Модельный Уголовный кодекс для государств – участников СНГ, одобренный 17 февраля 1996 г. Межпарламентской Ассамблеей государств – участников СНГ, рекомендовал в ч. 2 ст. 13 такое решение данного вопроса: преступлением, совершенным на территории государства – участника СНГ, следует признавать преступление, которое: а) начато, или продолжилось, или было окончено на территории этого государства; б) совершено в пределах этого государства в соучастии с лицами, осуществившими преступную деятельность на территории другого государства.
Данный подход представляется наиболее приемлемым. Не случайно это решение в значительной степени воспринято УК Республики Казахстан 1997 г. (ч. 2 ст. 6) и полностью воспроизведено в ч. 2 ст. 5 УК Республики Беларусь 1999 г.
3. Конвенция СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. (Минская конвенция) предусмотрела, что при расследовании преступлений и рассмотрении уголовных дел судами каждая из договаривающихся Сторон учитывает предусмотренные законодательством договаривающихся Сторон отягчающие и смягчающие ответственность обстоятельства независимо от того, на территории какой стороны они возникли (ст. 76). Норм о преюдициальном значении совершения преступления на территории иностранного государства Конвенция, к сожалению, не содержит. В связи с этим Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 25 апреля 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами законодательства об ответственности за преступления против собственности» вынужден был указать, что судимости в других странах СНГ после прекращения существования СССР не должны приниматься во внимание при квалификации преступлений, но могут учитываться при назначении наказания как отягчающее обстоятельство (п. 11). Точно так же не имеет преюдициального значения приговор суда иностранного государства при установлении рецидива преступлений, назначении наказания по совокупности приговоров и т. д.
Между тем государства могли бы заключить между собой двусторонние или многосторонние договоры и оговорить преюдициальное значение приговоров по уголовным делам. На такое решение ориентирует ст. 16 Модельного УК для государств – участников СНГ: «Судимость и иные уголовно-правовые последствия совершения лицом преступления на территории одного из государств – участников Содружества Независимых Государств имеют уголовно-правовое значение для решения вопроса об уголовной ответственности этого лица за преступление, совершенное на территории другого государства, в соответствии с договорами между государствами Содружества Независимых Государств». Эта рекомендация пока что воспринята только новым УК Республики Беларусь.
4. В сфере оказания международной правовой помощи институт выдачи преступников является одним из старейших, но в современной криминальной ситуации он, на мой взгляд, нуждается в определенном совершенствовании.
И в двусторонних договорах об оказании правовой помощи, и в многосторонних конвенциях (ст. 2 Европейской конвенции о выдаче 1957 г., ст. 56 Конвенции СНГ о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г.) закреплен принцип двойной криминальности: выдаче подлежит лицо лишь при условии, что оно совершило деяние, считающееся преступлением по законодательству как запрашивающего о выдаче государства, так и запрашиваемого государства. Представляется, что этот принцип, скорее, правовая традиция, чем положение, имеющее серьезное правовое обоснование. И. И. Лукашук и А. В. Наумов полагают, что допущение выдачи в случаях, когда право выдающего государства не квалифицирует деяние как преступное, противоречит общему принципу уголовного права «нет наказания без закона» (см.: Лукашук И. И., Наумов А. В. Международное уголовное право. М., 1999. С. 216). Однако в этом случае запрашиваемое государство вовсе не наказывает выдаваемое лицо и даже не привлекает его к уголовной ответственности, а только оказывает правовую помощь запрашивающему государству в интересах борьбы с преступностью. Следует заметить, что страны «общего права» не руководствуются при выдаче правилом двойной криминальности.
Оценка состояния Уголовного кодекса Российской Федерации и перспективная характеристика законодательной деятельности[664]
1. Идеология уголовного законодательства Российской Федерации с максимальной определенностью находит отражение прежде всего в статьях Уголовного кодекса, где сформулированы задачи уголовного законодательства и его принципы. Реализация этих задач и обеспечение выполнения провозглашенных принципов в известной степени зависят и от юридической техники, применяемой при описании уголовно-правовых норм в тексте уголовного закона.
2. Российский законодатель явно злоупотребляет конструкциями составных преступлений, особенно в случаях, когда причинение по неосторожности смерти или тяжкого вреда здоровью выступает как квалифицирующее обстоятельство других, менее опасных деяний. другое распространенное законодательное решение: причинение смерти или вреда здоровью по неосторожности (а иногда и умышленно) рассматривается как криминообразующий признак деяний, посягающих на иные объекты.
