Не стучать ему в тишине, —
Сердце к людям рванулось,
Будто
Душно сердцу наедине,
И – пылает оно в огне,
Сердце, раненное на войне.
Сын полка
Леониду Кузубову, поэту
Есть такое гордое поверье:
Сын родился – роду несть конца…
Перед ним распахнуты все двери,
Перед ним раскрыты все сердца.
Ну, а коль придёт беда к Отчизне —
Сыновья уходят на войну.
Мать-земля для них дороже жизни,
Постоять готовы за страну.
…В памяти моей мальчишка бравый,
Помню я его с военных дней,
Он не раз ходил —
Не ради славы! —
В тыл врага с котомкою своей.
Приносил он то, чему цены нет,
Побывав у чёрта на рогах…
Карту командир пред ним раскинет:
– Покажи, штабы где у врага?
И по дотам и штабам ударят
Так, чтоб не осталось ничего.
А комдив заметит:
– Ай да парень! —
И представит к ордену его.
Тот поход по кручам и долинам
Близкую победу предвещал…
А однажды Лёньку, словно сына,
Маршал Жуков чаем угощал.
Над Берлином нашей славы стяги,
Над планетой – Мира торжество.
И, как говорится, на рейхстаге
Есть автограф друга моего…
Клеветникам победы
В чём мы жили так, а в чём не так,
Новые мальчишки разберутся,
Но не троньте памяти атак,
А не то погибшие проснутся.
Когда уйдёт последний ветеран
В тот мир, где тишина и немота,
Где не страдают от военных ран,
Где безгранична тьма и пустота;
Где над тобою звёздные миры,
И лунный свет, и солнечный восход,
И не нужны застолья и пиры,
И не нужна прохлада горных вод;
…Когда ж уйдёт последний ветеран —
Я поднимусь над сонмищем лжецов,
Чтобы призвать к ответу подлецов —
Клеветников-иуд из разных стран.
Они порочат тех, кто был со мной
В боях у Волги, в сечах у Днепра,
Кто в сорок пятом майскою весной
Спас человечество,
Ещё вчера
Влачившее в неволе жребий свой.
И вот – освобождённое тобой.
Я буду бить наотмашь, буду рвать
Их вымыслы, их подлые слова,
Я стану в них проклятия метать,
Испепелив наветы их дотла.
И, убедившись, что вставал не зря, —
Вернусь к своим товарищам-друзьям.
Нас всё меньше
Нас всё меньше и меньше —
Уходят друзья-ветераны.
То ли сердце болит,
То ль болят наши старые раны.
А снаряды всё ближе,
Всё ближе и ближе ложатся,
Нет окопа, где можно б
К земле от осколков прижаться;
Нет товарища-друга,
С которым в атаку ходили
И с которым в землянке
По-братски краюху делили;
Нет комбата, который
Укажет к победе дорогу,
Нет любимой, которая
Встретит, как мать, у порога…
Нас всё меньше и меньше.
И на фронтовую поверку
Не пришёл мой товарищ —
И солнце закатное меркнет.
И тревога в груди.
Обесценены наши награды.
Нам не так уже много,
Не так уже много и надо, —
Лишь жила бы страна,
Лишь бы внуки любили Отчизну,
За которую мы
Не жалели здоровья и жизни,
И которую мы
Поднимали из пепла и пыли,
И которую мы
Пуще жизни на свете любили,
И которую мы
Не позволим отринуть в забвенье,
И верны мы ей будем
До последнего сердцебиенья.
Новогоднее
За словом рождается новое слово…
В просторной и светлой избе бригадира
Сошлись по душам побеседовать снова
Герои труда и поборники мира.
За окнами ветер играет порошей.
Снежок… Урожайная это примета!
Весёлою шуткой, улыбкой хорошей
Беседа друзей в час вечерний согрета.
Идёт разговор: мол, большими делами
Отмечен был год. Вспоминаются даты…
А ёлка горит золотыми огнями,
И ломится стол от всего, чем богаты.
Все гости за круглым столом разместились,
И наш бригадир наполняет бокалы.
Вот стрелки над цифрой двенадцать застыли.
И лампа горит стосвечовым накалом.
