Маленькая девочка вышла из леса. Кто поможет ей обрести свое место среди людей?
Глава 1
Скоро все кончится.
В который раз Джулия Кейтс повторяла про себя эти слова, но сегодня — наконец — это действительно закончится. Через несколько часов все узнают правду.
Если она доберется до деловой части города. К несчастью, шоссе, идущее вдоль тихоокеанского побережья, в данную минуту больше напоминало парковку. В горах за Малибу полыхали лесные пожары, в воздухе пахло гарью. Даже волны прибоя, казалось, движутся медленнее, устав от неожиданной в это время года жары.
Джулия двигалась в потоке машин, не обращая внимания на то, что другие водители пытались ее подрезать. Этого можно было ожидать, жара в Южной Калифорнии выведет из себя кого угодно. Наконец она подъехала к зданию суда.
Всюду стояли съемочные машины различных телекомпаний. На ступенях суда толпились десятки репортеров с микрофонами наготове. Джулия свернула за угол и подъехала к служебному входу, где ее дожидались адвокаты.
Она вышла из автомобиля. «Я невиновна, — напомнила себе Джулия. — Они это поймут». Собрав все силы, она попыталась улыбнуться, стараясь, чтобы улыбка выглядела искренней. Любой психиатр знает, как это сделать.
— Добрый день, доктор Кейтс, — приветствовал ее Фрэнк Уильяме, возглавлявший команду защитников.
— Пойдемте, — отозвалась она, раздумывая, заметно ли другим, как дрожит ее голос. Сегодня, как никогда, ей нужно быть сильной, показать всем, что она не сделала ничего дурного.
Защитники окружили ее, и она вместе с ними вошла в здание суда. Беспрерывно мигали фотовспышки, щелкали фотоаппараты. Толпа репортеров подступила к ним, все задавали вопросы одновременно:
— Доктор Кейтс! Как вы относитесь к тому, что случилось?
— Почему вы не спасли этих детей?
— Вы знали об оружии?
Фрэнк обнял Джулию за плечи и повел вперед.
В зале суда она заняла место на скамье ответчика, стараясь не замечать шума за спиной. Журналисты, разумеется, уже держали блокноты наготове. За последний год о ней была написана куча статей. Газетчики сообщали, что она родом из маленького городка, получила блестящее образование, не обошли вниманием и то, что она рассталась с Филипом. Умолчали они лишь об одном: о том, что она любит свою работу. На самом деле единственное, что имело для Джулии значение, — это дети и подростки, которым она помогала.
Когда судья Кэрол Майерсон заняла свое место за судейским столом, в зале повисло молчание. Это была женщина сурового вида, в очках, с крашеными ярко-рыжими волосами.
Рядом с Джулией стоял Фрэнк. Высокий и стройный, он всегда производил приятное впечатление на публику.
— Ваша честь, — мягко и убедительно начал он, — привлечение к суду доктора Джулии Кейтс в качестве ответчика нелепо. Хотя о четких границах конфиденциальности в психиатрической практике ведутся дискуссии, существуют прецеденты. Доктор Кейтс не знала ни о склонности к насилию у своей пациентки, ни о конкретных угрозах. В иске нет даже речи о том, что ей это было известно. Таким образом, мы просим уважаемый суд прекратить этот процесс. Благодарю вас.
Со скамьи истца поднялся юрист.
— Ваша честь, четверо детей погибло. Они никогда не станут взрослыми, никогда не поступят в колледж, никогда не заведут детей. Доктор Кейтс как психиатр наблюдала Эмбер Суньигу в течение трех лет. Два часа в неделю она беседовала с Эмбер и прописывала лекарства против депрессии. А теперь нам предлагают поверить, что доктор Кейтс не знала об угнетенном состоянии пациентки, которая становилась все более озлобленной. И якобы для доктора Кейтс оказалось полной неожиданностью, что ее пациентка купит оружие и начнет стрелять. — Он прошел по залу и остановился напротив Джулии. — Она специалист, ваша честь. Она должна была поместить мисс Суньигу в лечебное учреждение. Мы просим уважаемый суд оставить доктора Кейтс в качестве ответчика в этом деле. Речь идет о справедливости. Семьи погибших требуют наказать того, кто должен был предотвратить убийство их детей.
— Это неправда, — прошептала Джулия.
Не было в Эмбер склонности к насилию. Любой подросток в состоянии депрессии скажет вам, что ненавидит одноклассников. Но это не значит, что он всех их расстреляет.
Судья Майерсон погрузилась в чтение бумаг, затем сняла очки. В зале воцарилась тишина. Родителям погибших — они сидели тесной группой — хотелось верить, что трагедия не была неизбежной, что кто-то мог спасти их детей. Они винили всех: полицию, производителей лекарств, семью Суньиги. Они надеялись, что судебный процесс облегчит их муки, но Джулия знала, что скорбь не оставит их до конца дней.
Сначала судья посмотрела на родителей:
— Нет сомнения, что случившееся в Силвервуде — ужасная трагедия. Я как мать представляю всю глубину постигшего вас горя. Однако вопрос, стоящий перед судом, заключается в том, останется ли доктор Кейтс в качестве ответчика в этом деле. — Судья обвела взглядом зал. — Закон не обязывает психиатра предупреждать кого-либо о потенциальной опасности, исходящей от пациента, за исключением тех случаев, когда жертва точно известна. И если нет реальной угрозы, правила требуют от психиатра соблюдения строгой конфиденциальности в отношениях с пациентом. Таким образом, я отклоняю иск против доктора Кейтс.
