в моей интенциональной жизни и, соответственно, проясняется и раскрывается из моей интенциональной жизни, из ее конститутивных синтезов в системах согласованного подтверждения. Следовательно, для того чтобы создать основу для ответа на все мыслимые вопросы, которые вообще могут быть осмысленными, чтобы шаг за шагом ставить и решать сами эти вопросы, нужно начать с систематического развертывания явной и имплицитной интенциональности, в которой свершается для меня бытие Другого и раскрывается в истолковании в соответствии со своим правомерным, т. е. осуществленным содержанием.
Проблема, таким образом, ставится сначала в качестве специальной, а именно, как проблема Наличия-для-меня (Für-mich-da) Других, как тема трансцендентальной теории опыта Чужого, как проблема так называемого вчувствования (Einfüllung). Но тотчас оказывается, что сфера действия такой теории много шире, чем кажется вначале, а именно: она, кроме того, фундирует трансцендентальную теорию объективного мира, и притом целиком и полностью, в особенности в отношении объективной природы. Ведь смысл бытия мира, и особенно природы, как объективных, содержит в себе, как мы уже заметили выше, это Наличие-для-каждого , как то, что всегда всеми нами подразумевается, когда мы говорим об объективной действительности. Кроме того, к миру опыта относятся объекты с духовными предикатами, которые, по своему смыслу и происхождению, отсылают к субъектам и в общем к другим (fremd) субъектам и к их активной конституирующей интенциональности: так обстоит дело с любыми объектами культуры (книгами, инструментами, произведениями всякого рода и т. д.), которые при этом вместе с собой привносят одновременно в опыт смысл: Наличие-для-каждого (а именно: для каждого из соответствующей культурной общности, например европейской, или, возможно, более узко – французской общности, etc.).
§ 44. Редукция трансцендентального опыта к специфически собственной сфере (Eigenheitssphäre)
Если теперь стоит вопрос о трансцендентальном конституировании и тем самым о трансцендентальном смысле других субъектов, а в дальнейшем – об универсальном смысловом слое, который, находя свой исток в этих субъектах, впервые делает для меня возможным объективный мир, то тогда рассматриваемый смысл других субъектов еще не может быть смыслом объективных, существующих в мире Других. Первое методическое требование, которое здесь нужно соблюдать, чтобы уверенно продвигаться вперед, состоит в том, что мы сначала должны провести внутри трансцендентальной универсальной сферы особого рода тематическое έποχή. Мы исключаем прежде всего из тематического поля все проблематичное в настоящий момент; это значит, что мы отстраняемся от всех конститутивных результатов действий интенциональности, непосредствен но или опосредствованно соотнесенной с чужой субъективностью, и выделяем прежде всего совокупность связей той интенциональности, актуальной и потенциальной, в которой Ego конституирует себя в своем своеобразии и в которой оно конституирует неотделимые от него, т. е. принадлежащие самой его специфически собственной сфере синтетические единства.
Редукция к моей собственной трансцендентальной сфере или к моему трансцендентальному конкретному Я-сам посредством абстрагирования от всего, что трансцендентальное конституирование дает мне как Чужое, имеет здесь некоторый необычный смысл. В естественной, мирской установке я нахожу различенными и противостоящими себя и Других. Если я абстрагируюсь от Других в обычном смысле слова, то я остаюсь один. Но такая абстракция не радикальна, такое одиночество (Alleinsein) еще никак не меняет естественного смысла мира, который каждому может быть дан в опыте, который распространяется и на естественно понимаемое Я и который не был бы утрачен, даже если бы всеобщая эпидемия чумы оставила в живых только меня одного. Но в трансцендентальной установке и одновременно в обрисованной только что конститутивной абстракции мое Ego, Ego медитирующего, в своем трансцендентальном своеобразии – это не редуцированное до простого коррелятивного феномена обычное человеческое Я внутри совокупного феномена мира. Напротив, речь идет о сущностной структуре универсального конституирования, в котором проживает свою жизнь трансцендентальное Ego, как Ego, конституирующее объективный мир.
Специфически свойственное мне как Ego мое конкретное бытие как монады, как заключенная лишь во мне самом и для меня самого сфера собственного, включает в себя любую интенциональность, в том числе и направленную на Чужое; только из методических соображений продукт ее синтезирующей активности (действительность Чужого для меня) сначала должен оставаться тематически исключенным. В этой особой интенциональности конституируется новый смысл бытия, который выходит за пределы исключительно собственной сферы (Selbsteigenheit) моего монадического Ego, конституируется некое Ego не как Я-сам, но как такое, которое отражается в моем собственном Я, в моей монаде. Однако это второе Ego не просто присутствует здесь и само не дано непосредственно, но оно конституируется как alter ego; причем Ego, выделяемое в этом выражении alter ego как момент, – это Я-сам в своей специфической сфере. Другой , согласно смыслу своего конституирования, отсылает ко мне самому, другой есть отражение меня самого; и все же не отражение в собственном смысле; он – аналог меня самого, и опять же не аналог в обычном смысле. Итак, и это во-первых, если Ego определено в своем своеобразии, а в отношении состава – не только переживаний, но также конкретно и неразрывно связанных с ним значимых единств – может быть обозримо и структурировано, то, исходя из этого, должен быть поставлен вопрос, как же может мое Ego внутри специфически собственной сферы конституировать (называя это «опытом чужого») именно Чужое , т. е. в том смысле, который исключает конституированное из конкретного состава моей смыслоконституирующей конкретной самости, конституировать некоторым образом как свой аналог . Прежде всего это касается любых других Я (alter ego’s), а затем и всего того, что получает благодаря им смысловые определения, короче, объективного мира в собственном и полном смысле.