Таких составов в УК РФ 1996 г. несколько десятков. При этом жизнь и здоровье человека рассматриваются лишь как дополнительные объекты посягательств на отношения собственности (ч. 2 ст. 167), трудовые права граждан (ст. 143), интересы семьи и несовершеннолетних (ч. 3 ст. 152), общественную безопасность (ч. 3 ст. 205, ч. 3 ст. 206, ч. 3 ст. 211, ч. 2 ст. 215, ч. 2 ст. 216 и др.), безопасность движения и эксплуатации транспорта (ст. 263, 264, 266, 267 и др.), интересы охраны окружающей среды (ст. 247, 248, 250 и др.) и т. д. Между тем, если действительно жизнь и здоровье являются высшими ценностями, как это декларировано в Конституции РФ, все должно быть наоборот: жизнь и здоровье человека – основные защищаемые уголовным правом объекты, все иные общественные отношения, ценности, интересы и блага – дополнительные. Такой подход определяет и другую конструкцию составов.
3. Реализация принципа законности требует в первую очередь максимально четкого, не допускающего различных толкований описания непосредственно в законе объективных и субъективных криминообразующих признаков деяний, признаваемых преступлениями. Пусть даже текст закона будет громоздким, не столь стилистически изящным, как хотелось бы, но зато абсолютно понятным и потенциальному правонарушителю, и должностному лицу, применяющему уголовный закон.
В связи с этим необходимо:
– провести ревизию всех статей Особенной части и внести необходимые уточнения субъективной стороны преступлений там, где это было упущено при редактировании УК. Действующая ныне редакция ч. 2 ст. 24 УК неудовлетворительна, поскольку во многих составах преступлений не позволяет однозначно судить о форме вины, о чем свидетельствует разброс мнений, изложенных в многочисленных комментариях Уголовного кодекса;
– уточнить признаки специального субъекта применительно к ряду преступлений, в первую очередь – в сфере экономической деятельности;
– максимально сократить число оценочных признаков в составах преступлений; дать легальное разъяснение ряду понятий, используемых в уголовном законе при описании признаков преступлений, как это сделано в законодательстве многих стран;
– уменьшить, по возможности, число статей Особенной части с бланкетной диспозицией. Во всяком случае, реальное содержание уголовно-правовой нормы, изложенной в статье с бланкетной диспозицией, должно наполняться положениями, содержащимися в федеральных законах, а не в постановлениях Правительства и других подзаконных актах.
4. Встречающиеся в действующем УК законодательные конструкции нарушают принципы справедливости, поскольку допускают двойную ответственность за одно и то же деяние. Примерами могут служить изложенные в п.п. «в», «з» и «к» ч. 2 ст. 105 УК виды убийств, сопряженных с похищением человека, захватом заложника, разбоем, вымогательством, бандитизмом, изнасилованием, насильственными действиями сексуального характера. В данном случае закон предлагает не описание единого составного преступления (так называемая учтенная совокупность), а по существу говорит о реальной совокупности двух самостоятельных, хотя и связанных друг с другом преступлений, что требует квалификации их по совокупности и применения принципа сложения назначенных наказаний. Но тогда получается, что за одно и то же преступление (похищение человека, захват заложника и т. д.) виновное лицо будет нести ответственность дважды.
5. Принцип справедливости нарушается, на мой взгляд, и в случаях, когда в первых двух частях соответствующей статьи УК описываются признаки различных составов преступлений, влекущих неодинаковую ответственность (ст. 188, 226, 290), а квалифицирующие признаки, предусмотренные в последующих частях этой статьи (и, соответственно, предложенные в них санкции), равно относятся к обоим составам. При таком законодательном решении в квалифицированных составах нивелируется то различие в опасности данных деяний, которое определяло необходимость формулирования двух самостоятельных составов преступлений.
Еще хуже, когда законодательная конструкция такова, что порождает различные суждения о том, к какому именно деянию относятся названные в законе квалифицирующие признаки (ст. 183 УК).
6. Принципы справедливости, гуманизма и равенства граждан перед законом выдвигают определенные требования и к конструированию санкций статей Особенной части УК. С одной стороны, они должны быть относительно определенными, а иногда и альтернативными, позволяющими учитывать особенности конкретного деяния и лица, его совершившего, смягчающие и отягчающие обстоятельства, не отраженные в признаках состава соответствующего преступления. Но, с другой стороны, нужно понимать, что основные обстоятельства, определяющие опасность деяния и личность виновного, отражены именно в составе преступления, и назначение наказания в соответствии с ними как раз и явится реализацией в конкретном случае названных принципов уголовного права.