– Скорее всего, – отозвался редактор Дмитрий Иванович Мотовилов, – этот офицер, а если не он, то те, кто постарше, – по горло сыты войной. В течение многих лет геббельсовская пропаганда оболванивала покорённые фашизмом народы, вдалбливая в головы людей миф о так называемых «большевистских ужасах». Сегодня мне в политотделе рассказали вот что. Хозяин одного дома, во дворе которого расположились наши солдаты, уж больно внимательно рассматривал их. Когда же солдаты через своего товарища, знавшего румынский язык, спросили, что он ищет, тот простодушно ответил: «А нам говорили, что у русских на лбу рога». Вот так-то… Перед нами, друзья, отныне стоят новые задачи. Нам – и политработникам, и газетчикам – необходимо будет развернуть широкую разъяснительную работу среди мирного населения стран Европы, рассказывать об интернациональной политике партии и государства, разоблачать ложь и клевету гитлеровской пропаганды…
Мы знали своего редактора, газетчика с большим стажем, уральца, увлечённого своим делом, буквально влюблённого в свою газету, не позволявшего делать из неё «козьи ножки» для курева. И по тому, как горячо обсуждал он с нами, казалось бы, рядовой случай, понимали: с момента вступления наших войск на территорию европейских государств работы у нас прибавится.
Так оно и произошло. В освобождённых от гитлеровцев городах и посёлках вывешивались листовки и обращения командования к населению, в которых на конкретных и убедительных примерах раскрывалась правда о Стране Советов. Мне приходилось присутствовать на митингах и собраниях, которые устраивались чаще всего на центральных площадях городов. Выступали на них люди, владевшие языком страны. Разговор, как правило, шёл о простых житейских делах. Населению разъяснялось, что пришли мы сюда ради избавления человечества от коричневой чумы. Советская Армия никогда не воевала и не намерена воевать с народами европейских государств.
Как правило, румыны, венгры, словаки, чехи, австрийцы, на территории которых довелось быть воинам 252-й, встречали нас как своих освободителей. Бывали, конечно, и провокации. Органы Смерша пресекали их, как это было в районе Секешфехервара.
На страницах «Боевой красноармейской» наиболее яркие факты помощи населения, естественно, без указания имен и национальности, чтобы не раскрывать месторасположение дивизии, находили своё отражение. Так, сержант Александр Решетняк прислал заметку, в которой рассказывал, как в одном населённом пункте мальчик указал, где находятся фашисты. Это решило исход боя. Разведчики его отделения окружили гитлеровцев и без единого выстрела пленили их. В другой заметке рассказывалось, как старик провёл одно из подразделений глубокой ночью по знакомым ему тропам в тыл противника, что позволило практически без потерь овладеть высотами, хорошо укреплёнными позициями.
Однако вернусь к рассказу о той работе, которую проводили парторги, комсорги полков и батальонов, в том числе и наши нештатные военкоры. Они-то в этот период чаще всего обеспечивали редакцию интересными фактами, публикация которых находила живейший отклик в сердцах воинов дивизии. Это они в городках и посёлках осуществляли демонстрацию кинофильмов для населения. На такие импровизированные сеансы в кинотеатрах или прямо под открытым небом собирали людей различного возраста. И вот здесь они зачастую впервые узнавали о том, как живут их соседи в Советском Союзе, о чём они думают, какие беды им принесла война, как они ведут справедливую священную борьбу с фашизмом. По ходу показа фильмов осуществлялся перевод.
При политотделе был музыкальный взвод. Концертная группа возникла во второй половине сорок второго года, когда дивизия отражала атаки фашистов северо-западнее Сталинграда. Она включала и небольшой, из девяти человек, духовой оркестр. Возглавлял коллектив капельмейстер старший лейтенант Александр Шпитальник. Создателями литературно-музыкальных композиций были артисты-профессионалы Михаил Борисов и Владимир Дегтярёв. Оркестр и артисты нередко выступали на клубных площадках не только перед воинами дивизии, но и перед жителями освобождённых от противника населённых пунктов. «Боевая красноармейская», естественно, печатала информацию о таких выступлениях музвзвода.
Да, на долю советского воина выпала в минувшей войне великая освободительная миссия. «Будьте достойны этой миссии!» – не раз звучало со страниц нашей газеты. «Отныне и навсегда, – говорилось в одной из статей 5 декабря 1944 года, – наша земля свободна от гитлеровской нечисти. В этом – твоя заслуга, советский воин. Это ты, верный сын Отечества, непоколебимый интернационалист, несёшь освобождение народам Европы от фашистских пут. Будь же достоин этой великой миссии!»
Однажды к нам в редакцию заглянул заместитель начальника политотдела майор Пётр Иванович Манько. Моя первая встреча с этим человеком состоялась где-то в сентябре сорок четвёртого. Тогда меня удивили его гражданские награды на гимнастёрке – ордена Трудового Красного Знамени и «Знак Почёта». Уже позднее я узнал, что Манько, в прошлом начальник политотдела одной из железных дорог, в середине 1944 года добился-таки направления его на фронт – и вот он в нашей дивизии.
