— Carajo! Сам черт не разберет, куда какой провод идет! — воскликнул я в сердцах.
Роберто, не обращая на меня никакого внимания, пересчитал провода на каждой детали.
— Из этой штуки выходит шестьдесят семь проводов, — сообщил он. — И из передатчика тоже шестьдесят семь.
— А какой с каким соединяется? — спросил я.
— Видишь маркировку? — сказал он. — У каждого провода она своя.
— Ох, Роберто, не знаю… Мы столько провозились, а ведь неизвестно, работает радио или нет.
Роберто сердито посмотрел на меня:
— Это радио может нас спасти! Мы должны попробовать его починить — прежде чем полезем в горы.
— Ну хорошо, хорошо, — попытался успокоить его я. — Давай позовем Роя, пусть посмотрит.
Рой осмотрел радио и хмуро покачал головой.
— Вряд ли удастся его наладить, — сказал он.
— Мы его наладим! — заявил Роберто. — Ты его наладишь!
— Я не могу! — закричал Рой. — Это очень сложная штука. Я никогда такой раньше не видел.
— Держи себя в руках, Рой, — сказал Роберто. — Мы отнесем это радио к хвосту самолета. Ты пойдешь с нами. Мы починим радио и свяжемся с теми, кто нас спасет.
Рой посмотрел на него с ужасом.
— Я не могу туда идти! — заорал он. — Я слишком слаб. Ты только посмотри на меня! Я не доберусь туда.
— Доберешься. Другого выхода нет, — строго сказал Роберто.
Рой насупился и заплакал. Мысль о том, что придется покинуть самолет, его пугала, и все последующие дни он объяснял, что не может никуда идти. Фито и его братья были тверды, говорили, что Рой обязан помочь остальным. Они даже заставляли его тренироваться — ходить вокруг самолета. Рой нехотя подчинялся, но несколько раз начинал плакать прямо на ходу.
Рой не был трусом. Я видел, как он играл в регби, знал, как он жил раньше. В первые дни после катастрофы он помогал Марсело, вместе с ним строил стену, которая спасла нас от стужи. Если бы Рой вовремя не нашелся во время лавины, мы бы все оказались погребены под снегом навсегда. Но он был слишком юн, испытания вымотали его, и нервы не выдерживали. Когда он стал умолять меня не брать его в поход, я даже не смотрел ему в глаза.
— Мы скоро отправимся в путь, — сказал я твердо. — Так что готовься.
Роберто несколько дней изучал радиостанцию. А я тем временем все больше беспокоился о Нуме. С тех пор как мы исключили его из участников похода, он почти все время молчал. Есть он отказывался и быстро терял вес, а раны у него на ноге гноились все сильнее. Но больше всего меня пугал его потухший взгляд.
Как-то вечером я сел рядом с ним и попытался его приободрить:
— Нума, прошу тебя, съешь хоть кусочек. Ради меня. Мы скоро снова пойдем к хвосту самолета. Мне бы очень хотелось знать, что ты начал есть.
— Не могу, — помотал головой он. — Для меня это невыносимо.
— Для нас всех это невыносимо, — сказал я, — но ты должен это сделать. Помни, что теперь это просто мясо.
— Я ел только для того, чтобы набраться сил перед походом. И теперь мне и заставлять себя незачем.
— Не сдавайся, — сказал я. — Держись. Мы выберемся отсюда!
— Нандо, я слишком слаб. Я даже на ноги встать не могу. Долго я не протяну.
— Не говори так, Нума. Ты не умрешь.
— Ничего страшного в этом нет, Нандо, — вздохнул он. — Я вспомнил всю свою жизнь и могу умереть хоть завтра. В моей жизни уже хватило хорошего.
Я засмеялся:
— Точно так же говорил Панчито. И жил именно так. У него было много прекрасного в жизни, много веселья, много девушек.
— Может, поэтому Господь и забрал его к себе, — сказал Нума. — Чтобы и нам хоть немного девушек досталось.
— Нума, у тебя будет масса девушек. Но для того, чтобы выжить, ты должен есть. Я очень хочу, чтобы ты выжил.
Нума улыбнулся и кивнул.
— Постараюсь, — пообещал он.
Но когда стали раздавать мясо, он снова отказался есть.
Мы вышли на следующее утро, в восемь часов, и быстро спустились по склону. Когда мы подходили к хвосту, я увидел красную кожаную сумочку и тут же узнал ее. Это была мамина сумочка. Внутри я нашел губную помаду — ею можно было смазать потрескавшиеся губы, немного конфет и набор ниток и иголок. Все это я засунул в рюкзак.
До хвоста самолета мы добрались за два часа.
В первый день мы отдыхали. Рой и Роберто пытались разобраться с радиостанцией, подсоединяли его к батарее, но каждый раз провода у них начинали дымиться. Роберто ругался, кричал на Роя, и все начиналось заново.
Днем теперь было теплее, и снег около хвоста самолета быстро таял. Чемоданы, которые еще недавно лежали в сугробах, теперь оказались почти что на земле. Мы с Тинтином их осмотрели и нашли две бутылки рома. Одну мы открыли и сделали по нескольку глотков.
— Вторую трогать не будем, — сказал я. — Она пригодится, когда мы пойдем в горы.
Тинтин кивнул. Мы оба понимали, что радиостанцию починить не удастся, но Роберто с Роем трудились не покладая рук. Они провозились целый день и следующее утро. Мне не терпелось начать готовиться к походу в горы.
