ОДА I ТОРЖЕСТВЕННАЯ О СДАЧЕ ГОРОДА ГДАНСКА{*}
Кое странное пианство
К пению мой глас бодрит!
Вы парнасское убранство,
Музы! ум не вас ли зрит?
Струны ваши сладкогласны,
Меру, лики слышу красны,
Пламень в мыслях восстает.
О! народы, все внемлите;
Бурны ветры! не шумите:
Анну стих мой воспоет.
В сло́гах толь высокопарных
Пиндар, Флакк по нем, от мглы
Вознеслись до светозарных
Звезд, как быстрые орлы.
Но когда б с самим сердечным
К Анне духом, сим и вечным,
Песнь сравнилась днесь моя, —
То б сам и Орфей Фракийский,
Амфион бы и Фивийский
Восхищен был от нея.
Се бряцаю в лиру сладку
Велелепно торжество,
К вящему врагов упадку
Величая ликовство.
О! коль доблественна сила
Нашу радость украсила:
Силе равного борца,
Светлой радости нет меры,
Превосшедшей все примеры,
Усладившей в нас сердца.
Сам Нептун что ль строил стены?
Сии при́ море стоят?
Нет ли Тройским к ним примены,
Что пустить внутрь не хотят
Росско воинство обильно
И тому противясь сильно?
Вислою там все рекой
Не Скамандру ль называют?
Не за Иду ль принимают
Столнценберг, кой есть горой?
То не матерь басней Троя;
Не один тут Ахиллес:
Каждый рядовой из строя
Мужеством есть Геркулес.
Что ж за власть перуны мещет?
Не Минерва ль шлемом блещет?
Явно, что от горних лиц;
Со всего богиня вида;
Без щита страшна эгида:
Анна, верьх императриц.
То и Росский полк, на мало
Гданск, град вражий, окружил;
Марсом кажда звать пристало
В воех, как на брань спешил:
Всяк готов пролить кровь смело,
Иль венчать об Анне дело.
Счастьем Анны крепок всяк:
Анна им надежда тверда,
И что та к ним милосерда,
Каждый верен, не двояк.
Европейска и Азийска
Златовидный солнца луч!
О! монархиня Российска,
Сей блаженства есть твой ключ,
Что подда́нным толь любезна!
И владычеством полезна!
Имя чтит твое весь свет;
Славы не вместит вселенна,
Видя, коль ты проявленна
И доброт прекрасный цвет!
Что я зрю? не льстит ли око?
Отрок Ге́ркулу впреки
Стал, подъемля бровь высо́ко,
Из оград, из-за реки!
Гданск то с помыслом неумным,
Как питьем упившись шумным,
Се противится, и толь
Самодержице великой!
Бездн не видит в тьме толикой,
Всех и смертоносных доль.
Станислава принимает,
Ищет дважды кой венца,
В свой округ, и уповает
Быть в защите до конца
Чрез востекшего Нептуна;
Росского ж боясь перуна,
Дальный в помощь и народ
Емлет от брегов Секваны;
Сей на бедство в барабаны
Бьет у Векселминдских вод.
Горд огнем Гданск и железом,
И полками воев там,
Це́лит ма́хины разрезом
В россов на раскатах сам;
Что ж богат и всем припасом,
Станиславу кличет гласом;
Воинов своих блажит
Храбра сердца неимущих,
То едино стерегущих,
Жизнь спасти б, и всяк бежит.
Ах! Гданск, ах! Что ты дерзаешь?
В ум приди, с ним соберись:
В пагубу себя ввергаешь.
Что стал? медлишь! покорись.
Смелость от чего имеешь,
Что пред Анной не рабеешь?
Поддаются племена
Добровольно и без брани;
Чтоб не дать когда ей дани,
Хинска дважды чтит страна.
Анне не было подобной
В милосердии нигде;
Нет и к миру толь способной
С не хотящим быть в вражде:
Меч, оливою обвитый,
В бранех токмо есть сердитый.
Кинь, Гданск, помысл злобный, кинь:
Зришь, Алциды уж готовы;
Жителям беды суровы;
Слышишь Аннин гнев, не гинь.
Тысящами ты атлетов
Тесно всюду окружен;
Грозных молний от полетов
Весь ужасно сокрушен.
Устоять тебе не можно:
Гром готов уже не ложно;
Без защиты твой раскат;
Всяк дол бездну отверзает;
Всяк кров в воздух улетает;
Всех почти лишен оград.
Купно хоть державы б стали
За тебя, Гданск, от сердец,
Хоть стихии б защищали,
Многих стран бы от конец
Воины в тебе всем были
И свою б кровь щедро лили, —
Но ничто тебе от мук
Есть не сильно дать свободу,
И просечь вконец безгоду,
И у Анны взять из рук.
