Самое же главное — появление слов «пещерное дно затопляет» (Пушкиным они были зачеркнуты, но потом восстановлены; дореволюционные публикаторы этого восстановления не заметили). Они решительно меняют нашу точку зрения — как бы вводят нас в пещеру, и пещера перестает быть для нас тайной. Последовательность раскрытия пространства теперь такова. Мы движемся от широкой Рощи к узкой Пещере, сперва вступаем под тень высоких Сосен (взгляд вверх), потом — к входу в Плюще; когда плющ назван «на воле бродящим», то при этих словах мы перед спуском в пещеру как бы оглядываемся «на волю» (взгляд назад). Вход в пещеру — самый узкий охват пространства; это подчеркнуто соседствующим словом «расселин». Затем поле зрения вновь начинает расширяться: охватывает широкое Пещерное Дно, затем глубокое Русло (взгляд вниз) и по нему выходит на простор рощи. Таким образом, пещера не незрима и не безмолвна: в ней можно увидеть затопленное пещерное дно и услышать звонкие струи. Пещера перестает быть закрытой («Цель пещеры — сохранять глубину, оттого она и таится») — ручей пронизывает ее насквозь, входя в нее «с камня на камень» и выходя через «глубокое русло». Она не замыкает тайной наше поле зрения: из «героини» стихотворения она становится проходной фигурой в нем. Пушкинский текст начинает восприниматься не как законченное стихотворение о пещере (а именно так оно было предложено девочке учителем), а как начальный отрывок большого недописанного стихотворения (каковым он, несомненно, и является).
О чем должно было быть это стихотворение, почему Пушкин начал писать об этой пещере? Здесь нам приходится выйти из рамок внутритекстового анализа. В существующих комментариях нам не удалось найти ответа, между тем он напрашивается сам собою: малоазийская Кария бедна материалом античных мифов. Речь может идти только о пещере в карийской горе Латм, обиталище Эндимиона — вечно спящего любовника богини Дианы. Это — напрашивающаяся тема для статичной идиллической картины в духе неоклассицизма А. Шенье; вспомним, что единственное до 1827 г. обращение Пушкина к гексаметру, «Внемли, о Гелиос, серебряным луком звенящий», было переводом из Шенье.
«Соломинка» Мандельштама: Поэтика черновика
I
1 Когда, соломинка, не спишь в огромной спальне
2 И ждешь, бессонная, чтоб, важен и высок,
3 Спокойной тяжестью — что может быть печальней —
4 На веки чуткие спустился потолок
5 Соломка звонкая, соломинка сухая,
6 Всю смерть ты выпила и сделалась нежней,
7 Сломалась милая соломка неживая,
8 Не Саломея, нет, соломинка скорей.
9 В часы бессонницы предметы тяжелее,
10 Как будто меньше их — такая тишина —
11 Мерцают в зеркале подушки, чуть белея,
12 И в круглом омуте кровать отражена.
13 Нет, не соломинка в торжественном атласе,
14 В огромной комнате над черною Невой,
15 Двенадцать месяцев поют о смертном часе,
16 Струится в воздухе лед бледно-голубой.
17 Декабрь торжественный струит свое дыханье,
18 Как будто в комнате тяжелая Нева.
19 Нет, не Соломинка, Лигейя, умиранье —
20 Я научился вам, блаженные слова.
II
21 Я научился вам, блаженные слова:
22 Ленор, Соломинка, Лигейя, Серафита.
23 В огромной комнате тяжелая Нева
24 И голубая кровь струится из гранита.
25 Декабрь торжественный сияет над Невой.
26 Двенадцать месяцев поют о смертном часе.
27 Нет, не Соломинка в торжественном атласе
28 Вкушает медленный томительный покой.
29 В моей крови живет декабрьская Лигейя,
30 Чья в саркофаге спит блаженная любовь.
31 А та, Соломинка, быть может Саломея,
32 Убита жалостью и не вернется вновь.
Это — окончательный текст известного двойного стихотворения О. Мандельштама, воспроизведенный по «Стихотворениям» 1928 г. — последней прижизненной публикации. В таком виде оно обычно и является предметом внимания исследователей.
Однако этой окончательной редакции предшествовали по крайней мере две черновых. Удовлетворительным образом они еще не были изданы; текст, опубликованный в издании: О. Мандельштам. Сочинения в 2 т., сост. П. М. Нерлер. М., 1990, т. 1 (раздел «Разные редакции», с. 373), по собственному свидетельству П. М. Нерлера, представляет собой недоразумение; текст, опубликованный в издании: О. Мандельштам. Собр. сочинений в 4 т., сост. П. Нерлер, А. Никитаев. М., 1993, т. 1, с. 256,— неполон.
