Устрашение при наказании необходимо как для общего, так и для специального предупреждения. Поэтому из наказания нельзя исключать фактор устрашения. Наказание, которого не надо бояться, это – contradictio in objecto (внутреннее противоречие). Однако из устрашения, как элемента наказания, нельзя создавать фактор, который определяет всю специфику наказания.
Устрашающее воздействие оказывает уже издание уголовного закона, и именно в этом, в частности, значение публикации уголовных законов, а иногда издание нового уголовного закона, даже не содержащего более суровых мер, иногда даже относительно более мягкого, действует сдерживающе в отношении совершения предусмотренных им преступлений. Закон, который гласит – так будет всем, кто совершает преступление, и приговор, который гласит – так поступаем с человеком, который совершил преступление – воздействуют страхом.
Мнение, что причиной недостаточной эффективности борьбы с преступностью являются мягкие наказания, ни в какой, однако, мере не соответствует действительности.
Устрашение не на всех действует и не всех потенциальных преступников можно запугать. Социологическое изучение гангстеров в США показало, что имеются преступники, которые ничего не боятся.
Ни в какой мере не исключая роли наказания и устрашения в борьбе с преступностью, исходя из того, что поскольку в социалистическом обществе уничтожаются имманентные капитализму причины преступности и таким образом создается основа (реальная возможность) для эффективной борьбы с преступностью и ликвидации ее, мы приходим к выводу, что наказание (а, значит, и принуждение и устрашение) может быть эффективным. Однако и в этих условиях оно является только вспомогательным, а не главным средством борьбы с преступностью. «Отрицать значение повышенных, но не чрезвычайно суровых санкций, учитывая цели общего предупреждения, конечно, было бы неправильным».[667]
В. Господствующий в государстве класс стремится с помощью идеологических средств (религия, мораль и проч.) обеспечить исполнение желательных для него норм права, т. е. норм, угодных и выгодных ему, норм, укрепляющих те общественные отношения, которые он желает установить и сохранить, а если это не удается, то господствующему классу остается только одно средство – принуждение к соблюдению этих норм.
В тех случаях, когда воспитание не устранило возникновения нежелательных стимулов опасного для общества поведения, воздействие этих нежелательных стимулов может быть устранено путем торможения их выдвижением контрмотивов, в частности устрашением. Моральное воздействие значительно более сложно, чем устрашение, и именно поэтому эксплуататорское государство всегда опиралось, применяя наказание, в большей мере на устрашение, чем на воспитание. Но в социалистическом обществе становится все более и более ясным – то, что достигается устрашением, очень малоэффективно. Нельзя воспитать человека гуманным, обращаясь с ним негуманно, нельзя в человеке воспитать уважение к законам, если по отношению к нему закон нарушается.
Воспитание заключается в том, чтобы мотивы стимулировали полезное, а не вредное для общества поведение. Воспитание (убеждение) должно привести к тому, чтобы нежелательные стимулы вообще не возникали.
Законодатель, устанавливая наказуемость определенных деяний и размер наказания за них, не может, однако, исходить только из задачи исправления и перевоспитания самого преступника. Имеются преступления, где, как показывает практика, рецидив почти никогда не имеет места, и с точки зрения воздействия на преступника, чтобы он не совершил новых преступлений, нет необходимости применять наказание вообще (например, убийство из ревности). Однако и здесь наказание необходимо и целесообразно для предупреждения совершения подобных преступлений со стороны других лиц, и реальность его применения обеспечивает воспитательное воздействие на окружающих.
Из двух применяемых средств – устрашения и воспитания – воспитание и исправление являются, конечно, значительно более трудными и сложными. Для его эффективности требуется не только ряд условий, определяющих содержание самого наказания, но и большое количество дополнительных условий и обстоятельств. Без наличия их воспитательное воздействие наказания вообще невозможно.
Первым и главным из этих условий является та микросреда, в которой находится преступник. Нельзя убедить подростка, даже применяя наказание, чтобы он не крал телефонные трубки, если его родители крадут гвозди или краску на производстве или продукты в магазине, где они работают. В условиях такой микросреды никакие наказания, как правило, его не воспитают, его можно только устрашить. Поэтому воспитательная сторона наказания требует терпения, ее воздействие не может сказаться быстро.