Зрите вы, противны роды,
Храбрость росских воев днесь:
Не вредят им огнь и воды;
В каждом грудь открыта здесь.
Коль все дружно приступают!
Как свою жизнь забывают!
Не страшит из пушек гром!
Лезут, как плясать на браки!
И сквозь дымны видно мраки,
Что к твердыням зрят челом.
Все еще разятся страхом
Града бедного в стенах;
Падает, летит всё прахом, —
Осадитель на верьхах!
С башни магистрат последней,
Зря, что в силе несоседней,
В Станиславе вбегшем к ним,
Суетная всем надежда,
А без смысла, как невежда,
Пасть, кричит, нам роком сим.
Хочет быть, что я пророчил:
Начинает Гданск трястись;
Сдаться всяк, как биться прочил,
Мыслит купно и спастись
От оружий, бомб летящих,
И от всех зараз, град тлящих.
Всяк вопит: час начинать;
Всем несносно было бремя;
Ах! врата градские время
Войску Анны отверзать.
Сталось так. Знак виден к сдаче:
И повергся Гданск к ногам!
Воин рад наш об удаче;
Огнь погас; конец бедам.
То́тчас слава полетела,
Так трубою загремела:
«Анна благосчастна есть!
Анна есть непобедима!
Анна, всеми возносима,
Обща красота и честь».
Лира! песнь скончай и лики:
Анну венценосну петь
И добро́ты превелики
Невозможно мне как леть.
В сем хвала, в сем Анне многа,
Что любима есть от бога.
Сам всегда ее блюдет;
Им победы та имеет,
Кто противником быть смеет.
Анна мног век да живет!
<1752>
<ИМПЕРАТРИЦЕ ЕЛИЗАВЕТЕ ПЕТРОВНЕ В ДЕНЬ ЕЕ КОРОНОВАНИЯ>{*}
Устрой, давно молчаща лира,
В сладчайший глас твоих звон струн;
Да будет слышимый от мира,
Взнеси до стран, где есть перун,
Твой возглас светлый и приятный,
И в звучном шуме грому внятный;
Сама в умильности в чертог
Несись к Елисавете красно,
Ту воспевая повсечасно
И повергаясь к ней до ног.
О! Матерь отчества российска,
О! Луч монархинь и красот,
О! Честь европска и азийска,
О! Плод Петров и верьх высот,
Воскликнуть может кто пристойно,
Чтоб было всё того достойно,
Кой зрится на главе твоей
Венец от каменя толь честна?
Моя песнь будет хоть не лестна,
Но сил к хвалению нет в ней.
Зефирный ветры дух да веют,
Да реки не́ктаром текут,
Скоряе все плоды да спеют,
Цветы везде да прорастут,
Да льют стихии силу нову,
К безвредию вещей готову:
Российски ныне небеса
В Елисавете обновились,
Ее и земли пременились,
И зрятся всюду чудеса.
Без дива ль очи в нас едины
Возобновление то зрят?
Не имут ли сердца причины
К веселию, что толь горят?
Законну мы главу зрим ныне
Венцем блещащу в благостыне:
Мы все зрим, что Елисавет
Престол, власть, скипетр и державу
Насле́дила себе по праву
И век златый ко всем ведет.
Стремится тщетно мысль на горы,
Где сладкогласных муз престол;
Туда возводит дерзко взоры,
Оставить пореваясь дол:
Ни Аполлин есть сам исправен,
Ни нежный хор его весь равен
Елисавету восхвалить,
Императрицу увенчанну,
В знак милостей нам свыше данну;
Мне ль достолепно вострубить?
Елисавете подобало
На троне сем давно сидеть;
Давно в руках ей надлежало
Державу с скипетром иметь:
Сама главы ее корона,
Бедра ж искал меч оборона;
Давно быть и на раменах
Порфира златотканна тщилась,
Дабы сама вся украси́лась
Толь от прекрасныя в женах.
Народ тогда колико бедный
Лил теплых к вышнему молитв,
Да взыдет та на трон наследный,
Хоть был ему страх от ловитв!
О! Вы толь храбрые солдаты,
Монархини сея коль краты
Сердец желали в глубине?
Вы, о! стена России тверда,
Уж видите что милосерда
Верьховнейшею в сей стране.
Все зрите, се Елисавета
Сияет коль своим венцем!
Се в багрянице, с слов завета
Пресветло блещет коль лицем!
Прекрасна, щедра, справедлива,
Во всех добротах особлива,
На троне важно коль сидит!