Галерка неистовствовала. Не успела Джулия опомниться, как защитники бросились к ней с поздравлениями.
У Джулии будто камень с души свалился. «Ну, слава богу», — подумала она. Но тут же услышала возбужденные голоса родителей погибших.
— Но почему?! — восклицал один из них. — Ведь она обязана была знать!
Фрэнк коснулся ее локтя:
— Улыбайтесь. Мы выиграли.
Джулия мельком глянула на родителей. Неужели они правы?
Их окружили журналисты.
— Доктор Кейтс! Что вы скажете родственникам погибших…
— Смогут ли другие родители доверить вам детей?..
В разговор вступил Фрэнк:
— Мою клиентку только что освободили от судебного преследования…
— С помощью юридических уловок! — выкрикнул кто-то.
Воспользовавшись тем, что внимание журналистов переключилось на Фрэнка, Джулия метнулась к дверям. Больше всего ей хотелось сейчас вырваться отсюда.
Она вышла из здания суда. На улице было сумеречно и уныло. Все небо в серой дымке, сквозь которую даже солнце не пробивалось, — погода была под стать ее настроению.
Джулия поехала домой. Вечером, лежа в постели и слушая мерный шум прибоя, она снова будет вспоминать случившееся. Нужно понять, что она упустила, какого сигнала не заметила. В конце концов это поможет ей стать более опытным врачом. В семь часов утра она оденется и вернется к работе. Помогать людям.
Девочка припадает к земле у входа в пещеру, смотрит, как с неба льется вода. Ей хочется схватить пустую консервную банку — они тут вокруг валяются — и еще раз вылизать, но она уже много раз это проделывала. Еды больше нет. За спиной у девочки ходят кругами голодные волки. Небо ревет и грохочет.
Она почуяла в темноте странный запах. Надо бежать обратно, забиться в темную нору, но она не в силах двинуться с места.
Хрустнула ветка. Потом еще одна.
Она замирает, мечтая слиться с каменной стеной пещеры. Она — как собственная тень, плоская и неподвижная.
Это, наверно, идет Он. Его не было уже очень давно, и, хотя она радовалась, что Он ушел, без Него страшно. Когда-то, очень давно, могла помочь Она, но Она УМЕРЛА.
Девочка смотрит на волчонка, который сидит возле нее. Зверь тоже настороже, нюхает воздух. Коснувшись его мягкого меха, она замечает, что он дрожит всем телом. Его интересует то же самое: вернется ли Он? Уходя, Он сказал Девочке:
«ВЕДИСЕБЯХОРОШОПОКАМЕНЯНЕБУДЕТАНЕТО…»
Она понимает не все слова, но «А Не То» она знает.
Он слишком давно ушел. Есть нечего. Она освободилась от привязи и походила по лесу, собирая ягоды и орехи, но в эту пору их уже немного. Скоро она ослабеет и не сможет искать пищу, к тому же никакой пищи в лесу и не будет, когда на землю начнут падать белые звездочки, а дыхание станет превращаться в пар. Она боится Чужаков, которые живут Снаружи, но она голодна, а если Он, вернувшись, увидит, что она освободилась, будет плохо. Нужно идти.
Городок Рейн-Вэлли, расположенный на краю Национального парка «Олимпик» и омываемый волнами Тихого океана, был последним оплотом цивилизации у границы заповедных лесов.
Сразу за городской чертой начинались непролазные чащи. Даже сейчас, в наш век научно-технического прогресса, эти леса оставались девственными, глухими.
Меньше ста лет назад переселенцы, осевшие на побережье, вырубили часть леса для посевов. Со временем они убедились в том, что эту землю невозможно возделать. Они перестали распахивать поля и начали жить за счет ловли лосося и заготовки древесины. Несколько десятилетий город процветал. Но в девяностые годы в Рейн-Вэлли нагрянули защитники окружающей среды. Они выступали за охрану лесов. Время больших доходов кануло в прошлое.
Но жители Рейн-Вэлли были упорными людьми, они продолжали жить там, где дождь льет более двухсот дней в году и солнышку радуются как нежданному гостю. Они стойко переносили серые дни и не сетовали на сокращение доходов, — словом, это были истинные сыновья и дочери первопроходцев, рискнувших поселиться в этом краю лесов.
И вот теперь их ждало очередное испытание на стойкость. Было семнадцатое октября. Осины и клены все еще красовались в ярких праздничных уборах, но ошибиться было нельзя: приближалась зима. Вот уже семь дней дождь лил не переставая.
На углу Уитон-уэй и Кейтс-авеню находился полицейский участок, приземистое серое здание, увенчанное ротондой. Света стареньких люминесцентных ламп едва хватало, чтобы разогнать мрак. Для людей, сидящих за рабочими столами, дробный стук дождевых капель по крыше стал почти привычным.
Элен Бартон стояла у окна и смотрела на улицу. Из-за дождя город казался похожим на рисунок углем. Заметив свое отражение в мокром стекле, она опять представила себя юной: длинные черные волосы, глаза как синий лен. Девушка, которую выбрали королевой выпускного бала. Она была тогда в белом — цвет невест, цвет мечты о семейном счастье…