Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Часть общая. Т. 1. Тула, 2001. С. 28).
Уголовная политика является предметом изучения различных юридических и других социальных наук, но уголовное право занимает в этом комплексе ведущее место. Одной из центральных задач науки должно стать научное обоснование уголовно-правовой политики Российского государства, чего в настоящее время явно не хватает. Особо важными представляются исследование наукой принципов уголовно-правового регулирования, критериев и оснований криминализации (декриминализации) деяний, новых видов и системы наказаний и разработка на этой основе предложений по совершенствованию уголовного законодательства. Печальный опыт разработки и принятия Федерального закона от 8 декабря 2003 г. о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс свидетельствует о том, что наука явно не выполняет эту свою функцию.
Изучение действующего уголовного права предполагает, прежде всего, исследование различных уголовно-правовых понятий, институтов, юридических конструкций, признаков составов преступлений. Научная разработка догмы уголовного права крайне необходима для его правильного применения. Особенно возрастает значимость подобных исследований после принятия новых уголовных законов.
Научный анализ догмы уголовного права необходим и для выяснения пробелов и противоречий в законодательстве, для выработки предложений по их устранению в ходе последующего реформирования уголовного закона. Как писал Н. Д. Сергеевский, цель юридического исследования, «во-первых, дать руководство судебной практике для подведения частных, в жизни встречающихся случаев под общее положение, выраженное в законе, во-вторых, дать руководство законодателю для правильного построения закона, в-третьих, посредством изучения истории положительного уголовного права дать ключ к уразумению и оценке действующего права в его целом и частностях» (см.: Сергеевский Н. Преступление и наказание как предмет юридической науки // Юридический вестник. 1879. С. 887).
Однако изучение действующего права не может быть сведено только к исследованию его догмы. Право должно изучаться в его «жизни», функционировании, в выполнении им своих регулятивной и охранительной функций. Механизм уголовно-правового регулирования должен исследоваться наукой как в своей теоретической модели, так и в реальном действии. «Жизнь» уголовного права – это реальные уголовно-правовые отношения, это реальные преступления и реальные меры уголовно-правового воздействия, применяемые к лицам, их совершивших. Все это также должно входить в предмет уголовно-правовой науки, обязанной различными методами, прежде всего социологическими, изучать эффективность уголовно правовых норм. Большое значение в связи с этим имеет изучение судебной практики: практики квалификации преступлений, назначения наказания, освобождения от уголовной ответственности и наказания.
Поскольку в настоящее время общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, а Уголовный кодекс РФ основывается не только на Конституции РФ, но и на общепризнанных принципах и нормах международного права (ч. 2 ст. 1 УК РФ), представляется, что соответствующие положения уголовно-правового характера, зафиксированные в международно-правовых документах, ратифицированных Российской Федерацией, должны изучаться не сами по себе, не как международное уголовное право, а непосредственно в ходе изучения курса уголовного права.
Наконец, в сферу российской уголовно-правовой науки входит и изучение уголовного права зарубежных государств. Редкое и не всегда квалифицированное обращение советских исследователей к изучению зарубежного уголовного права преследовало основную цель – показать «реакционную сущность» буржуазного уголовного права. Современные отечественные криминалисты, признавая значительные достижения зарубежной уголовно-правовой науки, считают необходимым знать и использовать опыт зарубежного законодательства. Конечно, речь не идет о буквальном заимствовании, поскольку каждая страна имеет свои особенности (экономические, политические, социально-психологические), в том числе и правовые традиции. Именно на таких позициях стояли классики российской уголовно-правовой мысли. «…Научное исследование, – утверждал Н. Д. Сергеевский, – не может ограничиваться положительным правом одного какого-либо народа (правом отечественным). В качестве необходимого материала должны быть привлекаемы определения права других государств… Вся задача, при пользовании чужеземным материалом, заключается в том, чтобы не дать ему того значения, которого он не имеет, – он должен служить средством для ознакомления с опытом других народов и запасом готовых знаний, но не предметом слепого подражания» (см.: Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Часть общая. Изд. 8-е. СПб., 1910. С. 2–3).