– Друзья! Поднимаем заздравную чашу
За то, чтобы жили мы краше и краше,
За счастье детишек и ваших, и наших,
За Родину самую мирную нашу!
Мы тост поднимаем за тех, кто на Волге
Возводит плотины – бесстрашен и стоек,
За тех, кто в таёжном сибирском посёлке
Готовит леса для больших новостроек.
За тех, кто стоит в пограничном дозоре,
Кто мир утверждает своими руками,
За тех, кто сегодня находится в море,
За тех, кто сегодня находится с нами…
За словом рождается новое слово…
В просторной и светлой избе бригадира
Сошлись по душам побеседовать снова
Герои труда и поборники мира.
Эстафета мужества отцов
Из тумана сумрачного, мглистого
Снова наползает ураган…
Океан волнуется неистово —
Ну какой он Тихий океан?!
За волной волна к причалу катится,
Пляшет по Курильской по земле,
Тросы не выдерживают натиска —
И баржа теряется во мгле.
Только не теряются отважные,
Всё собрав в едином кулаке.
Как одно, упрямо бьётся каждое
Сердце четырёх на пятачке.
И когда провизия кончается,
И когда водицы ни глотка —
Смелая четвёрка не сгибается,
Да и бронь баржовая крепка!
Нет, они не знали, что геройские
Ими совершаются дела, —
Просто выполняли комсомольские
Порученья. Родина дала!
Просто продолжали службу Родине.
И, попав в стихии оборот,
Не считали, сколько ими пройдено.
Верили, их Родина спасёт.
Сорок девять дней борьбы и мужества.
Над стихией – звёздные огни…
– Парни, как вам в океане служится?
– Выдержим, – безмолвствуют они.
Выдержим! У нас такая Родина,
Что не нам пред бурей отступать,
Нашими отцами столько пройдено,
Что за семь недель не рассказать.
И они – пока двадцатилетние,
Видевшие мало на веку, —
Говорят о Зое, о бессмертии
И о тех, кто там – на берегу.
А волна всё выше поднимается —
Только выше выдержка бойцов.
Ими в океане принимается
Эстафета мужества отцов.
Учительница
Анне Васильевне Ворошиловой
Я живо вспоминаю первый класс.
Село родное. Тополя у школы.
И нас – таких задорных и весёлых,
И Вас…
Звонок. И мы бежим, не чуя ног,
Под мышки, под ремни тетрадки пряча.
Вы входите, и – первый наш урок,
И первый слог, и первая задача.
Вы говорите: – Это заучи…
Неведомые дали открывали.
А вечером у пышущей печи
Вы чеховского «Ваньку» нам читали.
И словно детство – вот оно, бери!..
Но за плечами испытаний годы.
Всё было: и суровые походы,
И тьма ночей, и яркий свет зари.
И вот сейчас, когда я вижу Вас —
И поседевшую, и молодую, —
Я живо вспоминаю первый класс
И тропку к нашей школе, ту, крутую,
Которая нас в эту жизнь вела —
На добрые, на гордые дела.
И если в этой трудной жизни я
Хоть что-то сделал и чего-то стою, —
Учительница первая моя,
Я Вам обязан. Раннею порою
Вы научили этому меня
У нашего – у школьного – огня.
Вот почему я помню первый класс.
Село родное. Тополя у школы.
И нас – таких задорных и весёлых,
И Вас…
У костра
Непогодь. Осенняя пора…
Выбиваясь из последних сил,
Грузовик едва-едва с утра
Километров семь наколесил.
И хотя снежок сечёт до слёз, —
Семеро смеются: – Это да!..
Неизвестно, кто кого привёз:
Нас ли он, иль мы его сюда?!
…Вечер тёмный полог распростёр.
Завтра подниматься на заре.
В небо искры выбросил костёр,
И вскипает чайник на костре.
Чай готов. Поужинать пора.
Семеро садятся у костра.
Пьют чаёк. И все заботы дня,
Трудности, что завтра посетят,
Словно искры яркого костра,
Угасая, в темноте летят.
И уже забыт нелёгкий путь.
Из-за туч на мир глядит луна.
Утром на работу. И вздремнуть
Не мешало б… Только не до сна.
И хотя они из разных мест,
Но несут к огню со всех сторон
Письма от застенчивых невест,