85{*}
Недавно вздумалось Героду
В две стро́фы сделать оду,
И только лишь о том
Герод наш суетится,
Чтобы своим ее наполнить всю умом;
Посетуйте о нем:
Бедняжка разорится.
<1780>
86. СКАЗАВШЕМУ ОБО МНЕ: «В СЕМЬЕ НЕ БЕЗ УРОДА»{*}
Не грубостью твоей меня ты огорчаешь,
Но ласки, Стиховраль, несносны мне твои;
За что меня в твое семейство ты вмещаешь?
Ну, пусть я и урод, да не твоей семьи.
Начало 1780-х
87{*}
Напрасно Стихобред сказал,
Что братом уж давно осла я почитал.
Я, право, побожуся,
Что в жизнь осла и не видал,
А в правде сей пошлюся
На Стихобреда самого:
Пускай он скажет сам, где видел я его.
1781 или 1782
88. НА ПЕРЕВОД МОЙ КОМЕДИИ МОЛИЕРОВОЙ «СГАНАРЕВА, ИЛИ МНИМОГО РОГОНОСЦА»{*}
Никто не мог узнать из целого партера,
Кто в Сганареве смел так осрамить Мольера?
Но общий и согласный свист
Всем показал, что то Капнист.
<1796>
89{*}
Капниста я прочел и сердцем сокрушился:
Зачем читать учился.
<1796>
НАДПИСИ
90{*}
Титовой прах лежит в могиле хладной сей.
Чувствительну красу, приятность с добротою
Посекла смерть косою,
Прервавши нежну нить ее цветущих дней.
Любовь! вздохни о ней.
<1796>
91{*}
Отец мой здесь лежит, пришлец! остановися
И помолися,
Чтоб богом так любим он был,
Как ближних он любил!
<1796>
92. СТИХИ НА ПЕРЕВОД «ИЛИАДЫ» Г. КОСТРОВЫМ{*}
Седьм знатных городов Европы и Ассии
Стязались кто из них Омира в свет родил?
Костров их спор решил
Он днесь в стихах своих России
Отца стихов усыновил.
1797
II
93. НА НОВЫЙ 1797 ГОД{*}
Как дождевая капля в море,
Такв вечность канул прошлый год,
Умчали радости и горе,
Но, улетев, отверстый вход
Оставил в мир им за собою.
Почто ж могучею рукою
Не затворил он тех дверей,
Чрез кои горесть к нам втекает?
Никак: он вход им заграждает,
Оставя Павла у дверей.
1797
94. ОТ СТАРОСТЫ ПАРНАССКА ЦЕХА{*}
Сей час
Я получил приказ,
И хоть всю прошлу ночь сомкнуть не мог я глаз
(Зане от зависти сну сделалась помеха),
Но если лиры бог
Поможет с высоты небесной,
То свадебный спеку пирог, —
Боюсь лишь, чтоб он не был пресный.
Иной, кто маслену провел с подругой ночь,
Легко поведат в-точь
Любовны, брачные потехи,
Но мне,
Которому случилися помехи
Их видеть и во сне,
Возможно ли успеть,
Чего лишаюсь, то воспеть?
Начало 1799
95. КАРТОН, {*}
Весьма давно, вникая в коренное народное русское стихосложение, поражен был я красотою его и, сожалея, что отечественное богатство сие коснеет в презрении, сочинил «Изыскание о гипербореанах», в переводе поэмы Оссиановой «Картона», который должен был сопровождать оные, поместит для образца несколько родов русского стихоразмерения.
Около 25-ти лет не издавал сочинений я сих в свет из лени, нерадивости, по причине коих остаются уже 10 лет под спудом 1200 экземпляров лирических моих сочинений. Может быть, иной догадливый читатель мой сочтет, что сие сделано мною из благоразумной осторожности, ибо чем позднее выйдут иные творения в свет, тем выгоднее для сочинителя и читателей. Как бы то ни было, я решился не прежде издать перевод поэмы «Картона», как после прочтения в «Беседе любителей русского слова» сперва «Письма» моего к Сергею Семеновичу Уварову о русско-латинском эксаметре, а потом «Краткого изыскания о гипербореях», в которых старался я доказать, что русский размер стихов имеет существенные преимущественные красоты пред стихосложением древних и новейших народов, и тем надеялся возбудить ревность искуснейших соотечественных пиитов к обогащению словесности, нашей драгоценною собственностию.
