— Да, — согласился Джек, — вполне возможно.
— Я стал сговорчивым, осторожным. — Лицо Брезача побледнело, свежие порезы стали более яркими. — Смотрите, что со мной сотворил первый же успех. Пройдет месяц, и я буду смеяться над этой историей. Мое благоразумие оказалось напрасным. Так мне и надо. Я заслужил такой исход. Каким человеком я стану через пять лет? Что меня ждет?
— Не бойся, ты уцелеешь.
— Джек… — смущенно, неуверенно произнес Брезач. — Могу ли я рассчитывать на вашу помощь, если когда-нибудь она понадобится мне?
Джек с жалостью посмотрел на парня, чьи надежды обратились в прах, близорукого, печального, с порезами вокруг глаз.
— Конечно. — Джек попытался улыбнуться. — Позвони мне. Меня легко найти.
— А пока, — произнес Брезач, — вы не хотите дать мне какой-нибудь совет?
Джек взъерошил пальцами волосы, пытаясь найти нужные слова. Затем вспомнил Кэррингтона, этого замечательного человека, и фразу, которую тот сказал пришедшему к нему молодому актеру.
— Радуйся жизни, — произнес Джек.
Коснувшись рукой плеча Брезача, он направился через дверь к стойке таможни.
Через пятнадцать минут его самолет уже был в воздухе. Лайнер пронесся над ипподромом, расположенным на берегу реки, в водах которой отражались небольшие белые облака. Джек сидел у окна. Он в последний раз посмотрел вниз. Там, под ласковым средиземноморским небом, лежал залитый солнечными лучами чудесный город.
Самолет изменил курс. Джек откинулся на спинку кресла, расстегнув ремень. Воздушный корабль набирал высоту, приближаясь к Альпам.
Что ж, подумал Джек и поприветствовал планету.
Ирвин ШоуДаты жизни и творчества
1913 г. Родился в Нью-Йорке, в районе Бруклин.
1936 г. Литературный дебют, пьеса «Предайте мертвых земле».
1937 г. Пьесы «Осада» и «Бруклинская идиллия».
1939 г. Сборник рассказов «Моряк из Бремена».
1941 г. Сборник рассказов «Добро пожаловать в наш город».
1944 г. Пьеса «Убийцы».
1944–1945 гг. — Был военным корреспондентом в действующей армии.
1946 г. Сборник рассказов «Акт доверия».
1948 г. Роман «Молодые львы».
1950 г. Сборник рассказов «Доверяй, но проверяй».
1951 г. Роман «Растревоженный эфир».
1956 г. Роман «Люси Краун».
1957 г. Сборник рассказов «Ставка на мертвого жокея».
1960 г. Роман «Две недели в другом городе».
1965 г. Роман «Голоса летнего дня» и сборник рассказов «Любовь на темной улице».
1970 г. Роман «Богач, бедняк».
1973 г. Роман «Вечер в Византии» и сборник рассказов «Бог был здесь, но уже ушел».
1975 г. Роман «Ночной портье».
1977 г. Роман «Нищий, вор».
1978 г. Сборник рассказов «Пять десятилетий».
1979 г. Роман «Вершина холма».
1981 г. Роман «Хлеб по водам».
1982 г. Роман «Допустимые потери».
1984 г. Скончался в Нью-Йорке.
Ирвин ШОУ
НОЧНОЙ ПОРТЬЕ
Посвящается Герде Нильсен
1
Ночь… Сижу один-одинешенек, огражденный пуленепробиваемым стеклом в запертой на ключ конторке. За окном Нью-Йорк в тисках угрюмой январской ночи.
Вот уже два года шесть раз в неделю я прихожу сюда за час до полуночи и остаюсь до восьми утра. В конторке тепло и с разговорами никто не лезет. Работа мне не то чтобы нравится, но и не противна.
Служебные обязанности оставляют мне время и для личных занятий, установленный ночной распорядок течет, как ему положено. Часок-другой я провожу за изучением программы скачек «Racing Form» и продумываю свои ставки на следующий день. Это очень живо составленная программа, полная оптимизма и с каждым выпуском вселяющая новые надежды.
Покончив с прикидкой таких показателей, как вес лошади, ее резвость, дистанция, ожидаемая погода, я принимаюсь за духовную пищу, постоянно заботясь о том, чтобы иметь под рукой книги по своему вкусу. Ночной харч – сандвич и бутылку пива – я покупаю по дороге на работу. В течение ночи обязательно проделываю изометрические упражнения для рук, ног и живота. Несмотря на сидячую работу, я в тридцать три года чувствую себя лучше, чем в двадцать лет. Люди удивляются, что при моем росте – меньше шести футов – вешу я сто восемьдесят пять фунтов. Однако мой вес меня не огорчает. Мне бы только хотелось быть повыше ростом. Женщины говорят, что у меня еще юношеский вид, но я не считаю это комплиментом. Я никогда не был маменькиным сынком. Подобно большинству мужчин, я бы хотел походить на таких персонажей из телефильмов, как отважный морской капитан или искатель приключений.
Составляя отчет за прошедшие сутки для дневной смены, я работал на счетной машинке. Когда нажимал клавиши, машинка жужжала, как большое рассерженное насекомое. Вначале звук этот досаждал мне, но теперь я привык. За стеклом моей конторки в вестибюле было темным-темно. Хозяин экономил на электроэнергии, как, впрочем, и на всем остальном.
