Облаки,
облачата,
облачища
По небу ползут.
А там,
где небо чище, –
Там бирюзовый зуд.
Отлично.
Что я делаю?
Починяю свои сапоги.
У реки,
Сижу на пороге землянки.
Пою:
Теперь трогать меня не моги, –
Я забыл уж давно о милянке…
И вообще:
Старик – так старик.
Что с меня взять?
Думаю.
Смотрю.
Курю,
Хоть знаю, что нельзя.
Вечернюю зарю
Костром встречаю:
Свой чайничек
Готовлю к чаю.
Командую:
Гори, костер, гори.
И час, и два, и три…
Вва-у, вва-у, авв…
Что это?
Слушаю гав, –
Это – Тайга. Моя лайка
Лает на белку.
Ворчу:
Дура, рано еще, осень пока, балалайка.
Свищу –
юйть, юйть.
Вернулась Тайга.
Куш. Молчи.
Думай, что ешь калачи.
Гляжу:
Облака,
облачата,
облачища
По небу ползут.
А там,
где небо чище, –
Там бирюзовый зуд.
Ххо! Вспомнил.
В Константинополе
Я пил турецкий кофе. Да.
Ну, и кофе, чорт его дери!
Воображал:
Буду пить всегда –
Именно турецкий кофе. Ох, балда!
А пью кирпичный чай.
И ничего.
Идеалист…
Ну что ж, кирпичный, выручай, –
Густой он нежен и крепист.
Теперь пью этот чай.
Не жалуюсь.
Не в Турции живу, о, понимаю, –
А к северным пристал я берегам.
И улыбаюсь весь не маю,
Но осени, зиме, снегам.
Алле!
И улыбаюсь юно-дерзновенно.
Попрежнему –
с тоской я незнаком.
Мне жить волшебно-здоровенно
охотником
и рыбаком.
Да, да!
Сейчас я свежего леща
Зажаривать
на масле стану.
Когда поспеет,
чуть трепеща,
Я положу сметану.
Ого!
Я разумею толк в жратве.
Тайга мне жрать поможет.
Когда-то на морях, в братве
Едал белуги тоже.
Всех больше!
Даже вспомнить странно.
Пусть – не герой экрана.
А раз, после полетов, в Польше,
Один съел полбарана.
Обжора!
Вот так авиатор,
Да еще – поэт…
Поэт?
Это – я-то?
Дерзкий зажигатель
тоскующих планет!
Жокей необузданных стихий!
Поэт…
впрочем, я
писал
действительно:
стихи,
поэмы,
сказы,
драмы
И легенды.
Ау…
Развеяв молодости ленты,
теперь затих.
Состарился.
Довольно
Затих мой стих.
И мне не больно.
как вечер.
Землянка.
Лодка.
Лайки вой.
Ружье,
готовое ко встрече.
И Млечный Путь
над головой.
Пою
тихонечко;
Спознался я с долюшкой рыбацкой,
В далекую сторонушку залез.
Достаточно годочков я набацкал, –
Жить на север утянулся в лес.
Да, да,
Седая борода.
Курю, поглядываю:
Облака,
облачата,
облачища
По небу ползут…
Пожалуй, стал я – молодчище,
И одиночество –
мой самосуд.
Когда-то,
океанским пароходом
Из Англии
плывя домой,
Я думал,
что над этим сводом
Праздник резвости
Да будет
нескончаем мой.
Беспечный мореплаватель!
Энтузиаст с плеча!
Непромокаемый чудак!
Раздольный путешественник!
Чья кровь
обильно-горяча,
И взгляд
торжественный…
Сад увлечений вешних,
Здешних и нездешних.
А девушки шотландки, –
Что с лондонского корабля
Однажды в час отлива
пошли со мной гулять
беспечно и счастливо
– шаля-валя –
По дну Атлантического океана…
И как потом, туманами обвит,
Я утопал в любви…
И, замечтавшись, в конце концов
Упал с аэроплана, –
Будто с дерева –
созревший плод…
И вот…
Где это все?
Как будто и не я,
А книги детских дней –
Купера, Сервантеса, Майн Рида.
Там каждый шаг –
наивности чудней.
Здесь жизнь –
своя орбита, –
козырной дамой не убита…
В плаваньях я – «адмирал»
и далеко не проиграл,
О, нет!
Эх, смешно!
Вот жарю я леща.
Спокоен.
Разрешил задачу.
И, ничего ни капли не ища,
Живу себе –
Охочусь да рыбачу.
Сопит Тайга у огонька…
Пылает друг-костер.
Я сел на своего конька.
Над головою юный месяц,
как топор, остёр.
И тень лежит
от мшистого пенька.
Тихая река
задумчиво течет.
Чу! В небе журавли
кричат, летят на юг.
Какой покой, какой почет!
И старческий уют.
Каюк?
Нет, не каюк!
Протестую разом.
Перерожденный, –
стал совсем иной.
Мой отстоявшийся,
как древнее вино,
Еще великолепен разум.