Эта проблематика станет более понятной, если мы перейдем к характеристике собственной сферы Ego и, соответственно, проведем эксплицитно выявляющее эту сферу абстрагирующее έποχή. Тематическое исключение конститутивных факторов опыта Чужого, а вместе с ним – всех модусов сознания, относящихся к Чужому, означает здесь не просто феноменологическое έποχή в отношении естественной значимости бытия Другого и всего объективного, естественно и непосредственно существующего для нас. Конечно, здесь предполагается постоянное наличие трансцендентальной установки, согласно которой все, что ранее было для нас чем-то просто существующим, принимается только в качестве феномена , как подразумеваемый и удостоверяющий себя смысл, только так, как он, в качестве коррелята подлежащей раскрытию конститутивной системы, получил и получает для нас бытийный смысл. Именно это раскрытие и прояснение смысла мы подготавливаем здесь посредством нового вида έποχή и более конкретно – следующим образом.
В трансцендентальной установке я сначала пытаюсь внутри горизонта моего трансцендентального опыта определить границы свойственного мне (das Mir-Eigene). Это, говорю я себе прежде всего, – Не-Чужое . Тем самым я посредством абстрагирования начинаю освобождать этот горизонт опыта от всего Чужого вообще. Трансцендентальному феномену мира принадлежит то, что он непосредственно дан в согласованном опыте и, таким образом, обозревая его, необходимо обратить внимание на то, как, соучаствуя в определении смысла, появляется Чужое, и абстрагироваться от него в той мере, в какой оно это делает. Так, сначала мы абстрагируемся от того, что придает людям и животным их специфический смысл, если так можно выразиться, эго-обрaзных (ich-artige) живых существ, а затем от всех определений феноменального мира, которые, по смыслу своему, указывают на Других в качестве Я-субъектов и поэтому предполагают их. Так обстоит дело со всеми предикатами культуры. Мы можем поэтому сказать, что абстрагируемся от всякой чужой духовности , как от того, благодаря чему рассматриваемое здесь Чужое может приобретать свой специфический смысл. Нельзя также упустить из виду и не исключить посредством абстрагирования и такое характерное свойство всех объектов феноменального мира, как быть окружающим миром для каждого (Umweltlichkeit für Jedermann), быть-наличным-и-доступным-для-каждого, обладать возможностью затрагивать или не затрагивать каждого в его жизненных устремлениях, свойство, которое и составляет их Чуждость (Fremdheit).
При этом мы констатируем нечто важное. В ходе абстрагирования у нас сохраняется некий единообразно связанный слой феномена: «мир» – слой трансцендентального коррелята непрерывно и согласованно продолжающегося опыта мира. Мы, несмотря на наше абстрагирование, можем непрерывно продолжать процесс созерцания в сфере опыта, оставаясь исключительно в этом слое. Этот единообразный слой примечателен, далее, тем, что он выступает как сущностно фундирующий; это значит, что я, очевидно, не могу иметь Чужое в качестве опыта, следовательно, обладать смыслом объективный мир как смыслом в опыте, не имея в действительном опыте этого [фундирующего] слоя, тогда как обратное – неверно.
Присмотримся более внимательно к результату нашей абстракции, т. е. к тому, что у нас остается после нее. В феномене мира, который является как объективный, выделяется подпочва как специфически собственная «природа», которую, конечно, надлежит отличать от просто природы как таковой (von bloßer Natur schlechthin), т. е. от той, что становится темой для естествоиспытателя. Последняя, правда, тоже возникает в результате абстракции, а именно в результате абстрагирования от всего психического и от предикатов объективного мира, имеющих источник в человеческой личности. Но то, что достигается в этой абстракции естествоиспытателя, – это слой, принадлежащий самому объективному миру (в трансцендентальной установке – предметному смыслу «объективный мир»), следовательно, слой, который сам объективен; как и то, от чего абстрагируются, со своей стороны, тоже есть объективное (объективное психическое, объективные предикаты культуры и т. д.). Но ведь в нашей абстракции совершенно исчезает смысл «объективное», который присущ всему мирскому как конституированному интерсубъективно, как тому, что может иметь в опыте каждый и т. д. Так, тому, что составляет специфически собственное, очищенное от всего, связанного со смыслом чужой субъективности, принадлежит смысл