Пуленепробиваемое стекло в конторке появилось после того, как работавший до меня ночной портье был дважды зверски избит и ограблен. Ему наложили сорок три шва, и он решил переменить службу.
Следует признать, что с цифрами я умею обращаться лишь благодаря тому, что мать в свое время заставила меня пройти в колледже годичный курс счетоводства и бухгалтерии. Она настаивала, чтобы за четыре года учебы в колледже я научился хотя бы одной полезной, как она говорила, вещи. Окончил я колледж одиннадцать лет назад, и моей матери теперь уже нет в живых.
Отель, в котором я служу, называется «Святой Августин». Трудно сказать, из каких побуждений дал это имя отелю его первый владелец. Ни на одной стене вы не увидите распятия, его нет даже в вестибюле, где в четырех запыленных кадках стоят какие-то каучуковые растения якобы тропического вида. Снаружи отель еще выглядит достаточно солидно – он знавал лучшие дни и лучших постояльцев. Плата сейчас тут небольшая, но и на какие-нибудь особенные удобства и обслуживание рассчитывать не приходится.
За исключением двух-трех постояльцев, приходящих поздно, мне не с кем и словом перекинуться. Но я и не искал такой работы, где требуется общительность. Часто за целую ночь нигде в здании не зажжется свет.
Платят мне сто двадцать пять долларов в неделю. Живу я в однокомнатной квартире, с кухней и ванной, в Восточной части Нью-Йорка на Восемьдесят первой улице.
Этой ночью меня потревожили только однажды, во втором часу, когда какая-то проститутка спустилась по лестнице в вестибюль и потребовала, чтобы я выпустил ее на улицу. Пришла в отель она до того, как я заступил на дежурство, так что я не знал, в каком номере она была. Возле парадной двери имелась кнопка-звонок, предназначенная для того, чтобы дверь автоматически открывалась, но неделю назад звонок вышел из строя.
Когда я отомкнул дверь, холодный ночной воздух пахнул мне в лицо, и, поежившись, я с удовольствием вернулся в свою теплую конторку.
Программа скачек на следующий день в Хайалиа лежала у меня на столе. У них на юге сейчас празднично и тепло. Я уже сделал свой выбор: во втором заезде поставить на Глорию. Возможный выигрыш в случае ее победы был бы один к пятнадцати.
Игроком я стал давно. Добрую часть времени в колледже я провел за игрой в покер в нашем студенческом землячестве. Работая затем в штате Вермонт, я каждую неделю садился за карточный стол и за время пребывания там выиграл несколько тысяч долларов. С тех пор мне не особенно везло.
Страсть к игре и привела меня на службу в отель «Святой Августин». Когда меня впервые занесло в Нью-Йорк, я в баре случайно познакомился с одним букмекером[103], который жил как раз в этом отеле и здесь же расплачивался со своими клиентами. Он открыл мне кредит, а в конце недели мы с ним подводили итоги. Я тоже поселился в этом же отеле: мои средства не позволяли выбрать что-нибудь лучшее.
Когда мой долг букмекеру достиг пятисот долларов, он перестал принимать мои ставки. Однако сообщил, что, к моему счастью, ночной портье отеля уходит с работы и хозяин ищет замену. «Вы производите впечатление, – сказал букмекер, – человека образованного, окончившего колледж и, наверное, знакомого с правилами сложения и вычитания».
Поступив на эту работу, я сразу же выехал из «Святого Августина». Находиться там круглые сутки было испытанием, которое едва ли кто мог вынести.
Из недельных получек я стал выплачивать долг букмекеру, и когда погасил его, он снова открыл мне кредит. Однако теперь я опять должен ему сто пятьдесят долларов.
Как мы условились с самого начала, я указывал в записке свою ставку на ту или иную лошадь, клал записку в конверт и опускал в ящик букмекера в отеле. Вставал букмекер поздно и раньше одиннадцати утра не заглядывал в свой ящик. В эту ночь я решил поставить пять долларов. В случае выигрыша я получил бы семьдесят пять долларов, что покрыло бы половину моего долга.
На моем столе рядом с программой скачек лежала Библия, открытая на Книге псалмов. Я вырос в религиозной богобоязненной семье и временами по привычке перечитывал Библию. Моя вера в Бога была уже не такой, как когда-то в детстве, но мне еще доставляло удовольствие заглядывать в Священное Писание. Тут же на столе примостился роман «Мерзкая плоть» Ивлина Во и «Каприз Олмейера» Джозефа Конрада. За два года ночной работы я значительно расширил свое знакомство с английской и американской литературой.
Усевшись за счетную машинку, я бросил взгляд на открытую страницу из Книги псалмов: «Хвалите Его по могуществу Его, хвалите Его по множеству величия Его. Хвалите Его со звуком трубным, хвалите Его на псалтири и гуслях. Хвалите Его с тимпаном и ликами, хвалите Его на струнах и органе».
Вполне приемлемо было для Иерусалима, подумал я. Но где в Нью-Йорке вы найдете тимпан?
Из небесной дали, проникая сквозь бетон и сталь, донеслось в эту минуту гудение реактивного самолета, летевшего над Нью-Йорком. Я прислушался, представив себе ровную взлетно-посадочную полосу, молчаливых диспетчеров на контрольной вышке, мерцание приборов, обзор ночного неба радаром.