[408] Вымогательством признавались: «1) Всякая прибыль или иная выгода, приобретенная по делам службы притеснением или же угрозами и вообще страхом притеснения; 2) Всякое требование подарков или же неустановленной законом платы, или ссуды, или же каких-либо услуг, прибылей или иных выгод по касающемуся до службы или должности виновного в том лица делу или действию, под каким бы то ни было видом или предлогом; 3) Всякие неустановленные законом или в излишнем против определенного количества поборы деньгами, вещами или чем-либо иным; 4) Всякие незаконные наряды обывателей на свою или же чью-либо работу».
Таким образом, русское дореволюционное законодательство различало виды взяточничества в зависимости: а) от способа получения взятки, «мзды» (получение взятки по почину лиходателя – взяточничество в тесном смысле слова и получение взятки по почину самого берущего – вымогательство взятки);[409] б) от свойства деяния должностного лица, за которое дана или обещана взятка (правомерное, не связанное с нарушением обязанностей по службе, при мздоимстве и, напротив, соединенное с нарушением таких обязанностей или даже преступное – при лихоимстве); в) от времени получения мзды (до или после соответствующего поведения должностного лица).
В связи с последним обстоятельством в составе мздоимства выделялись два его вида. Простое мздоимство предполагало получение подарка чиновником или иным лицом, состоящим на службе государственной или общественной, по делу или действию, связанному с его служебными обязанностями, после исполнения этого действия и без предварительного на то согласия. Виновный в этом случае подвергался денежному взысканию не свыше двойной цены подарка. При квалифицированном мздоимстве подарок передавался до исполнения должностным лицом того действия, ради которого он преподносился, т. е. имел место подкуп лица, что помимо денежного взыскания, как при простом мздоимстве, влекло и отрешение от должности.
Статья о лихоимстве («кто для учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы примет в дар вещи, деньги или что иное…»), если следовать тексту, предусматривала, по существу, только взятку – подкуп. Поэтому возникал вопрос об ответственности должностных лиц, которые получали «дар» после учинения ими чего-либо противного обязанностям службы без предварительного соглашения об этом. А. Я. Эстрин полагал, что данный пробел закона может быть разрешен только лишь подведением таких случаев под ст. 372 Уложения о наказаниях (мздоимство).[410]
Напротив, В. Н. Ширяев склонялся к выводу, что при лихоимстве безразлично время получения взятки (т. е. получена она до или после нарушения обязанностей службы).[411]
Время получения взятки и характер действий, за совершение которых она была получена, учитывались законодателем и в связи с возможность освобождения должностного лица от ответственности за получение взятки. Принятие подарка без изъявления предварительного согласия за правомерное действие после его совершения влекло ответственность лишь в случае, если должностное лицо не возвратит его немедленно и, во всяком случае, не позднее как через три дня.[412]
Ответственность получившего взятку при лихоимстве могла быть смягчена, если виновник «прежде какого-либо вследствие оной нарушения своих по службе обязанностей объявит о том с раскаянием своему начальству». В этом случае суд мог, «смотря по обстоятельствам более или менее уменьшающим вину его или более или менее удостоверяющим в искренности его раскаяния», ограничиться исключением из службы или удалением от должности, или одним строгим выговором со внесением или без внесения оного в послужной список.
