Ещё невест своих желанных
Солдаты видят в полусне,
И лишь ручья напев гортанный
Чуть пробивался в тишине, —
Он был как первый вздох природы,
Охваченной томленьем сна,
Стремились трепетные воды
Туда, где буйствует весна,
Туда, где спят ещё купавы,
До пят обрызганы росой,
Где травы, молодые травы,
Ещё не тронуты косой;
Туда, где шум листвы зелёной
И дуновенье ветерка,
Как нежный шёпот двух влюблённых —
Из века в век, издалека;
Туда, где молодым пшеницам
И наливаться, и цвести,
Журчащему ручью пробиться! —
Ему с весною по пути.
В лагере
Доносит ветер стон кукушки.
Июнь. Звенит пчелиный рой…
И на берёзовой опушке
Палаток полотняных строй.
Здесь, возле речки, за каптёркой,
Стоят в голубоватом мху
Цветы в защитных гимнастёрках
Со звёздочками наверху.
Здесь всё в цветенье, всё в движенье —
От листьев до подземных вод,
И даже марьины коренья
Равняются на первый взвод.
Здесь, под грибком, у телефона,
Застыл дневальный на посту.
Повзводно двинется колонна
От полигона за версту,
Где боевые миномёты
Стоят на огневой черте,
Где орудийные расчёты
Ведут огонь по высоте.
А в это время на опушке,
Идущим воинам вослед,
Неугомонная кукушка
Кукует: – Жить вам тыщу лет!
Гвоздика
Песок. Пожухлая трава.
Трава едва-едва жива.
Земля суха, горька, примята,
Ветрами выпита она,
Ковыльных прядок седина,
Дымок над сопкой сизоватый…
И вдруг – гвоздика!
Да, гвоздика —
Среди камней, сухой травы,
На этом склоне полудиком
Под небом дивной синевы.
…А мне казалось, не дойду я
До перевала, до хребта,
А мне казалось – упаду я
Вон там, у первого куста.
Гвоздика же, дождей не зная,
Растёт, цветёт ветрам назло…
И я к вершине поднимаюсь
И чувствую, что повезло;
И чувствую: труднее было.
(И по спине прошёл мороз.)
И понял я, какая сила
В цветке, что не в теплице рос.
В первый класс
Ты сегодня встанешь рано-рано,
Милое сокровище моё.
Личико умоешь из-под крана
И наденешь платьице своё.
Мама белый фартучек набросит.
Книги взяв, ты скажешь на ходу:
– На часах давным-давно уж восемь.
До свиданья, мама, я пойду.
И братишка – пятилетний Вова
Выйдет провожать тебя тотчас.
– Вова, я иду сегодня в школу,
Понимаешь, Вова, в первый класс.
Научусь читать, и эту книжку
Обязательно тебе прочту…
И во все глаза глядит мальчишка
На сестрёнку… На свою мечту…
И ему – неведомая сила —
Хочется послушать тот урок,
Про который мама говорила…
Только не пришёл ученью срок,
Только лет покамест маловато…
Он стоит в печали пред тобой.
А тебе ну прямо жалко брата —
Так бы и взяла его с собой.
Только вот нельзя, не примут в школу.
И, кивнув ему в последний раз,
Скажешь: – Оставайся дома, Вова,
Я иду сегодня в первый класс.
Воспоминания
Твой далёкий голос снова слышу —
Вот письмо, оно как добрый гном…
Голуби слетаются под крышу
И воркуют над моим окном.
Голуби… И от воспоминаний
Не уйти, наверно, никуда.
Сани. Помнишь маленькие сани?
Рядом проносились поезда…
И мальчишка в старом зипунишке,
Выскочивший на простор зимы…
Помнишь или нет: того мальчишку
Яблоками угощали мы.
Я не знаю, где у детства грани.
Детский мир, улыбка детских глаз…
У мальчишки кованые сани —
Эти сани уносили нас.
Вот и всё. Но от воспоминаний
Не уйти, конечно, никуда.
Скрылись сани. Улетели сани…
Где-то рядом шепчется вода.
Да закат в речные перекаты
Бросил краснопёрых окуней…
Ох, закаты, летние закаты!
Помнишь, это было до саней.
А река плескалась сонно-сонно,
Тихо-тихо… Дивная река!
И двурогий месяц с небосклона
Выплыл и бодает облака…
Милый друг, я это словно вижу.
Вот письмо, оно как добрый гном.
Голуби слетаются под крышу
И воркуют над моим окном.
Аэропорт «Надежда»
Может быть, Надежда – имя женщины,
Что когда-то за душу взяла.
И его с далёкой со Смоленщины
На Таймыр, на Север увела.
И когда светло на удивление,
И когда не кажет солнце глаз, —
С ним она делила все лишения,
С ним делила радость, а подчас
С ним она ходила через снежные
Пурги, в снежном тереме жила…
А звалась та женщина Надеждою,
Наденькою для него была…
А быть может, он один, без женщины,
Что не станет никуда спешить, —
Прилетел на Север со Смоленщины,
Чтоб тоску в работе заглушить.
