Партия и Советское государство твердо шли по пути отказа от понимания наказания как возмездия и искупления вины. Так, в Руководящих началах подчеркивалось, что «при выборе наказания следует иметь в виду, что преступление в классовом обществе вызывается укладом общественных отношений, в котором живет преступник. Поэтому наказание не есть возмездие за “вину”, не есть искупление вины. Являясь мерой оборонительной, наказание должно быть целесообразно и в то же время совершенно лишено признаков мучительства и не должно причинять преступнику бесполезных и лишних страданий» (ст. 10). Правильно анализируя решение этого вопроса в Руководящих началах, С. Я. Булатов писал: «Марксистско-ленинское материалистическое понимание преступления приводило… к необходимости отвергнуть господствовавшую в течение тысячелетий теорию и практику наказания – возмездия».[597] Таким образом, Руководящие начала, обоснованно сохраняя термин «наказание», исходили прежде всего из его целесообразности и задач борьбы с преступностью. Указанными принципами советский законодатель руководствуется и до сих пор при принятии новых актов в области уголовного законодательства.
При обсуждении первого советского Уголовного кодекса на третьей сессии ВЦИК IX созыва Д. И. Курский говорил: «Преступник – это человек, который опасен в данное время, которого нужно изолировать или попытаться исправить, но которому ни в коем случае не надо мстить. Исходя из этого понимания задач борьбы с преступностью, мы строим наш кодекс как свод правил, который должен помочь нам возможно целесообразнее охранять нашу республику от опасных для нее деяний. Это первое основное понятие, которое мы выдвигаем».[598]
Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. устанавливал, что «наказание… применяется с целью: а) общего предупреждения новых правонарушений как со стороны нарушителя, так и со стороны других неустойчивых членов общества; б) приспособления нарушителя к условиям общежития путем исправительно-трудового воздействия; в) лишения преступника возможности совершения дальнейших преступлений» (ст. 8). Устанавливалось также, что «наказание должно быть целесообразно» (ст. 26).
В Основных началах уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г. устанавливалось, что «меры социальной защиты применяются с целью: а) предупреждения преступлений; б) лишения общественно опасных элементов возможности совершать новые преступления; в) исправительно-трудового воздействия на осужденных. Задач возмездия и кары уголовное законодательство Союза ССР и союзных республик себе не ставит. Все меры социальной защиты должны быть целесообразны и не должны иметь целью причинение физического страдания и унижения человеческого достоинства» (ст. 4). Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. устанавливал, что «меры социальной защиты применяются в целях: а) предупреждения новых преступлений со стороны лиц, совершивших их; б) воздействия на других неустойчивых членов общества и в) приспособления совершивших преступные действия к условиям общежития государства трудящихся» (ст. 9).
Многие авторы делали в дальнейшем неправильный вывод из ст. 3 Закона о судоустройстве СССР союзных и автономных республик 1938 г., которая гласила: «Советский суд, применяя меры уголовного наказания, не только карает преступников, но также имеет своей целью исправление и перевоспитание преступников». Но из этого текста не следовал вывод, что наказание в советском уголовном праве ставит перед собой цель кары. Ст. 3 Закона о судоустройстве вовсе не отменяла положений ст. 9 УК РСФСР 1926 г.