Истинно почту себя счастливым, когда не тщетною обольщал себя надеждою и если труд мой удостоится одобрения просвещенных людей.
1816
События веков протекших!
Деяния минувших лет!
Воскресните в моих вы геснях.
Журчание твоих, о Лора, чистых струй
Прошедша времени мне память возвращает.
Приятен слуху моему,
О Гермалат, твоей дубравы шум унылый.
Не видишь ли, Мальвина, ты
Скалы, вереском осененной?
10 Три ели от ее низвесились чела,
У ног излучиста долина зеленеет,
Там, нежну вознося главу,
Красуется цветок душистый.
Уединенно там растет седый волчец
И белыми на ветр летящими власами
Зеленый устилает луг.
Два камня, вросшие до половины в землю,
Подъемлют мшистые главы.
Пужливая оттоль в ночи уходит серна:
20 Она там призрак бледный зрит,
Священное сие всегда стрегущий место.
Два славны воины, Мальвина,
Лежат в ущельи сей скалы.
События веков протекших!
Деяния минувших лет!
Воскресните в моих вы песнях.
Кто сей, грядущий к нам из дальных чуждых стран
Среди своей несметной рати?
Морвенски знамена предшествуют ему,
30 В густых его кудрях играет легкий ветр,
Спокойный вид его войной не угрожает,
Он тих, как луч вечерний,
Сквозь тонки западны светящий облака
На злачную долину Коны.
Но кто как не Фингал, Комгалов храбрый сын,
Владыка, подвигами славный?
Он радостно холмы отечественны зрит
И тысяще велит воскликнуть голосам:
«Народы дальныя страны!
40 На ратном вы кровавом поле
Фингалом в бег обращены.
Сидящий на златом престоле
Владыка мира слышит весть
О гибели несметных воев:
В очах его пылает месть.
Ко сонму избранных героев
Стремя укорну, грозну речь,
Хватает он отцовский меч,
Лежащий на златом престоле.
50 Народы дальныя страны!
На ратном вы кровавом поле
Фингалом в бег обращены».
Так бардов сонм воспел, входя в чертоги Сельмы;
Несметно множество светильников драгих,
Отъятых у врага, средь сонма возжигают.
Готовится огромный пир,
И ночь в весельи протекает.
«Но где же Клесамор?— спросил Фингал державный —
Где Морны верный брат в день радости моей?
60 Уныл, уединен,
Он дни свои влачит в долине шумной Лоры.
Но се я зрю его: он с холма к нам нисходит,
Подобен быстрому коню,
Гордящемусь своей и силой и красой,
Когда по шуму легка ветра
Товарищей своих он слышит издалече
И бурно на скаку
Блестящу возметает гриву.
Да здравствует наш друг, могущий Клесамор!
70 Почто так долго ты отсутствовал из Сельмы?»
И так воскликнул Клесамор:
«Фингал со славой возвратился!
Такою славою Комгал
Венчался в юности на бранях,
Мы часто преходили с ним
Чрез быстрые струи Каруна
В страну иноплеменных чад;
Наш меч не возвращался с боя,
Не обагренный в их крови;
80 И мира царь не веселился.
Но почто воспоминаю
Времена сражений наших?
Уж глава моя дрожаща
Сединою серебрилась,
Дряхлая рука отвыкла
Напрягать мой лук упругий,
И уж легкое насилу
Я копье подъемлю ныне.
О, когда бы возвратилась
90 Радость, дух мой ожививша,
При любезном первом взгляде
На прекрасную Моину,
Белогруду, светлооку,
Нежну чужеземну дщерь!»
— «Повеждь нам, — рек Фингал могущий, —
Печали юности твоей.
Уныние, как темна туча,
Сокрывша солнца светлый вид,
Мрачит твою стесненну душу.
100 Все мысли смутны днесь твои
На берегах шумящей Лоры.
Повеждь нам скорби юных дней