самых основ, он нашел способ развивать и совершенствовать свою модель вихревых пластов с помощью генетического программирования. Алгоритмы искусственных медуз, созданные Тагом, конкурировали между собой, мутировали, воспроизводились и умирали в виртуальной реальности экрана цвета морской воды. По мере улучшения алгоритмов экран рабочей станции превращался в аквариум виртуальных медуз, графического представления уравнений Тага; алгоритмы выходили на предел вычислительных мощностей компьютера и медленно пульсировали в тусклом свечении компьютерной имитации.
Живые медузы в аквариумах с настоящей морской водой задавали объективные стандарты, которых пытались достичь программы Тага. Каждый час, каждую минуту видеокамеры таращились в освещенные прожекторами аквариумы, безустанно анализируя движения медуз и передавая данные в рабочую станцию.
Последним, коронным этапом исследований Тага был его рукотворный прорыв. Теоретические уравнения стали реальными пьезопластиковыми конструкциями — мягкими, водянистыми, желеобразными роботами-медузами из реального пластика в реальном мире. Эти модели были созданы с помощью скрещенной пары лазерных лучей для спекания — то есть соединения без сплавления — желательных форм в матрице пьезопластиковых микробусин.
Спеченные микробусинки вели себя как массы клеток: каждая из них могла сжиматься или расширяться в ответ на тонкие вибрационные сигналы, и каждая микробусинка могла передавать информацию своим соседкам.
Законченная искусственная медуза оказалась гибким маленьким зонтиком, колыхавшимся медленными волнами возбуждения и торможения. Лучшая пластиковая медуза Тага могла сохранять активность до трех недель.
Следующим требованием Тага к своему созданию было «коронное приложение», как называли его гуру-программисты. И казалось, что он уже держит это приложение в руках, учитывая его последние эксперименты по приданию медузе чувствительности к химическим ароматам и сигналам. Таг убедил Ревела — и сам наполовину поверил, — что искусственных медуз можно будет снабдить чипами, подающими радиосигнал, и выпустить на морское дно. Они смогут вынюхивать выходы нефти на океанское ложе и углубляться в эти колодцы. Если так получится, то искусственные медузы совершат революцию в подводных разработках нефти.
Единственным, с точки зрения Тага, недостатком было то, что подводное бурение есть мерзкое преступление против волшебной среды, где живут настоящие медузы. Но эти планы готовы были привлечь техасские капиталы, достаточно капиталов, чтобы продолжать исследования еще год.