Однако уголовная ответственность не может быть ликвидирована, так как в СССР еще не уничтожена преступность: свою враждебную деятельность осуществляют засылаемые агенты иностранных разведок, имеются факты расхищения социалистической собственности, хулиганства, взяточничества и т. д.
Развитие ответственности от уголовной к моральной и нравственной есть процесс постепенный и происходит диалектически. Происходит, с одной стороны, все большее расширение и проникновение элементов нравственного и морального воздействия в сферу уголовной ответственности, а с другой стороны, основанные на нравственном авторитете решения товарищеских судов могут быть обеспечиваемы во многих случаях в конечном итоге и силой государственного принуждения (например, взыскание штрафа, назначенного товарищеским судом).
Меры общественного воздействия, применяемые товарищескими судами, коллективом трудящихся, являются мерами общественного принуждения (за исключением тех случаев, когда государство передало общественным судам или коллективам трудящихся государственные функции, см., например, старую редакцию п. 3 Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 мая 1961 г.)[348].
В мерах общественного воздействия содержится моральное осуждение виновного и его поступка, они направлены на его исправление и воспитание, они должны убедить виновного и причинить страдание тому, к кому применяются, но в отличие от мер наказания они не содержат порицания от имени государства и не являются мерами государственного принуждения. В мерах общественного воздействия превалирует убеждение, и поэтому они применимы только к лицу, совершившему незначительное преступление, если по характеру совершенного деяния и своей личности он может быть исправлен без применения наказания, если его деяние не повлекло тяжких последствий, а сам он чистосердечно раскаялся.
Применение мер общественного воздействия означает не ослабление, а усиление борьбы с преступностью и ни в коей мере не свидетельствует об ослаблении роли государства в борьбе с преступностью. Применение мер общественного воздействия целесообразно и полностью себя оправдывает в отношении правонарушителей, впервые и случайно совершивших преступления. Лица, к которым применяются меры общественного воздействия, должны быть способны воспринять значение этих мер и осознать их тяжесть. Если же меры общественного воздействия применяются к лицу, неспособному оценить значение морального осуждения и воспринимающему такие меры только как избавление от страдания, причиняемого наказанием, то это вредно сказывается на борьбе с преступностью. Моральное осуждение, которое содержится в мерах общественного воздействия, способно убеждать только в том случае, когда человек действительно чистосердечно раскаялся в своем антиобщественном поступке, осознал порочность своего поведения и поэтому моральное осуждение коллектива причиняет ему страдания. Если же отдача на поруки или мера, принятая товарищеским судом, воспринимается виновным как избавление от уголовного наказания, то она не способна предупреждать совершение преступлений.
Правильное сочетание мер принуждения и убеждения, четкое определение круга лиц, к которым они должны применяться, – основа профилактического влияния этих мер на общественно опасные действия.
Общественное воздействие коллектива вовсе не исключает применения мер принуждения. На том этапе развития, который сейчас переживает советское общество, необходимо как принуждение, осуществляемое коллективом, так и государственное принуждение. В то же время формы принуждения меняются, и все большее значение приобретает принуждение, осуществляемое непосредственно коллективом.
Однако во многих случаях советское общество не может обойтись без государственного принуждения, так как оно необходимо для воздействия на лиц, которые злостно нарушают нормы социалистического общежития и не поддаются одному лишь моральному воздействию. В дальнейшем будет все более возрастать значение чистого убеждения, общественного воздействия как одной из наиболее действенных форм перевоспитания нарушителей социалистического правопорядка.
Общественность должна играть большую роль в борьбе с правонарушениями. Чем шире участие масс в управлении государством, в борьбе с нарушениями правил социалистического общежития, тем полнее проявляется демократизм социалистического строя и быстрее происходит перерастание социалистической государственности в общественное самоуправление. В обществе постепенно отмирают функции управления людьми и развиваются функции управления вещами. Это и есть содержание процесса отмирания государства. Перерастание социализма в полный коммунизм создает все внутренние условия для отмирания уголовной ответственности.