И когда светло на удивление,
И когда не кажет солнце глаз, —
Добрая надежда и горение
Вызволяли парня много раз.
Верил он, надеялся на лучшее
И во имя лучшего горел…
На висках вот изморозь колючая,
Только он душой не постарел.
Порт тянулся к небу предрассветному
И к себе все думы приковал…
В дни свершений, может быть, поэтому
Он его «Надеждою» назвал.
Северное сияние
Вот они расходятся над нами,
На закате северного дня,
Яркими сплошными веерами
Сполохи холодного огня.
А потом, сгущаясь в сонм летучий,
Отражаясь в голубой ночи,
Снова растекаются над кручей
Неба родниковые ключи.
И уж оторваться невозможно,
И навек прикован к высоте…
Кажется, неистовый художник
Смешивает краски на холсте.
Этюд
По дороге у брода скрипит колесница.
Перезябший возница торопит обоз.
От дождя проливного, от бешеных гроз
В камыши и чащобу попрятались птицы.
Я с котомкой бегу хорониться на стан
И сквозь щели смотрю на берёзу оттуда:
Не тебя ль, не тебя ли писал Левитан
На своих полевых золотистых этюдах.
Енисейское мореПесня
Сюда набегает волна штормовая,
Неистово бьётся о скалы прибой…
Вот белая чайка, над пеной взмывая,
Несётся стрелою в простор голубой.
Тайга отступила, понизились горы,
Пороги в подводное царство ушли.
Из южного порта в морские просторы
Заходят твои, Красноярск, корабли.
Заря разгоняет густые туманы,
И по-над тайгою желанный покой.
И стала отныне красавица Мана,
Зеркальная Мана морскою рекой.
Но ярче, чем самые жаркие зори,
Заблещут созвездья наземных огней.
Так здравствуй, моё Енисейское море,
Работай на радость и счастье людей!
Сюда набегает волна штормовая,
Неистово бьётся о скалы прибой…
Вот белая чайка, над пеной взмывая,
Несётся стрелою в простор голубой.
Весеннее
На берёзах набухли почки.
Ветер вертится, как юла…
Нас весна в голубом платочке
В рощу дивную увела.
И как будто по мановенью
Навсегда отняла покой.
А вокруг – такое цветенье,
А в груди огонёк такой,
Что не хочется расставаться,
Коли встретились у ольхи,
Коль в открытую грудь стучатся
Ненаписанные стихи…
Вечерело… Дневное солнце
Уплывало за небосвод.
Друг! Весна не имеет донца —
Значит, солнце опять взойдёт.
Бабье лето
Бабье лето выткало тенета,
Воздух свеж и чист,
Беспощадно жаркой позолотой
Полыхает лист.
Здравствуй, осень!.. День во мраке тает,
Мы сидим вдвоём.
Ветер-дворник листья подметает
В садике твоём.
Я не знаю: осенью суровой
Можно ли сберечь
На земле, под золотым покровом
Место наших встреч?!
Место, где мы свиделись впервые
На закате дня,
Где впервые губы огневые
Обожгли меня,
Где тебе о радости поведал,
Где ловил твой взгляд…
А теперь вот ветер-непоседа
Подметает сад.
Осень, осень – светлое окошко —
Я в твоём саду
Листьями засыпанные стёжки
Всё равно найду.
Лирические мелодии
«При одной лишь мысли мне теплее…»
При одной лишь мысли мне теплее,
Что меня, ушедшего с войной,
Встретишь ты и лаской отогреешь,
И гордиться станешь сединой.
А подругам скажешь: «Он моложе.
Сколько в нём чудесного огня…
Я люблю его морщинки тоже —
В них я вижу годы без меня».
«Речка серебрится под оконцем…»
Речка серебрится под оконцем,
Соком набухают тополя,
Сверху смотрит ласковое солнце
На мои сибирские поля.
И, быть может, в этот миг, когда я
Стыну в карауле на ветру, —
Ты на солнце смотришь, вспоминая
Нашу встречу в середине мая,
Ветерок на Красном том Яру.
Шёпот Енисея поутру.
«Ты в жизнь мою вошла, как входят в дом…»
Ты в жизнь мою вошла, как входят в дом,
И мир светлей, и музыка чудесней…
Мой мир заполнила исканьем и трудом
И зазвенела вдохновенно песней.
Ты рядом шла. И где бы ни был я —
Была моей звездою путеводной.
Иди со мной, кудесница моя,
С тобою мне привольно и свободно.
Иди со мной, подруга дум моих,
Моих мечтаний и страстей высоких.
Да зазвучит наш вдохновенный стих,
Зовущий в жизнь стремительным потоком.
«Я тебя всегда искал такую…»
Я тебя всегда искал такую:
Ласковую, светлую, мою…
Не взыщи, что в письмах не целую, —
Я к тебе любовь не утаю,
И не утаю, что часто-часто,
Скованный далёкой тишиной,
Верю я, что чувства не угаснут,
Если ты, незримая, со мной.