Мы приводим полную транскрипцию двух черновиков «Соломинки». Оригиналы их на двух листах хранятся в архиве О. Мандельштама, находящемся в библиотеке Принстонского университета; мы пользовались фотокопиями, сделанными ок. 1969 г. и принадлежащими С. Василенко и Ю. Фрейдину.
Первый лист представляет собой аккуратную запись пяти строф («редакция I»), поверх которой мелким почерком наслаиваются поправки («редакция Iа»)[74]. Первоначальный текст — нижеследующий (вспомогательная нумерация строк дается в последовательности будущего окончательного текста):
Редакция I
1 Когда соломинка не спишь въ огромной спальнѣ
2 И ждешь безсонная чтобъ важенъ и высокъ
3 Спокойной тяжестью что можеть быть печальнѣй
4 На вѣки чуткiя спустился потолокъ
9 Въ часы безсонницы предметы тяжелѣе
10 Какъ будто меньше ихъ такая тишина
11 Мерцають въ зеркалѣ подушки чуть бѣлѣя
12 И въ кругломъ омутѣ кровать отражена
13 Шуршить соломинка въ торжественномъ атласѣ
14 Въ высокой комнатѣ надъ пышною рѣкой
15 Что знаетъ женщина одна о смертномъ часѣ
16 Клубится пологъ свѣтъ струится ледяной
5 Соломка звонкая соломинка сухая
6 Всю смерть ты выпила и сделалась нѣжнѣй
7 Сломалась милая соломка неживая —
8 Съ огромной жалостью съ безсонницей своей
17 Гдѣ голубая кровь декабрьскихъ розъ разлита
18 И въ саркофагѣ спить тяжелая Нева
19 Шуршить соломинка — соломинка убита —
20 Что если жалостью убиты всѣ слова?
Первые две записанные строфы правкой не тронуты: видимо, они сложились раньше других и крепче других. На левом поле выставлены знаки (?) против строк 13, 8 и 17 (второй и третий из них потом зачеркнуты). По фотокопии трудно сказать, то ли это сам поэт отмечал места, прежде всего подлежащие доработке (так бывало), то ли они сделаны Н. И. Харджиевым в его работе над рукописью. Правка такова:
Редакция Iа:
13–16 a.Нѣть не соломинкой в [торжественномъ] атласѣ
Заиндевѣлыхъ розъ мы дышимъ бѣлизной
Дѣнадцать мѣсяцевъ поютъ о смертномъ часѣ
Декабрь торжественный струится над Невой
13 б. И к умирающимъ въ скло<няющсйся рясѣ?>
в. И к умирающим склоняясь вь черной рясѣ
5 а. Ленор?
б. Леноръ, [с]Соломинка, Лигейя Серафита
7 а. Чья голубая кровь струится изъ гранита
6 а. Убита жалостью [и сделалась] нѣжнѣй
8 а. Убита жалостью, безсонницей своей
17–18 а.Гдѣ нѣжной тяжестью [дек<абрьских>] — [и стужею убита]
Как будто в комнатѣ тяжелая Нева
17–18 б.И голубая кровь струится изъ гранита
Какъ будто в комн<ат>ѣ тяжелая Нева
После этой правки стихотворение переписывается на следующий лист — заметно более беглым почерком, часто без «ъ» (редакция II). На него опять наслаивается правка (редакция На). Переписывание — не механическое: стих 13 возвращен к первоначальному виду, ст. 5 недописан (видимо, в знак сомнения в слове «Лигейя»), в ст. 6 найдено окончание, в ст. 8 переместился первоначальный вариант стиха 18, ст. 17 сочинен совсем наново, а ст. 19 — наполовину.
Редакция II
1 Когда соломинка не спишь в огромной спальнѣ
2 И ждешь безсонная чтобъ важенъ и высокъ
3 Спокойной тяжестью что может быть печальнѣй
4 На вѣки чуткiя спустился потолок
9 В часы безсонницы предметы тяжелѣе
10 Как будто меньше их такая тишина
11 Мерцают в зеркалѣ подушки чуть бѣлѣя
12 И в круглом омутѣ кровать отражена
13Шуршит соломинка в торжественном атласе
14 Заиндевѣлых розъ мы дышимъ бѣлизной
15 Двѣнадцать мѣсяцевъ поють о смертномъ часѣ
16 Декабрь торжественный струится над Невой
5 Леноръ, Соломинка, Серафита
6 Убита жалостью и славою жива
7 Чья голубая кровь струится изъ гранита
8Гдѣ в саркофагѣ спитъ тяжелая Нева
17И голубого льда торжественно сиянье