фиксация внимания на самом действии, а не на его результатах.
Так, например, мы говорим: “чесательный рефлекс”, “хватательный рефлекс”, “мигательный рефлекс” и т.д. Что отражено в этих выражениях? В них, как правило, отражено только рефлекторное действие и даже нет намека на результаты. Термин “чесательный рефлекс” означает только, что произошло чесание, но он совершенно не отражает, какие результаты были получены вслед за этим чесанием. Точно так же “хватательный рефлекс” отражает только то, что произошло хватание, но какие результаты получил организм от этого, остается не отраженным. Можно перебрать всю терминологию, созданную рефлекторной теорией, и можно убедиться, что результаты действия были полностью исключены из привычного мышления физиолога.
Конечно, этот факт составляет огромный дефект самой методологии изучения интегративной деятельности целого мозга, если принять во внимание, что именно результаты действия являются тем, что составляет конечную цель в последовательно развивающемся поведении животных и человека.
Для мышления, в течение многих лет останавливавшегося перед этой преградой, не так просто сделать результат действия полноправным звеном в развитии рефлекторного акта. Именно поэтому еще и до сих пор есть много исследователей, которые ограничиваются представлением о рефлекторной дуге. Однако в этом случае, естественно, исключается и механизм афферентного синтеза, и аппарат предсказания результатов (акцептор действия), поскольку в рефлекторной дуге все течение нервных процессов имеет линейный характер.
Здесь было бы очень уместным отметить, что этот дефект отрыва действия от результатов является дефектом не только рефлекторной теории, он распространен гораздо шире, и проникает даже в философию.
Так, например, Bunge в своей весьме интересной монографии “Causality, the place of the causal principle in modern science” (Harvard University Press, Cambridge, Massachusets, 1959) пишет: “Смешение причины с основанием и смешение действия с результатом распространено, кроме того, и в нашей собственной речи”.
В этом и лежит причина того, что концепция о “рефлекторной дуге исторически выросла на действии и именно поэтому оставалась “открытой”, поскольку закрыть ее могло лишь только представление о результатах действия и представление об информации мозга о этих результатах, т.е. об обратной афферентации.
На протяжении всего исследовательского процесса “результаты действия” подразумеваются как нечто само собой разумеющееся, но это “нечто” не нашло себе места в органической непрерывности поведенческого акта. Естественно, что отсутствие в поле зрения результатов действия повело за собой исключение из внимания исследователя и механизма оценки результатов действия, т.е. обратную афферентацию.
Используя приведенные выше примеры рефлексов, мы можем сказать, что результатом “хватательного рефлекса” будет не само хватание, как действие, а та совокупность афферентных раздражений, которая соответствует признакам “схваченного” предмета (результат действия). Движение этих возбуждений в сторону мозга и создает конечный этап — сопоставление этих афферентных возбуждений в акцепторе действия. Для карандаша, например, это будет совокупность характеризующих его признаков (граненность, вес, температура и т.д.).
Мне кажется, что именно в этом пункте надо искать причину крайней устойчивости представления о “рефлекторной дуге”, которое на протяжении многих лет фиксировало внимание физиологов на совершившемся действии и непроницаемой ширмой отделяло их от оценки полученных результатов, являющихся органическим следствием действия.
Понятие обратной афферентации закрывает пробел между действием и его центральным эффектом и делает поведенческий акт стройной архитектурой, цельным “блоком”, заканчивающимся оценкой результатов в акцепторе действия.
Здесь будет уместно оговорить одно неправильное выражение, которое часто применяется при анализе поведенческих актов. Некоторые авторы предпочитают вместо предложенного нами термина “обратная афферентация” применять термин “корригирующая афферентация”. Это последнее выражение неправильно по самой своей физиологической сути. Афферентная сигнализация от результатов действия, от их параметров, ничего не может корригировать, поскольку она всегда является пассивным следствием наличия любых, даже неправильных, результатов действия. Обратная афферентация возникает даже в том случае, когда совершена поведенческая ошибка, поскольку она всегда может возникнуть как результат столкновения организма с какими-то факторами среды. И только лишь акцептор действия, содержа в себе все афферентные параметры цели, подсказанной афферентным синтезом, может иметь корригирующее влияние.
Это корригирующее влияние на полученный результат акцептор действия оказывает не прямо, не непосредственно, а возбуждает все активирующие аппараты центральной нервной системы, которые создают более тонкий афферентный синтез и более точную программу действия в виде сопоставления имеющихся уже параметров результата с параметрами, закодированными в обратной афферентации (ориентировочно-исследовательская реакция).
