Эта точка зрения была раскритикована А. А. Пионтковским как раз с позиции слияния советского государственного аппарата с общественными организациями трудящихся. Отсюда, по его мнению, должностными лицами являются служащие, входящие в аппарат общественных организаций (профсоюзы, кооперация, жилищные товарищества, осовиахим и т. д.). Только людской состав тех немногих кооперативных объединений, которые ни в коей мере не выполняют общегосударственных задач (например, частное кооперативное издательство с узким кругом членов-пайщиков), не могут быть рассматриваемы как должностные лица. Таковыми не являются и лица, принадлежащие к аппарату религиозных организаций, как не выполняющих общегосударственных задач.[493]
Свертывание НЭПа, ликвидация частных предприятий, акционерных обществ, предприятий со смешанным капиталом, «огосударствление» КПСС, профсоюзов, кооперации, других общественных организаций привели, в частности, к тому, что дискуссия о том, работники аппарата каких предприятий, учреждений и общественных организаций могут признаваться должностными лицами, оказалась беспредметной.[494]
В научных спорах 30-х, 40-х и последующих годов вплоть до недавнего времени, в работах ученых-криминалистов (Н. Д. Дурманов, Б. В. Здравомыслов, В. Ф. Кириченко, Н. П. Кучерявый, Н. С. Лейкина, М. Д. Лысов, В. Д. Меньшагин, А Я. Светлов, А Б. Сахаров, В. И. Соловьев, Б. С. Утевский и др.), в материалах судебной практики обсуждались лишь круг полномочий работников государственных и общественных предприятий, учреждений и организаций, достаточный для отнесения их к числу должностных лиц, и проблемы, связанные с признанием должностными лицами тех или иных категорий работников (врачи, преподаватели, работники торговли, экспедиторы, заготовители, эксперты и др.).[495]
Конституция СССР 1936 г. закрепила государственный характер Коммунистической партии, определив ее как руководящее ядро всех организаций трудящихся, как общественных, так и государственных (ст. 126). Это положение о партии как о руководящей и направляющей силе еще более ярко было записано в Конституции СССР 1977 г. Профессиональные союзы, Союз молодежи, кооперативные и все другие без исключения общественные организации декларировались Конституцией как звенья политической системы общества, создаваемые в целях коммунистического строительства и принимающие участие в управлении государственными и общественными делами, в решении политических, хозяйственных и социально-культурных вопросов (ст. ст. 7, 51).
Положения о государственной дисциплине и ответственности за ее несоблюдение распространялись на все общественные организации.[496] Высказываемые руководящими деятелями и идеологами КПСС тезисы и идеи о перерастании советской государственности в коммунистическое общественное самоуправление, о социалистическом общенародном государстве и т. п. активно развивались и пропагандировались в многочисленных работах представителей наук государственного и административного права. Однако идея привлечения широких масс к государственному управлению в ее конкретном воплощении привела к обратному результату – не демократизация государственного управления, а бюрократизация, этатизация всей общественной жизни, когда общественные организации рассматриваются и фактически являются «придатками» государства, помощниками в выполнении его функций.
Уголовное законодательство отреагировало на фактическое «огосударствление» всех предприятий, учреждений и организаций тем, что в республиканских уголовных кодексах, принятых в период с 1959 по 1962 год, в определениях должностного лица как субъекта должностных преступлений уже без всяких оговорок указывалось, что таковым является, в частности, лицо, занимающее в любом государственном или любом общественном предприятии, учреждении, организации должность, связанную с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей.
В разрабатываемом уголовно-правовой наукой понятии должностного преступления и в определениях объекта посягательства нередко указывалось, что должностные преступления посягают на правильную деятельность советского государственного и (или) общественного аппарата (Б. В. Здравомыслов, Ш. Г. Папиашвили, А. Я. Светлов и др.). При этом подчеркивалось, что общественные организации выполняют общегосударственные задачи, участвуют в управлении государством и т. п.,[497] и не делалось никаких оговорок относительно характера и вида деятельности работников аппарата общественных организаций, что представляется необходимым, поскольку далеко не всякий управленческий акт общественной организации имеет отношение к государственному управлению.
