[479]
Динамично развивающаяся жизнь, коренная перестройка экономической и политической систем общества, процессы демократизации, наряду с другими научными проблемами, делают актуальной постановку вопроса о частичном пересмотре сложившихся понятий должностного преступления и должностного лица.
Совершим небольшой экскурс в историю русского и советского уголовного законодательства. Действовавшее в России вплоть до революции 1917 г. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в разделе пятом предусматривало большую группу преступлений и проступков «по службе государственной и общественной». Русские юристы рассматривали службу как деятельность в порядке государственного управления, в широком смысле включающую законодательную, исполнительную и судебную деятельность.[480]
Общего определения субъектов преступлений по службе Уложение не содержало, называя их по разному: чиновник, лицо, состоящее на службе государственной или общественной,[481] должностное лицо и т. д.
Правительственная комиссия, подготовившая проект Уголовного уложения 1903 г., фактически так и не вступившего в действие, сочла целесообразным разработать общее понятие субъектов должностных преступлений, назвав их «служащими» и видя в них лиц, «ставших, вследствие порученного им участия в государственном управлении, в особые юридические отношения как к государственной власти, делегировавшей им власть, так и к гражданам, подчиненным управлению». При этом отмечалось, что для понятия служащего безразлично: определяется ли орган власти по назначению от правительства или по выбору от общественных установлений, призванных к участию в государственном управлении; будет его служба постоянной или срочной или же его полномочия касаются только определенного дела или случая; будет ли данная должность штатная или нештатная; получает или не получает служащий за свою работу вознаграждение; соединена или не соединена должность с какой-либо властью; будет ли она собственно служебной или только служительской (сторож, рассыльный) и др.[482]
В п. 4 ст. 636 Уголовного уложения 1903 г. можно было прочитать такое определение: «Служащим почитается всякое лицо, несущее обязанности или исполняющее временное поручение по службе государственной или общественной, в качестве должностного лица, или полицейского или иного стража или служителя, или лица сельского или мещанского управления».[483]
В советском уголовном законодательстве впервые круг лиц, ответственных за должностные преступления, применительно к получению взятки, был очерчен в Декрете СНК от 8 мая 1918 г. «О взяточничестве», причем в значительно больших размерах по сравнению с дореволюционным законодательством. К ним относились лица, состоящие на государственной или общественной службе, как-то: должностные лица Советского правительства, члены фабрично-заводских комитетов, домовых комитетов, правлений кооперативов и профессиональных союзов и т. п. учреждений и организаций или служащие в таковых.
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. давал определение должностных лиц как субъектов должностных (служебных) преступлений, считая таковыми лиц, занимающих постоянные или временные должности в каком-либо государственном (советском) учреждении или предприятии, а также в организации или объединении, имеющем по закону определенные права, обязанности и полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, просветительских и других общегосударственных задач (примечание к ст. 105 УК). Примерно так же это понятие излагалось и в УК РСФСР 1926 г. (примечание 1 к ст. 109), а вот определение должностного лица в примечании к ст. 97 УК УССР 1927 г. имело ряд существенных отличительных особенностей. Согласно ему, должностными считались лица, занимающие постоянные или временные должности или исполняющие постоянно или временно те или иные обязанности в каком-либо государственном учреждении, государственном предприятии или товариществе с исключительным или преобладающим участием государственного капитала, в кооперативной организации, хозяйственной организации, а также в организации или объединении, которое по закону имеет определенные права, обязанности или полномочия в осуществлении хозяйственных, административных, судебных (по суду, следствию, защите и т. п.), просветительных и других задач публично-правового характера, а также отдельные члены таких организаций, если они наделяются правами, обязанностями или полномочиями в осуществлении указанных задач публично-правового характера.