«Ты моя счастливая звезда…»
Ты моя счастливая звезда.
Видно, предназначено судьбою
В памятный тот вечер навсегда
Встретиться, заветная, с тобою.
И теперь… Теперь делить готов
Радости, невзгоды и печали, —
Чтобы нашу дружбу и любовь
Люди самой светлой называли.
«Ты сейчас сидишь у изголовья…»
Ты сейчас сидишь у изголовья
Колыбели спящего птенца,
И глаза с надеждой и любовью
Смотрят на родного первенца.
Ты ему поёшь о тех дорогах,
По которым хорошо идти:
У тебя, сыночек, счастья много,
Для тебя открыты все пути.
И они, как боевая слава,
Никогда не зарастут травой.
Спи, мой ненаглядный, спи, кудрявый, —
Солнце над твоею головой.
Подрастёшь и станешь гражданином.
А пока, воробышек, расти…
Будем мы гордиться нашим сыном,
Отправляя в дальние пути.
«Писем нет. И я не понимаю…»
Писем нет. И я не понимаю,
Почта ль виновата или ты?..
За окном – дороженька прямая,
Под окном – увядшие цветы.
Из окна смотрю с тревогой вдаль я:
Где ты? Что с тобой? – хочу я знать.
Сердце наполняется печалью,
И стихи рождаются опять.
«Я хочу, чтоб над волною…»
Я хочу, чтоб над волною
Зорька расцвела,
Я хочу, чтоб ты со мною
Счастлива была.
Самой светлою наградой
Стала ты в пути,
Мне легко с тобою рядом
По земле идти.
«И если ты по-прежнему всё та ж…»
И если ты по-прежнему всё та ж,
И если ты волнениям другого
Мои мечты о счастье не отдашь
И встретишь, как встречают дорогого, —
Тогда я твой. И нам с тобой идти,
Порывы вдохновенья познавая…
Ты первая тропинка на пути,
И в целом свете ты одна такая.
«Знаю: это будет в тихий вечер…»
Знаю: это будет в тихий вечер…
Постучу. Твои шаги легки.
Дверь откроешь. Бросишься навстречу —
Вспыхнут под бровями огоньки.
А потом, тревоги вспоминая,
Примостившись около огня,
Станешь мне рассказывать, родная,
Как ты тосковала без меня.
«Бывает лёгкая любовь…»
Бывает лёгкая любовь…
Но я завидовать не буду
Тем, кто теряет вдруг любовь,
Теряет здесь – находит всюду.
Так счастья не найдут они,
Навеки не сомкнутся руки,
Лишь, как по расписанью, дни
Да скука, что страшнее муки.
А я, привидев ту, одну,
Что ближе всех и всех роднее, —
Встречаю с ней весну-красну
И осень провожаю с нею.
Но если грусть нахлынет вдруг
И сердце не сдержать от дрожи —
Пожатье этих нежных рук
Любой награды мне дороже.
И радость к нам приходит вновь,
И словно падают преграды…
Бывает лёгкая любовь,
Бывает… Только мне – не надо!
«Наползают тучи сурово…»
Наползают тучи сурово,
А потом небосвод синеет…
Дождь омоет поля, и снова,
Снова солнце их отогреет.
Так и мы, пережив разлуку,
Как бы пройденному в награду,
Снова стиснем друг другу руки,
Чтобы к солнцу тянуться рядом.
«Снежок порхающий и колкий…»
Снежок порхающий и колкий.
Гудки, гудки, опять гудки…
И мне запомнился надолго
Прощальный взмах твоей руки.
И мне запомнился навечно
Твой отчего-то грустный взгляд
Да шёпот ласковый, сердечный:
– Вернись назад…
«Не забыть вовеки…»
Не забыть вовеки,
Помню, как сейчас,
Золотая осень
Обнимала нас.
Золотая осень —
Поздние цветы…
Я не знал, не ведал,
Что уедешь ты.
Я не знал, не ведал,
Да и ты сама, —
Что с разлукой этой
К нам придёт зима.
Что с разлукой этой —
Тягостной такой,
Ты возьмёшь навеки
У меня покой…
«Жизнь прожить – не поле перейти…»
Жизнь прожить – не поле перейти.
Мы ж с тобой полсвета отшагали,
Дочку и сыночка воспитали,
Радости и горести познали…
Жизнь прожить – не поле перейти.
А зима пусть злится в январе.
Всё равно настанет наше лето —
Много раз в стихах моих воспето
И любовью жаркою согрето.
А зима пусть злится в январе.
Что там впереди – покажет время.
Но и эти версты нам пройти
Суждено. Друг другу принести
Доброту, как водится, в пути.
Что там впереди – покажет время.
Милая, сегодня юбилей.
За тебя бокал свой поднимаю,
Доброго здоровья я желаю,
Светлая, хорошая, родная,
Пусть нам в радость станет юбилей!
1942–2000 годы