Происходящая в настоящее время в стране перестройка находит юридическое закрепление в новых законах, в том числе вносящих изменения в Конституцию СССР и конституции союзных республик. Существенным изменениям революционного характера подверглись, в частности, главы Конституции о политической и экономической системах. Принятие общесоюзных и республиканских законов о собственности, земле, предприятиях и предпринимательстве, кооперации, аренде и арендных отношениях, постановлений правительства о возможности образования совместных предприятий, акционерных обществ и т. д. создают юридические основания для возникновения многоукладной экономики. Если в Законе «О кооперации в СССР», принятом 26 мая 1988 г., еще была попытка подчеркнуть особый, социалистический характер кооперации в нашей стране, то в последующих законах (например, «О собственности в СССР» от 6 марта 1990 г., «О предприятиях в СССР» от 4 июня 1990 г., в Законе РСФСР «О предприятиях и предпринимательской деятельности» от 25 декабря 1990 г., «О собственности в РСФСР» от 24 декабря 1990 г. и других) «социалистическая терминология» уже отсутствует и говорится о разнообразных формах собственности.
Соответственно многообразию форм собственности в стране создаются различные виды предприятий (семейные, частные, кооперативные, совместные, муниципальные, государственные и др.). Каждое предприятие имеет органы управления, свой аппарат (руководитель, заместители, руководители структурных подразделений, специалисты), принимающий и реализующий управленческие акты. Можно ли в современных условиях работников аппарата управления, допустим, частного семейного или коллективного предприятия, акционерного общества и т. п. признавать должностными лицами советского государственного аппарата и ставить при необходимости вопрос об их ответственности за должностные преступления?
Резонно предположить, что работники аппарата этих предприятий, как руководители, так и специалисты могут совершить действия, совпадающие по своим объективным характеристикам с признаками нынешних должностных преступлений (злоупотребление служебным положением, превышение служебных полномочий, халатность, служебный подлог, получение взятки). Однако по своей социальной сущности эти действия отличаются от аналогичных, совершенных работниками государственного аппарата при исполнении обязанностей, возложенных на них государством. Вряд ли стоит вмешиваться государству и привлекать к уголовной ответственности за халатность руководителей, допустим частного или семейного предприятия или кооператива, если в результате неумелой или недобросовестной деятельности этих руководителей предприятия понесут тяжелые убытки, обанкротятся, самоликвидируются и т. п. Это отнюдь не означает, что работники аппарата подобных предприятий не могут отвечать за имущественные преступления, нарушения трудовых и иных прав граждан и т. п.
Согласно законам о собственности иностранные юридические лица вправе иметь в своей собственности промышленные и другие предприятия. В аппарате этих предприятий могут состоять как советские граждане, так и иностранцы. Используя служебные возможности, из корыстных или из иных личных побуждений, они способны причинить вред государственным или общественным интересам, а также охраняемым законом правам и интересам граждан, однако вряд ли возможно обосновать их ответственность за преступления, посягающие на работу государственного аппарата.[498]
Аналогичные проблемы возникают и в связи с общественными организациями. Развитие демократии, юридическое признание многопартийности в ст. ст. 6 и 51 Конституции СССР (в ред. Закона от 14 марта 1990 г.) и в Законе Союза ССР от 9 октября 1990 г. «Об общественных объединениях» приведут к образованию множества политических партий, массовых движений, независимых профсоюзов, молодежных и других общественных организаций, всякого рода ассоциаций, землячеств, фондов, клубов и т. д., имеющих самую различную направленность.
Если ранее действующее законодательство непременным условием регистрации общественной организации выдвигало соответствие ее деятельности «целям коммунистического строительства», то Закон «Об общественных объединениях» исходит из провозглашенного Всеобщей декларацией прав человека неотъемлемого права человека и гражданина на объединение, а участие в деятельности партий, общественных организаций и массовых движений должно способствовать прежде всего развитию политической активности и самодеятельности граждан, удовлетворять их многообразные интересы (ст. 51 Конституции СССР в ред. от 14 марта 1990 г.).
Среди общественных объединений, устав которых официально зарегистрирован, могут быть и явно оппозиционные существующему строю и политическому режиму организации, если они не преследуют цель насильственного изменения конституционного строя и нарушения единства территории СССР или не занимаются пропагандой войны, насилия, жестокости, разжигания расовой, национальной и иной розни. Было бы абсурдным руководителей и аппаратных работников такого рода оппозиционных партий и массовых движений считать включенными в структуру органов государственного управления.