мира монад , и что два мира монад несовместимы друг с другом таким же образом, как две возможные вариации моего Ego или же какого-либо мыслимого Ego вообще.
Такие результаты и ход исследований, который к ним привел, помогают понять, как становятся осмысленными вопросы (безразлично, как бы они могли разрешиться), которые с традиционной точки зрения должны были бы находиться за пределами всякой научности, т. е. те проблемы, которых мы уже ранее касались.
§ 61. Традиционные проблемы «психологического происхождения» и их феноменологическое прояснение
В пределах мира людей и животных мы встречаем известную естественнонаучную проблематику психофизического, физиологического и психологического генезиса. Сюда же относится и проблема душевного генезиса. Мы подходим к ней вплотную при исследовании развития ребенка, в процессе которого каждый ребенок должен построить свое представление о мире (Weltvorstellung). Апперцептивная система, в которой мир как сфера действительного и возможного опыта наличен для него и всегда преддан, должна сначала конституироваться в ходе душевного развития ребенка. Ребенок, с объективной точки зрения, приходит в мир ; но как он приходит к началу своей душевной жизни?
Этот психофизический процесс прихода-в-мир ведет к проблеме телесного (leibkörperlich) (чисто биологического ) индивидуального развития и филогенеза, которая, в свою очередь, имеет свою параллель в психологическом филогенезе. Но не указывает ли это на соответствующие взаимосвязи трансцендентальных абсолютных монад, поскольку люди и животные, в аспекте психического, суть самообъективации монад? Не должны ли обнаружиться во всем этом серьезнейшие сущностные проблемы конститутивной феноменологии как трансцендентальной философии?
Во всяком случае, генетические проблемы, причем, естественно, проблемы первого и самого фундаментального уровня, в значительной мере уже вошли в содержание действительной феноменологической работы.
Этот фундаментальный уровень есть, естественно, уровень моего Ego в его первичном сущностном своеобразии. Сюда относится конституирование внутреннего сознания времени и вся феноменологическая теория ассоциации; и то, что мое первичное Ego обнаруживает в изначальном интуитивном самоистолковании, переносится сразу же на любое другое Ego, и по сущностным основаниям. Правда, тем самым еще не затрагиваются обозначенные выше проблемы рождения, смерти и связи поколений у живых существ, которые, очевидно, относятся к более высокому уровню и предполагают такую огромную работу истолкования низших сфер, что они еще долго не смогут превратиться в рабочие проблемы.
И все же внутри этой сферы работы следовало бы точнее обозначить огромную проблемную область (причем как статических, так и генетических проблем), которая приводит нас в тесное соприкосновение с философской традицией. Связанные между собой интенциональные разъяснения, которые мы дали в отношении опыта Чужого и конституирования объективного мира, осуществлялись на почве, предданной нам в рамках трансцендентальной установки, на основе структурного членения исходно-первичной сферы, в которой мы уже обнаружили некий мир, а именно – первичный. Он стал для нас доступным благодаря тому, что мы начали с конкретного мира, взятого как феномен, и благодаря той своеобразной исходно-первичной редукции этого мира к сфере специфически собственного, к миру имманентных трансцендентностей. Он охватывал природу в целом, редуцированную к принадлежащей мне самому природе, [состоящей] из моей чистой чувственности, но охватывал также и человека как психофизическое существо, в том числе его душу – при соответствующей редукции. Что касается природы , то к ней относилось не просто нечто такое, как видимые вещи, осязаемые вещи и т. д., но в известной мере уже и вещи во всей их полноте как субстраты каузальных свойств вместе с универсальными формами пространства и времени. Очевидно, что первая проблема в конститутивном объяснении смысла бытия объективного мира состоит в том, чтобы прояснить прежде всего происхождение этой исходно-первичной природы и исходно-первичных телесно-душевных единств, прояснить их конституирование как имманентных трансцендентностей. Выполнение этой задачи требует чрезвычайно обширных исследований. Здесь мы снова вспоминаем о проблемах психологических истоков представления о пространстве (Raumvorstellung), представления о времени (Zeitvorstellung), представления о вещи (Dingvorstellung), столь часто обсуждавшихся на протяжении последнего столетия самыми известными физиологами и психологами. До сего времени действительного объяснения они не получили, сколь бы ни были значительными проекты, отмеченные талантом их выдающихся создателей.
