Решающей для борьбы с преступностью является третья группа, т. е. те лица, которые, несмотря на наличие угрозы наказанием и воздействие общей превенции, все же совершают преступления и, значит, нуждаются в каких-то дополнительных мерах воздействия.
Если бы мы даже признали, что меры, принимаемые в отношении этих лиц с целью специальной превенции, в этом отношении вообще не эффективны, то это никак не исключало бы эффективности этих мер вообще, их общепревентивного значения, так как без реального применения мер наказания к лицам, совершившим преступления, общепревентивная функция наказания была бы полностью подорвана, и, значит, преступность росла бы за счет второй группы.
«Эффективность уголовного закона не может быть продемонстрирована путем приведения точных, поддающихся измерению данных, точно так же нельзя убедительно продемонстрировать эффективность норм морали… совершение краж и убийств не означает, что закон неэффективен, ибо никто не может сказать, насколько часто совершались бы такие преступления, если бы закон и карательные санкции отсутствовали вовсе. Когда подобные деяния имеют место, никто не в состоянии оценить относительную эффективность предупредительной роли закона и правовой морали. Когда же эти деяния совершаются, то как по отдельным делам, так и в целом невозможно установить, в какой мере в этом повинны недостатки правовой и моральной систем. Нет сомнения, что в обществе человек соотносит свое поведение с требованиями закона».[646]
С. С. Алексеев, Д. А. Керимов, П. Е. Недбайло правильно полагают, что изучение судебной, арбитражной и тому подобной практики, это «не основной путь изучения права. Прежде всего надо исследовать нормативное действие права в правомерных поступках людей».[647] С этим следует согласиться. Однако А. С. Пашков и Д. М. Чечот с этим не согласны, они считают, что «это утверждение неточно по двум основаниям. Имея общий характер, оно не может быть применено в целом ряде отраслей юридической науки. Так, например, эта рекомендация неприменима к уголовному праву, к некоторым институтам гражданского права (возмещение внедоговорного вреда)».[648]
Это, однако, и в отношении уголовного права неверно. Эффективность уголовного права проявляется именно в воздержании от неправомерных поступков. А. С. Пашков и Д. М. Чечот полагают, что это утверждение ошибочно и по соображениям правовой политики. По их мнению, вряд ли целесообразно и своевременно ставить на второе место задачу исследования практики борьбы с правонарушениями, в то время как правонарушения еще не искоренены, а Программа КПСС рассматривает задачу ликвидации правонарушений как важнейшую. Однако вместе с тем А. С. Пашков и Д. М. Чечот соглашаются, что «изучать действие права нужно не только по эксцессам (правонарушениям), но и практике правомерного поведения людей».[649]
Цель наказания достигается путем психического или физического воздействия на лиц, совершивших общественно опасные действия (преступления).
Физическое воздействие лишает преступника возможности навсегда или на время совершать общественно опасные действия (смертная казнь, лишение свободы).
Психическое воздействие наказания может заключаться: а) в моральном влиянии на преступника и других склонных к совершению преступлений лиц, в убеждении их; б) в принуждении (устрашении), т. е. в таком воздействии на этих лиц, что они, боясь наказания, не совершают общественно опасных действий.
Психическое воздействие имеется во всех видах наказания, физическое же воздействие характерно лишь для отдельных его видов.
Тяжесть наказания, превалирование элементов принуждения над элементами убеждения и наоборот определяется в основном остротой классовой борьбы. Поэтому следует признать, что имевшие место тенденции усиления наказания во второй половине 30-х и в 40-х годах были теоретически неправильны, а практически вредны.[650]
Воспитательная роль наказания связана с тем, что наказание выражает отрицательную оценку преступления и преступника от имени государства. Эта моральная оценка вытекает из наличия вины, т. е. определенного психического отношения преступника к общественно опасному деянию и его последствиям, отношения, характеризующего волю и разум субъекта. Моральная оценка в законе характеризует, таким образом, абстрактное общественно опасное деяние в целом (состав преступления), а в приговоре относится и к конкретному субъекту, это деяние совершившему.
Этот элемент воспитательной стороны наказания тем более действен, чем больше совпадения между правосознанием народа и законодателя. Естественно, что в условиях социалистического общества, где господствует морально-политическое единство народа, моральная оценка закона и приговора являются мощным стимулом предупреждения совершения преступления.
Воспитательная сторона наказания не ограничивается моральной оценкой, сам процесс применения наказания должен оказывать и оказывает определенное воспитательное воздействие.