Одним из самых принципиальных вопросов, в оценке обратной афферентации является ее почти постоянная многопарамет-ренность, отражающая многообразие черт самого результата. Так, например, результат действия может состоять в поступлении обратной афферентации через зрительный канал, но она может поступить также и через кожные рецепторы, через звуковые рецепторы и т.д. А это значит, что каждый из параметров результата может быть локализован в своей собственной проекционной зоне и, следовательно, комплекс параметров, характеризующих данный специфический результат, должен быть построен по принципу весьма обширной системы связей, охватывающей всю кору больших полушарий.
Возникает естественный вопрос: каким образом такая обширная система может вступить в связь с акцептором действия, содержащим также афферентные параметры? Из поставленного вопроса следует: если обратная афферентация проецируется в различные зоны коры мозга, часто весьма удаленные друг от друга, то и акцептор действия должен был бы иметь такую же обширную, т.е. дисперсную структурно-физиологическую архитектуру.
Такой вывод логичен, но едва ли мозг в действительности работает по такому принципу. Я склонен думать, что вначале, т.е. в первой стадии поступления в кору мозга, распыленные афферентные возбуждения в дальнейшем на каких-то элементах коры и подкорки собираются в более компактном виде, может быть даже на отдельных нейронах, и уж во всяком случае на каком-то весьма компактном ядерном образовании. Тогда физиологическое противоречие между дисперсией афферентных признаков результата по коре мозга, принятием решения и акцептором действия было бы устранено.
Пожалуй, одним из замечательных моментов функциональной системы поведенческого акта является момент сопоставления того афферентного прогноза результатов, который сконденсирован в акцепторе действия, с теми нервными импульсами, которые приходят к акцептору действия как сигналы о полученных результатах. Этот момент, несомненно, является критическим для формирования актов дальнейшего поведения в непрерывном и последовательном ряду поведенческих актов животного и человека.
В этом сопоставлении акцептор действия выглядит как нечто постоянное и направляющее (модель мотивации), в то время как обратная афферентация результатов может все время меняться в зависимости от степени успешности этих результатов. Эти изменчивые соотношения особенно широко представлены в поведении, формирующемся по типу “проб и ошибок”.
Механизм сопоставления интегрированных признаков будущих результатов с сигналами о реально полученных результатах
награжден еще одним важны дополнением, именно — эмоциональным компонентом удовлетворенности или неудовлетворенности. Ясно, что этот фактор является дополнительным стимулом к поиску новых, более адекватных цели программ афферентного действия. Эта связь процессов рассогласования с эмоциональным характером всей реакции оказывается особенно выраженной в тех случаях, когда рассогласование связано с полным отсутствием обратной афферентации биологически положительного характера, как, например, от акта еды. В этих случаях имеет место рассогласование между акцептором действия, включающим в себя все параметры пищевого вещества, и отсутствием реальных раздражителей от пищевого вещества (вкусового), обонятельного, тактильного и т.д.
Типичным примером такого рассогласования является угаше-ние условной пищевой реакции в обстановке работы по условным рефлексам. Уже первое неподкрепление едой акцептора действия, созданного условным раздражителем, в некоторых случаях вызывает резкую агрессивную реакцию и весьма энергичные попытки достать корм из кормушки (см. Анохин П.К.,
1925).
В сущности, подобного типа поведение формируется также и у человека, если в его жизненной деятельности складывается такая же ситуация. Как мы знаем, у человека такие рассогласования приводят к весьма выраженным отрицательным эмоциональным состояниям. Можно думать, что в процессе эволюции фактор рассогласования между поставленной целью и полученным результатом был связан с возникновением отрицательной эмоции там, где рассогласование создавалось на основе неполучения жизненно важных факторов. Наоборот, если отсутствует обратная афферентация, сигнализирующая о биологически отрицательном действии, то рассогласование ведет к положительным эмоциям.
Можно думать, что такая связь механизмов оценки конечного результата в поведенческих актах с эмоциональным аппаратом является весьма прогрессивным и целесообразным приобретением в широком биологическом плане.
Для оценки этого момента рассогласования и совпадения в акцепторе действия мы должны еще раз указать на огромную роль ориентировочно-исследовательской реакции. Во всех случаях несовпадения акцептора действия с конкретно полученными результатами автоматически включается механизм ориентировочно-исследовательской реакции. Последнее ведет к немедленному расширению и мобилизации афферентных информаций за счет более подчеркнутого анализа окружающей среды.