— каждый пятый выбыл из строя, — овладела крепостью.
Победы сухопутных армий были дополнены успешными действиями русского военного флота. Главная идея морской экспедиции, предложенной, по-видимому, Алексеем Орловым, состояла в том, чтобы поддержать войска, сражавшиеся в Молдавии и Валахии, нападением на Турцию с моря, с южных подступов к султанской империи, оставленных незащищенными, ибо ударов отсюда турки не ждали.
В сражении при Чесме, у малоазийских берегов, близ острова Хиос, 24—26 июня 1770 года русские сожгли и потопили турецкий флот. На островах Архипелага вспыхнули восстания против турок. Русские корабли блокировали Дарданеллы. Победа на море была безраздельно полной.
Успехи надо было закреплять, однако у русского правительства не хватало для этого ни сил, ни средств. Война приняла затяжной характер, часть войск, и притом немалая, вела в Польше борьбу с барскими конфедератами. Летом 1772 года был произведен раздел Польши между Австрией, Пруссией и Россией, с которой воссоединилась Белоруссия. Осенью того же года тревожные для правительства известия пришли с Яика — среди казаков объявился император Петр III, он собирал войско и захватывал крепостцы Оренбургской укрепленной линии. Так начиналась крестьянская война, поднятая Емельяном Пугачевым. Страшась народного гнева, помещики покидали усадьбы, ища убежища в городах, под охраной солдатских штыков.
Турецкую войну следовало скорее кончать. В 1772—1773 годах были созваны два мирных конгресса, но стороны не могли сговориться и возобновили военные действия. Русские войска заняли Крым. На престол вступил новый турецкий султан. Генерал Суворов, воевавший в Польше, был направлен к Румянцеву. В июне 1774 года с небольшим отрядом он близ деревни Козлуджи разбил сорокатысячную турецкую армию. Русские войска продвинулись к Шумле в Болгарии и намеревались развивать наступление, когда турецкий визирь запросил перемирия. 10 июля Румянцев в деревне Кучук-Кайнарджи подписал с представителями турецкого султана мирный договор. Россия получала в Крыму порты Керчь и Еникале, занимала Кинбурн и междуречье Буг — Днепр. Крым признавался независимым от султана ханством и сохранял подчинение ему только в делах магометанской веры. На Черном море приобреталось право судоходства и торговли. Кроме того Турция уплачивала 4,5 млн. рублей контрибуции.
Событиям русско-турецкой войны Майков посвятил более двух десятков стихотворений — торжественных од, посланий к героям, надписей, а тему греко-турецких взаимоотношений развил в трагедии «Фемист и Иеронима». Он прославляет полководцев — Румянцева, Суворова, Алексея Орлова, Петра Панина, Голицына, Долгорукова-Крымского, пишет о павших в боях рядовых офицерах — Козловском, Беклемишеве, адресует стихи вестникам о победах русской армии, прибывавшим с реляциями в Петербург, — Юрию Бибикову, Михаилу Румянцеву, обращается ко всем русским воинам:
О вы, прехрабрые герои,
Любезны росские сыны,
Вожди, начальники и вои,
Успехом быв ободрены,
Победы дале простирайте,
С трофея на трофей ступайте,
Да видит то пространный свет...
В чесменской оде Майков драматизирует поэтический монолог, вводя фигуру бога Нептуна, который рассуждает о мощи русского флота. Подвиги Ясона и разорение Трои меркнут по сравнению с подвигами моряков. Нептун, предшествуемый сиренами, выплывает из глубин, чтобы увидеть могучий флот, произошедший от знаменитого ботика Петра I. Покойный государь возвеселился бы, увидев русский флаг в Средиземном море, —
Но се его увидят вскоре
Босфор и Мраморное море,
Эвксин и с ним Архипелаг!
Майков говорит о захвате Дарданелл и проходе флота из Эгейского в Черное море, то есть о стратегическом плане русского командования, не нашедшем своего осуществления, — силы русской эскадры были слишком невелики для столь крупной операции.
Чесменский бой в оде представлен общими чертами, как и водилось в одах. Херасков, сочинивший о Чесме целую поэму, описал сражение, конечно, гораздо подробнее, но в этом и заключалась его литературная задача. Майков ограничивается крупными мазками:
Восходит облак воспаленный,
Летают ядра раскаленны
И воздух огустевший рвут.
Там грома гром предускоряет,
Там бездна звук их повторяет
И бреги ближние ревут.
Из отдельных эпизодов боя в оде представлен только один, наиболее известный и трагический — единоборство линейного корабля «Евстафий» с флагманом турок «Реал-Мустафа»:
Он страшною своей борьбою,
Как Курций, жертвовал собою,
К своим любовью быв возжжен, —
пишет Майков, подыскивая, в духе времени, сравнение для подвига из античных примеров.