Воспитательная сторона наказания неотрывна от его принудительной стороны. Наказание является карой, т. е. оно неизбежно связано со страданием того лица, к которому применяется. Предупреждение преступлений определяется во многих случаях страхом перед применением наказания.
Как общее, так и специальное предупреждение могут быть в ряде случаев достигнуты путем устрашения. Этот путь был очень важен в первой фазе развития социалистического государства. В. И. Ленин говорил на VIII съезде партии о буржуазных специалистах, что «можно устрашить их, чтобы они боялись руку протянуть к белогвардейскому воззванию».[651]
Эффективность наказания определяется в первую очередь соответствием законодательства объективным закономерностям прогрессивного развития общества. Никакая угроза наказанием не способна на длительное время приостановить совершение действий, вытекающих из природы существующих общественных отношений.
Поэтому реакционным классам никогда не удается репрессией приостановить прогрессивное развитие общества.
Еще XII Всероссийская конференция РКП(б) в резолюции «Об антисоветских партиях и течениях» указывала на то, что «репрессии, которые неизбежно не достигают цели, будучи направлены против поднимающегося класса… диктуются революционной целесообразностью, когда дело идет о подавлении тех отживающих групп, которые пытаются захватить старые, отвоеванные у них пролетариатом, позиции».[652]
Эффективность репрессии определяется не ее суровостью, а ее неминуемостью и быстротой применения наказания. Самые суровые наказания, постигающие лишь небольшое число виновных и через длительный промежуток времени после совершения преступления, оказываются малоэффективны.
Способами достижения целей, которые стоят перед наказанием, и его эффективности являются: а) причинение страдания, что вызывает устрашение и чего пытаются достигнуть усилением наказания; б) воспитание, что является самой трудной стороной воздействия наказания на преступника; в) создание общественного мнения, отрицательного по отношению к преступлению и преступнику, и, наконец, г) изоляция преступника от общества. То, что преступник в результате примененного к нему или другим лицам наказания боится его и поэтому остерегается совершить преступление, является при применении наказания лишь программой-минимум. Программа-максимум, однако, заключается в том, что в результате примененного наказания человек в дальнейшем сознательно не нарушает норм уголовного права, так как это стало частью его личности.
Воспитательная сторона наказания эффективна тем, что она оказывает частно-предупредительное воздействие в отношении лиц, уже совершивших преступление. Таким образом, здесь воспитание в основном должно предупредить рецидив. Однако и в этом случае имеется общепредупредительное воздействие, связанное с порицанием, которое от имени общества и государства сопровождает назначение и применение наказания и тем самым воздействует на окружающих.
Б. Устрашение может быть эффективно как в отношении лиц, уже совершивших преступление, так и в отношении лиц, склонных к совершению преступлений. Таким образом, это средство воздействия обладает и обще-, и частнопредупредительным характером и поэтому влияет на общую динамику преступности. Угроза наказанием и усиление репрессии могут поэтому быть, в определенных условиях и границах, эффективны для снижения преступности, так как они оказывают общепревентивное воздействие. Однако установление или усиление репрессии эффективно только при наличии определенных условий.
Эффективность устрашающего характера наказания, его превентивное воздействие на преступника и окружающих есть объективное свойство самого наказания, оно было имманентно наказанию даже тогда, когда законодатель еще не отдавал себе отчета в этом его свойстве. С этой точки зрения спор классического и социологического направлений в буржуазном уголовном праве не имел большого практического значения, ибо и наказание классиков и меры социальной защиты социологов объективно приводили к достижению как общих, так и специальных превентивных целей.
Однако когда эти свойства наказания осознаны и становятся целью его применения, на первое место может выдвигаться и выдвигается одна из этих целей, а это уже влияет на систему и характер наказаний. Определяя систему и виды наказаний, надо исходить не только из целей общего и специального предупреждения, так как эти цели будут достигнуты любой системой наказаний, а из тех конкретных задач и путей, которыми эти общие цели должны быть достигнуты.
Оказываясь беспомощными перед социальными антагонизмами, приводящими к преступности в эксплуататорском обществе, господствующие классы видели всегда единственный выход из этого положения в устрашении, в жестокости наказаний (от законов Драконта до Миттельштейдта и от Ломброзо до Франка). Социалистическое общество, имея возможность вскрыть объективные законы причин и динамики преступности и уничтожив основные социальные причины преступности, действующие в эксплуататорском обществе, нуждается не в жестоких, а в рациональных мерах наказания.