Требуются также определенные моральные качества тех людей, которые осуществляют в жизни воспитательную сторону наказания, ибо, если их поведение противоречит тем задачам, которые перед ними поставлены, то воспитание, конечно, ничего не дает.
Эффективность специально-превентивной, воспитательной стороны наказания требует также его индивидуализации. Индивидуализация наказания в литературе выступает в двух качествах.
1. Индивидуализация наказания в соответствии с виной как необходимый элемент его справедливости, и в этом своем качестве она (индивидуализация) необходима, ибо только наказание, воспринимаемое как справедливое, может оказать воспитательное воздействие. Если же наказание воспринимается осужденным и окружающими как несправедливое, оно не только не воспитывает, а, напротив, ожесточает, вызывает протест и озлобляет.
2. Индивидуализация наказания с учетом конкретного субъекта, имеющая своей целью выбор меры наказания, наиболее целесообразной для целей исправления, для специальной превенции, для ресоциализации преступника.
Соответствие наказания совершенному преступлению (вине) обеспечивает законность при назначении наказания и соответствует веками выработавшемуся у людей чувству справедливости, что необходимо для эффективности воспитательной стороны наказания. К. Маркс считал, что «действительное преступление предполагает определенную меру наказания», что «должно быть… ограничено и наказание, хотя бы для того уже, чтобы быть действительным, – оно должно быть ограничено принципом права, чтобы быть правомерным» и что «пределом… наказания должен быть предел… деяния».[668] Все эти положения сохранили свое значение и сейчас.
Так как не все криминалисты в понятие индивидуализации наказания вкладывают то же самое содержание, следует определить, что автор понимает под индивидуализацией. Определение наказания в соответствии с содеянным не следует относить к индивидуализации наказания. В этом случае суд, определяя наказание на основе санкции статьи Особенной части, исходит из принципа социалистической законности, и основной целью здесь является общее преду преждение. Суд имеет право, однако, в рамках закона (в пределах санкции соответствующей статьи УК) назначать наказание, учитывая личность преступника, а иногда и ниже низшего предела санкции статьи (ст. 43 УК РСФСР). При этом основной целью является специальное предупреждение – только это и есть индивидуализация наказания, в этом случае основным для определения меры наказания является не то, что сделано субъектом, а что необходимо для его ресоциализации.
Если неотвратимость наказания имеет своей основной задачей детерминировать его общепревентивное воздействие, то основная задача индивидуализации – детерминировать его специально превентивное воздействие.
Глава IVПонятие эффективности наказания
А. Одной из задач правовой науки является установление того, насколько эффективна действующая правовая система в целом и отдельные ее институты. Не менее важна, конечно, и задача прогноза, заключающаяся в решении вопроса о том, сколько эффективной окажется предлагаемая или проектируемая норма. В. И. Ленин в письме к Д. И. Курскому писал: «Особо важно установить фактическую проверку: что на деле делается? что на деле достигается? успехи нарсудов и ревтрибов? как бы это учесть и проверить?»[669]
Философы указывают на то, что «юридические науки нуждаются в изучении эффективности законодательных мер и форм правового регулирования общественных отношений»,[670] а у юристов сейчас уже не вызывает сомнений, что «в современных условиях изучение эффективности правовых предписаний, исследование форм их воздействия на общественные отношения становится одной из главных задач юридической науки»,[671] а «одной из главных задач наук советского уголовного права и криминологии является изучение эффективности правовых мер, используемых в борьбе с преступностью, научное обоснование дальнейшего совершенствования системы и практики применения наказаний, установленных уголовным законодательством».[672]
Что же следует понимать под эффективностью правовой нормы вообще? По этому вопросу имеются различные точки зрения. Так, польский теоретик права Ю. Якубовский полагает, что «если определенная норма права реализуется ее адресатами, то мы можем сказать о такой правовой норме, что она эффективна».[673]
С этим положением никак нельзя согласиться, во всяком случае в отношении норм уголовного и значительной части административного права, т. е. в отношении тех норм, которые имеют своей целью предупреждение совершения общественно опасных деяний и где оптимальным вариантом является то, чтобы адресатами они вообще не реализовались.
Эффективность правовой нормы определяется тем, насколько ее применение способствует достижению целей, поставленных перед правовым регулированием соответствующих общественных отношений (это признает далее и Ю. Якубовский), что же касается цели, то она достигается тем, что не совершаются деяния, за которые эти нормы применяются.