Предмет взятки в законе обозначался по-разному: «подарок, состоящий в деньгах, вещах или в чем бы то ни было ином»; «всякая прибыль или иная выгода»; «подарок или же неустановленная законом плата, или ссуда или же какая-либо услуга, прибыль или иная выгода» и т. п. При этом русские юристы были единодушны в понимании взяточничества как корыстного преступления. В. Н. Ширяев, глубоко исследовавший проблему ответственности за взяточничество и лиходательство, имея в виду Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в редакции 1885 г., писал: «Предметом подарка (ст. 372), дара (ст. 373) или взятки (ст. 373, 375, 376), прибыли, выгоды (ст. 377) могут быть деньги, вещи или „что-либо иное“, но имеющее, очевидно, материальную ценность, так как взяточничество деяние корыстное, учиняемое по побуждениям корыстным».[413]
Основательно этот вопрос был рассмотрен редакционной комиссией, готовившей проект нового Уголовного уложения, в которую входили известные русские юристы и общественные деятели – Э. Франк, Н. Неклюдов, Е. Розин, В. Случевский, Н. Таганцев, И. Фойницкий.[414] В объяснениях, подготовленных к данному проекту, редакционная комиссия отмечала, «что взяточничество есть поступок безусловно корыстного свойства, предполагающий преступную наживу; что как таковой он может заключаться только во взятках, имеющих имущественную ценность, или в приобретении чужого имущества ценою учинения какого-либо служебного действия».[415] В то же время указывалось, что взятка, дар могут заключаться в имуществе или в праве по имуществу и должны считаться приобретенными, коль скоро виновный получил само имущество, право на него или освобождение от исполнения обязательства вообще или в той или другой его части.[416] Российское уголовное законодательство не придавало никакого значения стоимости предмета взятки как обстоятельству, способному влиять на степень ответственности. Более того, в законе об ответственности за лихоимство (ст. 402 Уложения 1845 г., ст. 373 в ред. 1866 и 1885 гг.) прямо указывалось, что она наступает, сколь малозначительной ни была бы сумма денег или цена вещей, полученных лихоимцем. «Дар дается обыкновенно по собственному почину дарителя, – писал Н. А. Неклюдов, – и нельзя ставить в вину служащему ту или другую случайную стоимость оного даже с точки зрения ущерба лиходателя». И далее: «…трудно сказать, что вреднее: крупное ли мздоимство, падающее на лиц более или менее состоятельных, или же мелкое взяточничество, берущее мзду с беднейшего люда…».[417] Не придавалось в законе квалифицирующего значения и степени важности служебных функций взяточника, его служебному положению.
Все три редакции Уложения о наказаниях уголовных и исправительных оговаривали возможность получения взятки должностным лицом и через других, в том числе жену, детей, родственников, знакомых; признавали преступление оконченным, «когда деньги или вещи были еще не отданы, а только обещаны ему, по изъявленному им на то желанию или согласию»; предусматривали некоторые завуалированные способы получения взятки – «под предлогом проигрыша, продажи, мены или другой какой-либо мнимо законной и благовидной сделки».
Чиновникам запрещались всякие сделки с лицами, вступающими в подряды и поставки по тому ведомству, где они служат, потому что предполагалось, что эта сделка или договор только прикрывает собою взятку данную для того, чтобы чиновник незаконно благоприятствовал подрядчику при сдаче вещей или работе в ущерб казне. За совершение таких сделок обе стороны подвергались взысканию, равному цене заключенной сделки, а чиновник к тому же исключался из службы (ст. 485 и другие статьи отделения VI главы XI Уложения о наказаниях).[418]
Достаточно казуистично в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных описывались различные ситуации соучастия и посредничества во мздоимстве, лихоимстве и вымогательстве взятки, а также прикосновенности к этим преступлениям. Согласно ст. 409 Уложения 1845 г. (ст. 380 в ред. 1866 и 1885 гг.) как сообщники преступлений наказывались: лица, содействовавшие мздоимству и лихоимству путем принятия подарков или взятки, посредничавшие при требованиях, передаче или получении их; лица, участвовавшие в притеснениях или угрозах, использованных для вымогательства взятки; начальники, «которые, зная достоверно о подарках или взятках, полученных подчиненными их или же о чинимых ими или допускаемых вымогательствах, не принимали никаких мер для прекращения сих злоупотреблений, изобличения и наказания виновных или явно им потворствовали»; судьи, «которые изобличенных в мздоимстве или лихоимстве преступников будут стараться оправдать, вопреки законам и обстоятельствам дела». Здесь же говорилось об ответственности за недонесение.
Интересно в Уложении о наказаниях решался вопрос об ответственности за деяние, которое сейчас именуется мнимым посредничеством, чему была посвящена особая статья. Лица, принявшие деньги или иные ценности, будто бы для передачи должностному лицу, не участвующему в преступном сговоре, и присвоившие их, подлежали высшим наказаниям, предусмотренным в статьях об ответственности за мздоимство и лихоимство. С этой нормой связана и другая статья, предусматривающая ответственность лиц волостного сельского управления, писарей и их помощников, виновных в противозаконном сборе денег или чего-либо иного на подарки и угощение чиновников и другого звания людей. Наказание повышалось, если собранные таким образом деньги или их часть они присваивали себе.
Дореволюционных юристов занимала проблема правовой оценки различного рода подарков, подношений, вручаемых должностным лицам в качестве благодарности за уже содеянное, а также не за определенное действие, а «по обычаю», «к празднику», «на именины» и др. Как хорошо известно, этот вопрос сохраняет свою актуальность и поныне.