Некоторые проблемы совершенствования законодательства об ответственности за преступления против интересов публичной службы[668]
1. Проводимая в России административная реформа, ратификация Российской Федерацией Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию (1999 г.) и Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции (2003 г.) вновь делают актуальной проблему совершенствования положений российского уголовного законодательства, предусматривающих ответственность за преступления против интересов публичной службы. Ратифицированные международные конвенции в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ стали составной частью российской правовой системы, однако для непосредственного применения положений этих конвенций, содержащих описание признаков преступлений, необходима их имплементация в Уголовный кодекс РФ.
2. Важнейшими нормативными актами, принятыми в ходе административной реформы, являются федеральные законы «О системе государственной службы Российской Федерации» от 27 мая 2003 г. № 58-ФЗ и «О государственной гражданской службе Российской Федерации» от 27 июля 2004 г. № 79-ФЗ. Предстоит принятие федеральных законов о правоохранительной и о военной видах государственной службы. В Законе «О государственной гражданской службе» нет подразделения федеральных государственных гражданских служащих и государственных гражданских служащих субъектов РФ на должностных лиц и иных лиц и вообще не употребляется понятие должностное лицо, а все должности государственных гражданских служащих подразделены на четыре категории (руководители; помощники (советники); специалисты; обеспечивающие специалисты), каждой из которых дается соответствующая характеристика. В связи с этим остро стоит вопрос о соотнесении полномочий, характеризующих гражданских служащих, относящихся к каждой из этих категорий, с полномочиями должностного лица, определенными в примечании 1 к ст. 285 УК РФ. Безусловно, однозначно можно утверждать, что руководители выполняют в государственных органах организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции и являются должностными лицами в соответствии с требованиями УК. Вряд ли подпадут под уголовно-правовое понимание должностного лица обеспечивающие специалисты. Но как определить правовой статус помощников (советников) и специалистов? Следует ли их признавать должностными лицами всегда или же в определенных случаях?
Уголовный кодекс 1996 г. в отличие от УК 1960 г. в двух составах (присвоение полномочий должностного лица и служебный подлог) признал возможным субъектом преступлений против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления государственных и муниципальных служащих, не являющихся должностными лицами. Правда, это не относится к служащим государственных и муниципальных учреждений, которые согласно закону не являются государственными служащими и служащими органов местного самоуправления. Представляется, что пришло время вообще отказаться от использования в Уголовном кодексе понятия должностного лица, признав субъектом преступлений против интересов публичной службы любого публичного служащего независимо оттого, к какой категории служащих он относится. Возможное определение понятия публичного служащего было в свое время предложено в Модельном уголовном кодексе для государств – участников СНГ.
Опасение, что при таком решении вся тяжесть уголовной репрессии обрушится на обеспечивающих специалистов и специалистов вряд ли оправдано. Обязательным условием уголовной ответственности по большинству составов служебных преступлений является причинение последствий: существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества и государства – при злоупотреблении должностными полномочиями и при превышении должностных полномочий; крупный ущерб, причинение тяжкого вреда здоровью или смерть человека – при халатности. Как правило, правонарушения, допускаемые по службе помощниками, обеспечивающими специалистами и специалистами, не влекут таких последствий, но если данные последствия наступили, то нет никаких оснований исключать их ответственность именно за преступления против интересов публичной службы. Характерно, что в специальных составах служебных преступлений, размещенных в других главах Уголовного кодекса, где говорится о совершении соответствующих преступлений с использованием служебного положения, субъектом преступления признается любой служащий независимо от его должностного положения (п. 23 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 18 ноября 2004 г. «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем»). Следует отметить и то, что в статьях Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации», где сформулированы требования к поведению государственных гражданских служащих, запреты и ограничения, не проводится никакой дифференциации в зависимости от категории служащих. Эти требования, запреты и ограничения равно распространяются и на руководителей, и на обеспечивающих специалистов.