Пётр Иванович и подсказал тогда тему для одного из выступлений газеты:
– На днях комдив вручал ордена и медали солдатам и офицерам. Среди награждённых есть и такие, кто отмечен орденом Александра Невского. Подумайте, как можно использовать это на страницах газеты.
Предложение понравилось. Но писать о награждённых этим орденом – значит писать о командирах полков, батальонов, что противоречило неписаному закону: не называть на страницах газеты имена старшего командного состава. И это было оправданно – газета-то могла попасть в руки противника. Поэтому решили пойти по другому пути. 26 января 1945 года в «Боевой красноармейской» появился материал о том, как князь Александр Ярославич на реке Неве, при впадении в неё речки Ижора, разгромил шведских захватчиков и за эту победу был прозван «Невским». Рассказано было и об ордене, учреждённом в ходе Великой Отечественной, и о том, что группа офицеров недавно удостоена этой награды.
Лиха беда начало, как говорится в русской поговорке. 10 февраля газета разместила статью «Грюнвальдская битва», в которой рассказывалось о беспримерном мужестве и стойкости славянских полков, в составе которых рядом с русскими были литовцы, поляки, чехи, представители других славянских народов. Это они общими усилиями в 1410 году отразили ещё одно захватническое притязание псов-рыцарей, разгромили немецкие полчища Тевтонского ордена.
«Дивизионка», как, впрочем, и другие газеты, не могла не писать и о том, как следует вести себя на освобождаемых землях Европы. Вот почему статья «Русские солдаты за границей» нашла живейший отклик в сердцах солдат и офицеров. В ней, в частности, говорилось: «Разгромив армию Наполеона, русские войска в 1813–1814 годах воевали за границей, освобождая от наполеоновского господства европейские государства. Русская армия прошла многие страны и везде оставила о себе добрую память. Находясь вдали от своей родины, русские солдаты с достоинством берегли славу своего Отечества и свою солдатскую честь».
Мы, газетчики, понимали, что вдали от Родины воины нуждаются в постоянной и более полной информации о славных делах их отцов и матерей, сестёр и младших братьев, просто соотечественников, день и ночь кующих победу в тылу. Рубрика «Вести с Родины» стала появляться почти в каждом номере газеты. Мы по очереди ночью, когда по радио из Москвы передавались подобные заметки, садились за трофейный радиоприёмник и записывали их. Это были заметки о самоотверженном труде рабочих, колхозников и служащих, о жизни селян и горожан, о многочисленных патриотических пожертвованиях личных средств на именные танки и самолёты.
Чаще стали появляться в газете письма, полученные воинами дивизии от родных и близких. Газета охотно публиковала письма фронтовиков. Сошлюсь хотя бы на письмо командира одного из подразделений офицера Мартыненко в совхоз «Мичура». В нём командир, обращаясь к односельчанам храброго артиллериста Евдокима Антоновича Пермякова, рассказывает, что их земляк за проявленное мужество был награждён тремя орденами. Офицер благодарит мать Пермякова, воспитавшую бесстрашного воина.
…И, как поётся в песне, «а дорога дальше мчится, пылится, клубится, а кругом земля дымится, чужая земля»… Мы же с каждым днём уходили всё дальше и дальше на запад. Впереди был Дунай, на правом берегу которого Венгрия, на левом – Чехословакия…
И ещё. Со своим гнедым другом я расстался в Венгрии в районе города Секешфехервар. В начале сорок пятого большая группировка немецких танков была брошена в сторону Будапешта, чтобы попытаться деблокировать окружённых в столице Венгрии гитлеровцев. Мне в составе одного из полков дивизии, который был атакован, пришлось с боями выходить из окружения. Мой гнедой остался в венгерской деревушке, в коей и провёл я эту ночь перед внезапной танковой атакой немцев.
Братья мои, славяне!
В конце марта сорок пятого я был ранен и лежал в армейском госпитале в Будапеште. Продвигаясь вперёд за наступающими войсками, госпиталь где-то в конце первой декады апреля переехал в Братиславу. Весна буквально опьяняла каждого из нас и своим пробуждением природы, и близостью нашей Победы.
Будучи уже на ногах, я набрался храбрости и в Центральном комитете компартии Словакии попросил познакомить меня с местным поэтом, говорящим по-русски. Позвонили Яну Поничану.
– Он член нашей партии, бывал в Советском Союзе, – заметил принимавший меня работник ЦК. – С ним вы найдёте общий язык.
Так случилось, что Поничан тотчас пригласил меня к себе. Сотрудник секретариата проводил до квартиры. Мы поднялись на третий этаж. Нас встретил уже немолодой, чернявый, с проседью в волосах человек, улыбка которого сразу же располагала к нему. Он пригласил меня в свой небольшой кабинет, одну из стен которого занимали остеклённые стеллажи с книгами. У окна стоял письменный стол. Возле журнального столика – два кресла.