Издание в 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик и последующее издание кодексов союзных республик, где устанавливалось, что «наказание не только является карой за совершенное преступление, но и имеет целью исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, а также предупреждение совершения новых преступлений как осужденными, так и иными лицами. Наказание не имеет целью причинение физических страданий или унижение человеческого достоинства» – вновь дало повод для утверждений ряда авторов, что законодатель признает кару целью наказания. Однако на сессии Верховного Совета СССР в 1957 г. А. М. Румянцев говорил: «Наказание у нас имеет целью перевоспитание преступника, а не возмездие, а система наказания должна строиться с таким расчетом, чтобы вернуть наказуемого в общество полноценным во всех отношениях. Поэтому важно внести такие изменения в уголовное законодательство, которые бы усилили воспитательную роль наказания».[599]
На сессии Верховного Совета СССР в 1959 г. А. Ф. Горкин в своем выступлении сказал: «…применение наказаний в социалистическом обществе преследует цель исправления и перевоспитания преступников. В соответствии с этим советское законодательство обязывает суды в каждом конкретном случае тщательно исследовать все обстоятельства дела, выяснять личность правонарушителя, мотивы совершения им преступления и степень его общественной опасности и с учетом всех этих обстоятельств определять целесообразное наказание, которое способствовало бы быстрейшему исправлению и перевоспитанию преступника».[600]
В докладе председателя Комиссии законодательных предположений Совета Национальностей «О проектах Законов – Основы исправительно-трудового законодательства Союза ССР и союзных республик, Положение о предварительном заключении под стражу и О внесении дополнений и изменений в Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик» на шестой сессии Верховного Совета СССР в июле 1969 г. указывается, что «принуждение, осуществляемое государством по отношению к правонарушителям, не является самоцелью: оно направлено на исправление и перевоспитание этих лиц, а также на предупреждение новых преступлений со стороны других неустойчивых членов общества (курсив наш. – М. Ш.)».[601]
В 1969 г., характеризуя новые правовые акты в области уголовного и исправительно-трудового права, принятые на шестой сессии Верховного Совета СССР, Председатель Президиума Верховного Совета Армянской ССР Н. Арутюнян пишет: «…цель советской исправительно-трудовой политики – не возмездие, а исправление, не унижение личности, а перевоспитание, не причинение страдания, а предупреждение преступлений».[602]
В Исправительно-трудовом кодексе РСФСР 1971 г. устанавливается, что он «имеет своей задачей обеспечение исполнения уголовного наказания с тем, чтобы оно не только являлось карой за совершенное преступление, но исправляло и перевоспитывало осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов и уважения к правилам социалистического общежития, предупреждало совершение новых преступлений как осужденными, так и иными лицами, а также способствовало искоренению преступности» (ст. 1).
Признание кары одной из целей наказания неизбежно вызывает вопрос о том, почему законодатель в ряде случаев отказывается от достижений этой цели, и тогда, когда нет необходимости в применении наказания для достижения других целей, в частности, если лицо перестало быть общественно опасным, если исправить виновного возможно и без применения наказания и т. д., наказание не применяет.
Весьма существенными с точки зрения анализа того, какие выводы следуют и какие не следуют из формулировки ст. 20 Основ (ст. 20 УК РСФСР), являются два постановления Пленума Верховного Суда СССР.
Сторонники признания кары целью наказания ссылаются в подтверждение своих взглядов на формулировку ст. 20 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. По этому пути пошел и Пленум Верховного Суда СССР в постановлении № 3 от 19 июля 1959 г., где было сказано: «Наказание преследует не только цели кары, но и цели перевоспитания осужденных и предупреждения совершения новых преступлений». Эта формулировка вполне соответствовала бы взглядам авторов, считающих кару целью наказания, но она была совершенно основательно в дальнейшем признана неправильной и заменена постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 29 ноября 1962 г. на формулировку, точно соответствующую редакции ст. 20 Основ. Из этого эпизода можно и должно сделать вывод: из текста ст. 20 Основ действительно вытекает, что наказание является карой, но вовсе не вытекает, что оно имеет своей целью кару и, как ясно из изменения постановления, это различные понятия.
Уголовные кодексы социалистических стран по-разному, в зависимости от конкретных исторических условий и исторического прошлого, определяют цели наказания.
Так, в соответствии с болгарским уголовным кодексом 1951 г. наказание назначалось «с целью – 1) обезвредить врагов народа; 2) исключить возможность совершения лицом других преступлений; 3) исправить и перевоспитать преступника в духе правил социалистического общежития; 4) оказать воспитательное воздействие на других членов общества» (ст. 21).
Венгерский уголовный кодекс 1961 г. указывает, что «цель наказания – в интересах охраны общества путем применения за совершенное преступление предусмотренной законом кары – исправление лица, совершившего преступление, и предупреждение совершения преступлений членами общества» (§ 34).
По чехословацкому уголовному кодексу 1962 г. «наказание имеет своей целью охранить общество перед совершением преступных деяний, воспрепятствовать осужденному в дальнейшем совершении преступной деятельности и воспитывать его в таком духе, чтобы он вел добропорядочную жизнь трудящегося человека и тем самым содействовать воспитанию остальных членов общества» (§ 23).
При утверждении болгарского уголовного кодекса 1968 г. министр юстиции Народной Республ