— Роберто, как ты думаешь, вам еще долго? — спросил я.
Он раздраженно глянул на меня.
— Сколько нужно, столько и будем работать, — огрызнулся он.
— У нас мало еды, — сказал я. — Мы с Тинтином сходим, принесем еще.
— Вот и идите, — проговорил Роберто. — Вы нам здесь не нужны.
Мы с Тинтином отправились в обратный путь.
Под вечер мы добрались до самолета.
— Мы пришли за мясом, — объяснил я. — Остальные возятся с радио.
Фито нахмурился.
— Запасы на исходе, — сказал он. — Мы пытались найти тела тех, кто погиб под лавиной, но снег слишком глубокий. Мы даже несколько раз поднимались вверх по склону — за телами, которые нашел отряд Густаво.
— Не волнуйся, — ответил я. — Мы с Тинтином будем копать снег.
— Как идут дела с радио?
— Знаешь, я не верю, что оно заработает.
— У нас мало времени, — сказал Фито. — Еды надолго не хватит.
— Надо идти на запад. Это наш единственный шанс. И идти надо как можно скорее.
— Роберто тоже так думает?
— Понятия не имею, что он думает, — сказал я. — Ты же знаешь Роберто. Он делает то, что хочет.
— Если он откажется, я пойду с тобой, — пообещал Фито.
Я улыбнулся:
— Фито, ты смельчак. Только ты и ста метров не пройдешь. Нет, надо уговорить Роберто идти на запад.
Мы с Тинтином пробыли у самолета два дня, откапывали тела, заваленные снегом. Потом Фито с братьями нарезали для нас мяса. Немного отдохнув, мы с Тинтином снова отправились к Роберто и Рою.
К хвостовой части мы добрались днем. Роберто с Роем по- прежнему возились с радиостанцией. Они вроде бы все подсоединили правильно, но, когда подключили ее к батарее, был слышен только шум. Рой считал, что повреждена антенна, поэтому он соорудил новую, из медной проволоки. Но лучше от этого не стало. Тогда Рой подсоединил проволоку к маленькому транзистору, который принес с собой. Ему удалось поймать какую-то волну. Сначала играла музыка, а затем начались новости, и мы узнали, что Уругвай посылает специально оборудованный «Дуглас С-47» искать пропавший в Андах самолет.
Рой завопил от радости. Роберто, расплывшись в улыбке, повернулся ко мне.
— Нандо, ты слышал? Нас ищут!
— Ты особо не надейся, — сказал я. — Помнишь, Густаво говорил, что с горы «фэрчайлд» кажется крохотной точкой. Никто не знает, где именно мы находимся. Поиски могут продолжаться несколько месяцев.
— Надо придумать, как подать им знак, — сказал Роберто.
Он велел нам собрать чемоданы и выложить на снегу в форме креста.
Когда мы закончили, я спросил Роберто про радио.
— Вряд ли мы сумеем его настроить, — сказал он. — Надо возвращаться к самолету.
— И готовиться к походу на запад, — напомнил ему я.
Роберто рассеянно кивнул и отправился собирать вещи.
Тинтин подошел ко мне и показал кусок ткани.
— Этой штукой обернуты все трубы, — сказал он. — Может, это нам как-нибудь пригодится?
Я пощупал ткань. Она была легкая и прочная, с одной стороны ворсистая, с другой гладкая.
— Может, попробуем нашить ее на одежду? — сказал я. — Для тепла.
Тинтин кивнул, и мы отправились в хвост самолета. Сорвали с труб ткань и сложили ее в рюкзаки.
Поздним утром мы отправились в обратный путь. Роберто с Тинтином шли впереди, Рой тащился позади меня. Идти вверх по глубокому снегу было тяжело, и мы часто останавливались передохнуть. Я понимал, что Рой выбивается из сил, и специально замедлял шаг, чтобы он не очень отставал.
Через час я взглянул на небо и с ужасом увидел, как оно потемнело. Тучи висели так низко, что казалось, до них можно дотронуться рукой. И тут они вдруг понеслись по небу с бешеной скоростью. Мы и глазом не успели моргнуть, как налетел ураган — в Андах его называют «белый ветер». За несколько секунд все переменилось. Резко похолодало, снег бил в лицо, ветер срывал одежду. Остальных я не видел и смертельно перепугался.
И тут я услышал сквозь вой бури голос Роберто:
— Нандо! Ты меня слышишь?
— Роберто, я здесь!
Я обернулся. Рой исчез.
— Рой! Ты где?
Ответа не было. Метрах в десяти я разглядел темное пятно и догадался, что Рой упал.
— Рой! — завопил я. — Держись!
Он не шевелился, и я спустился к нему. Он лежал, подогнув под себя ноги и обхватив себя руками.
— Если мы не будем двигаться вперед, мы погибнем! — закричал я.
— Не могу… — пробормотал Рой. — Я и шага сделать не могу.
— Вставай! — кричал я. — Иначе мы все умрем!
Рой посмотрел на меня.
— Прошу тебя, оставь меня, — захныкал он. — Я не могу идти.
Я стоял над Роем, и ветер дул с такой силой, что я едва держался на ногах. Мы оказались в такой круговерти, что я не понимал даже, в какую сторону нам двигаться. Добраться до самолета я мог только по следам Роберто и Тинтина, но их быстро заносило снегом. Я понимал, что ждать нас они не будут — им нужно было как-то выжить самим, и я понимал, что каждую секунду теряю драгоценное время.