Если мы вновь вернемся от этих попыток к той проблематике, которая очерчена нами и представлена как иерархия феноменологических уровней, то станет очевидным, что вся психология Нового времени, как и теория познания, не поняла подлинного смысла тех проблем, которые здесь надлежало поставить как психологически, так и трансцендентально, а именно, проблем интенционального истолкования, статического и генетического. Впрочем, это было и невозможно – даже для тех, кто воспринял учение Брентано о психических феноменах как интенциональных переживаниях. Недоставало понимания своеобразия интенционального анализа и совокупности задач, которые открываются посредством анализа сознания как такового в аспектах ноэсиса и ноэмы и методики принципиально нового вида, которая для этого требуется. Никакая физика и физиология ничего не могут сказать относительно проблемы «психологических истоков представлений о пространстве, времени и вещи», как и никакая экспериментальная и не экспериментальная психология, движущаяся обычно в сфере индуктивных обобщений внешних данных. Это проблемы исключительно лишь интенционального конституирования феноменов, которые уже предданны как путеводные нити (в частности, они могут стать предданными и в результате вспомогательного эксперимента), которые, однако, должны быть рассмотрены только лишь в соответствии с интенциональным методом и в универсальных связях конституирования души. Какого рода универсальность имеется здесь в виду, достаточно отчетливо показывает систематическое единство связи процессов конституирования, которое развертывает единство моего Ego в соответствии с тем, что есть его Собственное, а что – Чужое. Феноменология означает как раз образование принципиально новой сферы и в психологии. Поэтому в дальнейшем большая часть ее исследований входит в состав априорной и чистой (здесь это значит – освобожденной от всего психофизического) интенциональной психологии. Эта та самая психология, относительно которой мы неоднократно указывали, что она, посредством смены естественной установки на трансцендентальную, делает возможным «коперниканский переворот», в ходе которого она приобретает новый смысл совершенно радикального трансцендентального видения мира и накладывает свой отпечаток на любой тип феноменологически-психологического анализа. Только этот новый смысл делает возможным трансцендентально-философское применение всей этой психологии и даже помещает ее в сферу трансцендентальной метафизики . Именно в этом состоит окончательное прояснение и преодоление трансцендентального психологизма, который сбил с пути и парализовал всю философию Нового времени. При этом очевидно, что как для трансцендентальной феноменологии, так и для параллельной ей интенциональной психологии (как позитивной науки) в нашем изложении предварительно обозначена фундаментальная структура – разделение параллельных эйдетически-психологических исследований на те, которые интенционально истолковывают конкретное сущностное своеобразие любой души вообще, и те, которые истолковывают интенциональность конституирующегося в ней Чужого. К первой сфере исследования относится главная и основная часть интенционального истолкования представления о мире (Weltvorstellung), точнее говоря, появляющегося в человеческой душе феномена существующего мира как мира универсального опыта: если этот мир опыта редуцируется к тому, который конституирован как исходно-первичный в отдельной душе, то мир этот уже не есть мир каждого, не тот мир, который черпает свой смысл из общности человеческого опыта, но интенциональный коррелят лишь только отдельной душевной жизни, сначала опыта моей жизни и ее различных уровней смыслообразования в исходно-первичной, изначальной сфере. Следуя им, интенциональная экспликация должна сделать конститутивно понятным это первичное ядро феноменального мира, которое каждый из нас, людей, и прежде всего любой психолог, может обрести посредством ранее описанного исключения смысловых моментов чуждости . Если мы абстрагируемся в этом исходно-первичном мире от появляющейся в нем редуцированно психофизической сущности Я-человек, то остается простая исходно-первичная природа как природа моей собственной чистой чувственности . В качестве изначальной проблемы психологического происхождения мира опыта здесь выступает проблема происхождения фантома вещи , или чувственной вещи с ее слоями (видимая вещь и т. д.) и синтетического единства последних. Она дана (всегда в рамках этой исходно-первичной редукции) только как единство чувственных модусов явления и их синтезов. Вещь-фантом в ее синтетически взаимосвязанных друг с другом вариациях близкой вещи и далекой вещи еще не есть реальная вещь исходно-первичной душевной сферы, которая здесь, на более высоком уровне, уже конституируется скорее как каузальная вещь, как тождественный субстрат ( субстанция ) каузальных свойств. Субстанциальность и каузальность указывают, очевидно, на проблемы конституирования более высокой ступени. Проблема конституирования чувственно данной вещи и проблема конституирования сущностно лежащих в ее основе пространственности и пространственно-временной определенности (Raumzeitlichkeit), относится к только что обозначенной проблематике, которая дескриптивно, но притом односторонне, исследует только синтетические взаимосвязи явлений вещи (явленностей, аспектов перспективы); совершенно другая сторона [проблемы] касается интенциональной отнесенности явлений к функционирующей телесности, которая, со своей стороны, также должна быть описана в ее самоконституировании и отличительном своеобразии ее конститутивной системы явлений.