Величие в императрице
Всяк зря и красоту в девице,
Да ону достодолжно чтит.
Еще ль гласить по недостатку
Моих сил тако не боюсь?
Я ль воспою хвалу пресладку
И толь продерзостен явлюсь?
Почто я в мысли не имею,
Что с неискусства онемею?
Но всюду славят по всему
Елисавету несравненну:
Тем песнь мою неукрашенну
Скраси́т усердие к тому.
О! Всех сердец толь чистый пламень,
Елисавет, Петрова дщерь!
Почто ж твое к нам было камень,
Надежды заключая дверь?
Почто не прежде воцарилась?
Ни прежде в сем венце явилась?
Тебе ль всех слезы повсегда
Не объявляли предовольно,
Тобою если б было вольно,
Была б в нас главною тогда?
Поставлены уж сети были;
Ям оказалась глубина;
Беды и скорби нас губили;
И ненависть воружена;
Блевала злость змииным ядом,
Со дна всем подымалась адом.
России горький токмо стон:
Все без защиты от навета!
Но ты, зря, о! Елисавета,
Как будто сих не зрила спон.
Особа ж ли твоя дражайша
Тогда пребыть могла без бед?
О! дщерь, отца дщерь не нижайша,
Толикий никому был вред:
Везде обида, всюду страхи;
Уже и самые все прахи
Любезну гнали небесам.
Хотя ж сие и досаждало,
Однак тебя не возбуждало
Идти, куда твой род вел сам.
Народ, все войско, благородство,
Синклит и весь духовный чин,
Науки, суд и мореходство,
Всяк вернейший российский сын;
Всё, в виде от Петра что новом,
Молило так молчащим словом:
«О! буди, время, наша мать;
Твои все и твоих неложно;
Потщись, а дело есть возможно,
Престань, всех радость, толь рыдать».
Сим дух, толь непоколебимый,
Хоть не терзаем быть не мог,
Но так был вид твой всеми зримый,
Что будто не крушил налог.
Великодушия пределы
Могли б все и тогда быть целы;
Бедам ли ты ждала конца?
У всех уже шли к смерти ноги,
Спастись не видели дороги,
Что быть коснела без венца.
Что ж то! в ревнительнейшем жаре
Поющий стих куда стремлю?
Безумно в дерзком зрюсь быть сваре,
Впреки терпению гремлю.
О! мати росских чад высока,
Не отврати во гневе ока:
Вся радость чистая моя
Хотя сие так произносит,
Но зрит, и верить просит,
Колика мудрость в сем твоя.
Судеб я бездну вышня бога
Чту токмо, ужасом разясь;
Испытовать ту дерзость многа
Бегу потопа, не стыдясь:
Премудрый ведал точно время,
В которое Петрово племя
Десницею благословить
Полезнее для нас всех было.
Но средство мир весь удивило,
Дал коим скипетр возвратить.
Уже зришь, коль народ подданный
Веселий выше здесь своих;
Ликует, что есть непопранный
От зверства гордого чужих.
Но радости сея причина,
Ты, о! монархиня, едина:
Восставил скипетр твой его;
Твоим есть утвержден престолом;
Нет места в нем фортуне с колом;
Венец твой щит нам от всего.
Тобою все мы благосчастны;
Всяк состояние блажит;
Всем ныне дни сияют красны;
Ничто уж больше не страшит.
Мир заключаешь ли с другами?
Несутся с неба дары сами,
Обилие, богатство вновь,
Вселяется внутрь дух спокойный,
Порядок зрится всюду стройный,
Усердность, искренность, любовь.
Враги ль тебя где нудят к брани?
Остряе росский то́тчас меч;
Несутся вскоре должны дани;
Ярится храбрость тех посечь.
Где воин и́дет, там успехи;
Моря и реки без помехи;
Поля и горы для побед;
Быстряе птицы слава мчится;
И токмо торжество краси́тся:
Противных погибает след.
В век долгий здравствуй, венценосна!
Красуйся в благодати сей!
К единым казнем лютым косна,
В щедроте процветай твоей!
Дарами свыше превосходна
И добродетелям всем сродна,
В блаженствах весело играй!
Вкушай намерений плод чистых
В Петре с Петровых ветвей истых.
Но в дар тебе? — сердца́ взимай.
Не презри моея глас музы,
Молчавшия премноги дни;
Расторгла немоты днесь узы,
Ее похвал не отжени:
Хотя и недостойна слуха,
Но чи́ста се́рдца песнь и духа:
На искренность ее воззри,
На верну должность и подданства;
Сим счастливу, и без убранства,
Тобою красну сотвори.
<1752>