Исходя из законодательных формулировок, представители правовой науки в 20-е годы почти единодушно полагали, что должностным лицом следует прежде всего признавать любого служащего государственного учреждения или предприятия независимо от занимаемой им должности. «Так как по самому духу существующего советского строя, всякий служащий, занимая определенное место, выполняет определенные задачи общегосударственного характера, то, с точки зрения современного строя, всякий служащий является в то же время должностным лицом, как бы ни была незначительна его функция в общей системе управления», – писал А. А. Жижиленко.[484]
Значительно дискуссионней оказался вопрос о признании должностными лицами работников других, не государственных объединений и организаций. Новая экономическая политика способствовала появлению многочисленных кооперативов и товариществ, акционерных обществ, частных магазинов, предприятий с участие иностранного и частного капитала. Служащие негосударственных организаций рассматривались как должностные лица, если на данные организации возлагалось выполнение различных общегосударственных задач. Так, должностными лицами в смысле примечания к ст. 109 УК РСФСР (ред. 1926 г.) предлагалось считать должностных лиц жилищных товариществ, кооперативных организаций (члены комитетов, президиумов, правлений, ревизионных комиссий и т. д.). В то же время, служба в организациях и объединениях, не преследующих общегосударственных задач, полагал А. А. Жижиленко, не является с точки зрения УК интересом, нуждающимся в особой правовой охране. Поэтому руководители любой артели (например, артели инвалидов) не являются должностными лицами, так как артель не уполномочена государством выполнять его функции.[485]
К организациям и объединениям, выполняющим общегосударственные задачи, А. Н. Трайнин относил предприятия, работающие на широкий рынок, но в своей хозяйственной деятельности осуществляющие систему хозяйственного строительства по твердому и регулируемому государственной властью плану[486] По мнению, А. А. Жижиленко, служащих акционерных обществ и товариществ с участием частного и кооперативного капитала совместно с государственным следовало рассматривать как должностных лиц.[487] Иначе рассуждал А. Я. Эстрин: входя в руководящие органы акционерного общества, представители частного капитала не перестают оставаться частными лицами, а лица, представляющие интересы государства в руководящих органах акционерного общества, являются должностными.[488]
Однако уже в 20-е годы на исследованиях проблемы ответственности должностных лиц стало сказываться формирование командно-административной системы и влияние навязываемого официальной идеологией представления о коренном отличии советского государственного аппарата от аппарата управления буржуазного государства, заключающегося в том, что советский государственный аппарат не стоит над массами, а сливается с широкими массами трудящихся, привлекая их к государственному управлению, что приводит к постепенному уничтожению всякого подобия барьера между государственным аппаратом и населением. Известны ленинские высказывания по этому вопросу.[489] Широко пропагандировались идеи И. В. Сталина о механизме диктатуры пролетариата, включающем в качестве «приводов», «рычагов» и «направляющей силы», «во-первых, профсоюзы рабочих, с их разветвлениями в центре и на местах в виде целого ряда производительных, культурных, воспитательных и иных организаций;…во-вторых, Советы с их многочисленными разветвлениями в центре и на местах в виде административных, хозяйственных, военных, культурных и других организаций, плюс бесчисленное множество самочинных массовых объединений трудящихся..; в-третьих, кооперация всех видов со всеми ее разветвлениями..; в-четвертых, союз молодежи… наконец, партия пролетариата, его авангард».[490]
В первом издании учебника «Уголовное право РСФСР» в 1925 г. А. Н. Трайнин писал, что должностным лицом является субъект, занимающий любую должность в любом государственном органе или органе, выполняющем возложенную законом государственную функцию. Он полагал, что по общему правилу не являются должностными лицами служащие кооперации, лица, принадлежащие к профсоюзному аппарату, и т. д. Они становятся должностными лицами лишь в те моменты, когда исполняют определенную публично-правовую функцию по поручению государства (например: кооперация производит порученные государством хлебозаготовительные операции, член месткома осуществляет надзор за исполнением законов о труде и т. д.).[491] В следующем издании учебника А. Н. Трайнин сформулировал эту позицию не столь резко, но все же утверждал: «Лишь в той мере, в какой та или иная общественная организация является носительницей публично-правовых функций, и в те моменты, когда она эти функции конкретно исполняет, ее органы являются должностными лицами…».