Следует, однако, самым решительным образом отвергнуть утверждение некоторых авторов, что уже в настоящее время государственное принуждение и правовая ответственность должны быть полностью заменены общественным принуждением и моральной ответственностью, что в современных условиях жизни советского общества государственно-принудительная деятельность якобы теряет свое значение и государство как орган общенародной демократии призвано осуществлять задачи развернутого строительства коммунизма только «методами убеждения, воспитания и организации масс»[349].
§ 3. Основание уголовной ответственности
Основанием уголовной ответственности является наличие в деянии виновного состава преступления, т. е. совершение им умышленно или по неосторожности предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния.
Подавляющее большинство советских криминалистов (А. Н. Трайнин, А. А. Пионтковский, А. А. Герцензон, В. Н. Кудрявцев и др.), а также многие криминалисты европейских стран социалистического лагеря придерживаются точки зрения, что состав преступления единственное основание уголовной ответственности[350].
Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и уголовные кодексы союзных публик устанавливают, что «уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние» (ст. 3).
В Основах уголовного судопроизводства Союза и союзных республик 1958 г. указано, что задачей советского уголовного судопроизводства является то, чтобы «каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию» (ст. 2). В то же время устанавливается, что уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело подлежит прекращению «за отсутствием в деянии состава преступления» (и. 2 ст. 5) и оправдательный приговор выносится в случаях, «если в деянии подсудимого нет состава преступления» (ст. 43). В случае же, «если к моменту рассмотрения дела в суде деяние потеряло общественную опасность или лицо, его совершившее, перестало быть общественно опасным, суд постановляет обвинительный приговор без назначения наказания» (ст. 43). Этой же точки зрения придерживается и руководящая судебная практика. Так, Верховный суд РСФСР признал, что «общественно опасные действия, прямо предусмотренные уголовным законом, не могут рассматриваться как непреступные»[351].
Таким образом, как Основы уголовного судопроизводства, так и руководящая судебная практика исходят из того, что при наличии состава преступления виновный должен быть осужден, а при отсутствии его дело подлежит прекращению.
По мнению Н. В. Лясс, «основанием уголовной ответственности в силу прямого указания в законе является не состав преступления, а преступление»[352]. Верно, конечно, что нельзя отождествлять преступление и состав преступления и это необходимо учитывать при толковании ст. 3 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, предусматривающей основания уголовной ответственности. Верно, что закон установил, что основанием ответственности является совершение преступления, но ведь закон установил и то, что преступлением признается только общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом (ст. 7 Основ), а это и приводит к выводу, что состав преступления является единственным основанием уголовной ответственности.
По мнению Я. М. Брайнина, применение уголовной ответственности требует двух оснований: а) совершения преступления, б) наличия в совершенном деянии признаков определенного состава преступления[353]. Однако в таком разделении нет необходимости, так как не может быть преступления, если в деянии нет признаков определенного состава преступления, а если в общественно опасном деянии есть все признаки состава преступления, то имеется и преступление.
Ряд авторов считает, что: а) состав преступления не является основанием ответственности или, во всяком случае, единственным основанием ответственности; б) учение о составе преступления как единственном основании ответственности вредно, так как оно отвлекает внимание от изучения личности виновного и других находящихся вне состава элементов.
Эти авторы (Б. С. Никифоров, А. Б. Сахаров, Т. Л. Сергеева, Б. С. Утевский, А. С. Шляпочников и др.) усматривают основания уголовной ответственности не в совершении преступления, а в вине в совершении преступления (виновности) и требуют для применения наказания, кроме наличия состава преступления, еще других обстоятельств, в частности общественной опасности субъекта[354], что теоретически переносит основание ответственности с юридического факта на психическое состояние субъекта. Наличие состава преступления – необходимое и достаточное основание уголовной ответственности. Отказ от этого положения практически означал бы такое расширение рамок судебного усмотрения, которое могло бы вредно отразиться на социалистической законности.