Но лира Майкова знает не только мажорный настрой боевых песнопений. Ода «Война» (1772), сочиненная поэтом в разгар польских событий и русско-турецкой кампании, — едва ли не единственное произведение в нашей поэзии XVIII века, наполненное картинами разрушений, причиняемых оружием. Майков пишет о войне вообще, философически размышляя по поводу тех бедствий, которые приносят людям братоубийственные брани:
Ты яд на землю изливаешь,
Плоды ужасные родишь,
Меж царств союзы разрываешь,
Народы мучишь и вредишь...
...Ты гонишь ратаев прилежных
К оружию с обильных нив...
...Ты жен с мужьями разлучаешь,
Отцов лишаешь их детей...
Облака черного дыма, поднимающиеся во время ожесточенного артиллерийского обстрела, Майков сравнивает с тучей, которая не дождь приносит на землю, но после себя оставляет «мертвых воинов тела». Поэт не пренебрегает натуралистическими подробностями:
Лежат растерзанные члены,
Там труп, а там с главой рука,
И сквозь разрушенные стены
Течет кровавая река...
Земля стонет под тяжестью трупов, и люди обращаются к богу с просьбой прекратить кровопролитную войну.
Заметим, что в русской оде обычно сражения живописуются так, что читателю не нужно раздумывать о жертвах войны, представлять, что раненые и убитые будут с обеих воюющих сторон, что их станут оплакивать родные. Кровавые реки, горы трупов «нечестивых агарян» — вот и готова поэтическая картина. Василий Петров в оде «На войну с турками» (1769) призывал русских солдат:
Как грозны молнии летучи
Густые рассекают тучи,
Сверкая по простертой мгле, —
Вы тако турков рассеките,
Ваш жар вам молнийны криле.
Да снидет на главы их кара,
Во громе, в пламени, в дыму;
Да треск им данного удара
В Стамбуле слышен и в Крыму,
Во целом свете слышен будет и т. д.
Судьбы людей, охваченных пожаром войны, Петрова не занимают, он полон воинственного азарта, крушит города и сыплет молнии на головы врагов.
Правда, и Майков в оде «Война» не забывает прибавить, что лучшим способом прекратить распри, в частности русско-польские, будет подчинение сильной руке, каковой обладает в целом свете только русская императрица:
Из смертных равного ей нет,
Вручи во власть ее весь свет! —
так якобы просят утомленные войною люди, но эти обязательные формулы не могут приуменьшить главного содержания оды Майкова. А оно гневно свидетельствует против войны, и сцены мирного в древности сосуществования агнца со львом, веселящаяся природа, покой, которым наслаждалось в те блаженные дни человечество, — в самом деле могли увлекать читателя, утомленного потоком кровавых новостей, струившимся с юга.
В стихотворном «Письме графу З. Г. Чернышеву», написанном, как можно судить по содержанию, в 1770 году и тогда же изданном отдельно, Майков развивает мысль о том, что служба в Военной коллегии не менее важна, чем личное участие в боях. Он как бы утешает Чернышева, который, вместо того чтобы совершать подвиги на поле сражения, распоряжается войсками из петербургского кабинета, и объясняет, что его обязанности также весьма почетны и необходимы.
Не будет ошибкой предположить, что тема, развернутая Майковым в письме Чернышеву, близко связывалась поэтом с его собственной судьбою. Кадровый офицер Семеновского полка, с детства знавший, что долг дворянина — защищать отечество, Майков никогда не участвовал в боях, не был на войне, и это, вероятно, его огорчало. Он вполне соглашался с утверждением Сумарокова, что можно пером служить отечеству не хуже, чем шпагой, что все должности в государстве почетны и каждый полезен на своем месте, однако логические рассуждения не могли заглушить упреков совести: «твои товарищи проливают кровь, а ты сидишь в Петербурге». И Майков, как поэт, старался убедить себя и читателей в том, что для тех, кто не пошел в действующую армию, находится дело в тыловых учреждениях, что надобно уметь подчиняться судьбе, а монархиня сумеет оценить роль каждого сотрудника и наградить его по заслугам. Важно при этом одно — быть честным, неукоснительно выполнять свой гражданский долг, соблюдать достоинство дворянина.
Обращаясь к В. И. Бибикову с письмом о смерти князя Федора Козловского, их общего друга, погибшего в Чесменском бою, Майков настойчиво подчеркивает ведущую черту в характере покойного — честь:
Художеств и наук Козловский был любитель,
А честь была ему во всем путеводитель...
...Кто мог нам другом быть, тот должен быть и честен...
...Что он окончил жизнь, как долг и честь велит...
Следование законам этой дворянской чести как бы уравнивало Майкова с героем войны Козловским и приносило ему некоторое облегчение.
В «Оде на выздоровление Павла Петровича, наследника престола российского» (1771) Майков, сказав необходимые фразы о горести державной матери больного, обращает сочувственную речь к воспитателю Павла Н. И. Панину: друзья были с ним во время болезни наследника,