Пример:
Я здесь!
Среди природы Паном
Величественно с миром слит.
И чувствую себя
глубоким океаном, –
Космический, стихийный монолит.
Превосходно знаю:
Где-то там,
за гранью северных лесов
Искристым водопадом
Шумит гигантское
людское колесо.
Куется новый и прекрасный быт
(и я им не забыт),
Организованный
Москвой и Ленинградом.
От имени природы
приветствую
Победность шествия великой
социальной полосы
Эпохи ленинизма!
Верная основа!
Приветствую,
как сам вложивший на весы
Свой груз
взволнованного слова.
Мой угол в тридцать книг,
Авторским челом
ушедший в нишу,
нахмурился, поник.
Пускай теперь
другие пишут.
Бриллиантовая мысль –
ценнее злата.
Писать приятно,
ежели крылато.
Но здесь,
в рыбацком шалаше,
Но здесь,
в лесной глуши,
Среди озер и камышей
Хоть сколько лоб чеши:
Мудрости безмолвия
не преодолеть вершин…
С собакой только говорю,
Да с птицей или рыбкой.
Встречаю раннюю зарю
неостывающей улыбкой.
И ни к чему слова важнецкие, –
кого здесь удивишь?
И крики молодецкие
пугают эхом тишь.
Потому молчу да думаю,
Думаю да вот молчу…
Чорта ли мне надо,
Таежному хрычу?
Ни-че-го!
Может быть, скажете вы,
Вернуть мне назад
лет пятнадцать?
Нет, никогда, ни за что.
Я еще дальше
желаю угнаться.
Дальше.
Жизнь такова!
Жизнь не любит возврата.
И седая моя голова –
Не утрата.
О, нет!
Я – поэт,
зажигатель планет!
Я и здесь
в ногу с временем следую.
Я и здесь
был и есть
животворная весть,
И горжусь
своей жизнью-победою.
Эй, глаза месяца,
будьте на страже:
Я ведь таков, –
Захочу – и
паруса облаков
ветрами взбесятся
в раже.
Хитрый, как мир, старикан, –
Чтобы жизни
хвалу нести,
Спрятал я
непотухший вулкан
В недра
вечно-бушующей юности.
Хватит
воли,
ума
и огня,
Не загаснет – звезда, –
Как лихого
степного коня,
Я в природе
себя обуздал.
И доволен!
Облака,
облачата,
облачища
Пускай по небу ползут.
Вставай-ко, Тайга, дружище, –
Милости вашей
Налью простокваши
в собачий сосуд.
Пиль!
На!
Лакай.
А я леща жрать стану
со сметаной
Изопью молока.
И даже за здоровье
рыбацкой лодки
Хлопну
чашку водки.
(Требное добро
достаю в деревне
за рыбу, дичь и серебро.)
У миллиардера жизнь пестра:
Сушу свои портянки
у исступленного костра,
Вспоминаю:
а, право, хороши были шотландки…
В общем –
жаль, что нет гитары.
Распеваю без:
«Хаз-Булат удалой,
Бедна сакля твоя».
Жаль, что нет гитары.
Ужо зимой
убью медведя с жару
И заведу
двухрядку,
еще собаку
и гитару.
И рояль…
Впрочем, это – вздор от блох.
Тут иронически сквозит то,
что во мне пропал-заглох
неповторимый композитор.
Баста!
Небо ясно.
В эту ночку
На горизонте
хризолитовую
ставлю точку, –
Пусть сторожит
мою хижину дяди Тома.
Съел леща, –
сладчайшая истома.
Иду в шалаш – милаш.
Шабаш.
1983 г.
Пионерский марш
Давай сигнал!
Тра-та-та-та!
Чтобы каждый пригнал.
Тра-та-та-та!
Эй, скорей
С нами гореть!
С нами –
Знамя!
Мы у дверей.
Пустите.
Слушайте.
Массы нас! Много!
Товарищи, в ногу.
Раз-два,
Раз-два.
Мы, пионеры –
Живые примеры,
Всем,
Всем,
Всем.
Сознаньем горды
Наши ряды.
Раз-два,
Раз-два.
Эй, молодежь,
Октябрь даешь!
Раз-два,
Раз-два.
Эй, молодежь,
С нами идешь?
Раз-два,
Раз-два.
Мы – юные разведчики
Коммуны мировой,
Мы – красные советчики
С прекрасной головой.
Каждый – кирпич,
Кирпич,
Кирпич.
Мы все – кирпичи,
Кирпичи.
Великий Ильич,
Ильич,
Ильич,
Нас жить научи,
Научи.
Будь готов!
Всегда готов!
Мы готовы сиять,
Солнцачи.
Тра-та-та-та:
Нам трубят!
Зовут ребят
Пойти на выставку.
Сердца горят!
Становитесь в ряд,
Бросая мысль таку:
Эй, дети Мира!
С нами! В дорогу!
Будущего строй
Крепи!
Есть!