Энн молчала. На её лице появилось выражение, которое было хорошо знакомо Каргиллу — он наблюдал его у полкового священника и многих других людей, когда разговор заходил о вопросах веры. В такие минуты верующие люди изображают христианское терпение и проявляют упрямое нежелание хоть как-то анализировать доводы других. Вот такое терпеливо-непримиримое выражение надела на себя Энн, готовясь к беседе на эту волнующую тему.
— Научно? — спросила она, и в голосе её явно чувствовалась издевка.
Каргилл расхохотался. Он ен смог удержаться. Ее дом был полон всяких интересных штучек, демонстрирующих торжество науки. Она вызволила его из плена при помощи достижений научно-технической мысли, ушедшей далеко вперед по сравнению с его временем. И теперь она произносит это слово с таким сарказмом и пренебрежением!
Усилием воли он сдержал смех и сказал:
— Я на самом деле начинаю думать, что я единственный человек, который действительно верит в то, что душа, возможно, реально существует. Но я, очевидно, воспринимаю это не так, как многие, которые любят рассуждать на эти темы. Сначала я думал, что это, может быть сгусток энергии в пространственно-временном контиууме, но тогда мы не принимаем во внимание огромный возраст вселенной. Если посмотреть, как меня передвигают во времени и пространстве, становится понятно, что время — это вовсе не важный фактор. Легко можно было бы доказать, учитывая древность нашего материального мира, что все религии — это нелепость, но я не собираюсь этого делать. Я подозреваю, что за всем этим дымом где-то есть огонь, но наше знание об окружающем мире настолько поверхностно, что мы просто не имеем права судить на основе наших ограниченных представлений о том мире, с которым мы соприкасаемся. Что вы об этом думаете?
— Мне не хотелось бы обсуждать этот вопрос, мистер Каргилл, — холодно произнесла Энн. — Ваши рассуждения я не могу считать оскорбительными, так как вы, очевидно, говорите то, что действительно думаете, но они вычеркивают тысячелетия развития религиозной мысли.
— Вы имеете в виду, — сказал он, — десять тысяч лет усилий, направленных на то, чтобы не знать верований, связанных именно с таким подходом, — и никогда никаких, даже малейших, попыток узнать, а что же на самом деле там может быть. Я, во всяком случае, собираюсь это узнать и буду держать вас в курсе.
Энн недоверчиво улыбнулась.
— Боюсь, что у вас просто не будет времени, чтобы предаваться таким высоким размышлениям. Вы будете слишком заняты, помогая нам изменить наш мир.
Каргилл посмотрел на нее, нахмурившись. Напоминание о том, что его намереваются использовать для осуществлении неизвестных ему планов, рассердило его.
— Этот ваш мир, — сказал он, — есть ли в нем справедливость для людей?
Она сжала губы.
— Есть только один способ изменить этот мир, — медленно проговорила она. — Нам нужно избавиться от Теней и заставить Планиаков спуститься на землю и заниматься делом. Если этого удастся достичь, вскоре на нашей планете вновь возродится экономическая жизнь, промышленность, цивилизация и все то, ради чего стоит жить. И с того времени справедливость для отдельной личности всегда будет включать упорный труд.
Каргилл демонстративно обвел глазами роскошно обставленную комнату.
— И для вас в том числе? — тихо спросил он.
Она, видимо, поняла, что он имеет в виду, и лицо её залила краска.
— Если вы думаете, что управлять поместьем очень легко, то вы ошибаетесь, — отрезала она.
Это, конечно, было верно, но он не хотел признать этого — слишком сильно было в данный момент его враждебное чувство к ней. Он спросил:
— Какова все-таки моя роль? Что это за курс обучения, который я должен буду пройти?
12
К Энн, похоже, снова вернулось её прежнее настроение, и в глазах вспыхнуло все то же саркастическое выражение. Она сказала с иронией:
— Если единицу достаточно упорно умножать на ноль, то в конце концов может получиться миллион. Вот такая математика в нашем курсе обучения. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы узнать?
— Черт возьми! — воскликнул Каргилл, вскочив на ноги. — Если вы хотите, чтобы я вам помогал, пора, наверное, начинать вводить меня в курс дела. Чья это была идея — использовать меня в ваших планах нападения на город Теней?
— Гранниса.
Он на минуту задумался.
— Каким образом получилось так, что вы все участвуете в деле, которое организовывает предатель из лагеря Теней?
Энн ответила холодно:
— Это не мы участвуем в его деле, а он в нашем. Он согласен с нашими идеями. Он считает, что тот подход к решению проблем нашего века, который предлагаем мы, правильный.
— Знаете, честно говоря, все это напоминает мне детские игры… — Каргилл замолчал. «Спокойно, — сказал он себе. — Сейчас не время разоблачать двуличие Гранниса». Он откинулся на спинку стула и пристально, без улыбки посмотрел на девушку. Энн произнесла своим обычным саркастическим тоном:
— Если вы закончили ужин, я проведу вас в спальню. Похоже, что вам нужно отдохнуть.
Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.
Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаж, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уже расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.
Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.
Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.
— Нажми на включатель, — приказывал голос. — Сигналом к действию для тебя будет…
Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находится Энн Рис и какой-то мужчина.
— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.
— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и о ни вышли из спальни.
Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.
Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как— то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была «складка» во временном контиууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие— то линии, как нити в ткани, как бы истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.
Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.
Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода времени существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой, по существу, процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.
Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.
Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, ещё не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространство разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими— то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько «энергии», что у них не было «времени» анализировать реальность.
Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины, были результатом случайного контакта с памятью вечности и знал, что возникнут ещё миллионы таких эпизодов в другом времени, в dpscnl пространстве…
Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, он вдруг снова ощутил то состояние нарушенного равновесия, какую— то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура казалась более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.