[1138]. Проф. Трайнин правильно указывал также, что претензия защитника на этом процессе д-ра Штаммера на то, чтобы «…принцип “нет преступленья без ранее изданного закона” был соблюден по делу главных военных преступников», ставит вопрос «…где же тот, с точки зрения Штаммера, всегда необходимый ранее изданный закон, в силу которого предлагаемый Штаммером принцип имеет обязательную международно-правовую норму? Такой международно-правовой нормы не существует»[1139].
Поскольку международное уголовное право является составной частью публичного международного права, оно не находится в зависимости от какого-либо национального уголовного законодательства. Связь международного уголовного права с уголовным законодательством отдельных государств заключается в том, что отдельные институты национального уголовного права, будучи апробированы международными соглашениями, воспринимаются международным уголовным правом, и положения международного уголовного права через национальное уголовное законодательство становятся нормами национального уголовного права. При противоречии или несоответствии между национальным уголовным законодательством и международным уголовным правом в вопросах, на которые распространяется компетенция международного уголовного права, последнему должно быть отдано преимущество.
По вопросу о соотношении национального и международного уголовного права также имеются различные взгляды. Дуалисты, основным представителем которых является Оппенгейм, считают, что «все права, которые должны быть необходимо гарантированы отдельному человеку, находятся в соответствии с международным правом, но не являются правом международным, а правом, гарантированным отдельным местным законодательством в соответствии с обязанностями, проистекающими из уважения государства к международному праву»[1140]. Монисты исходят из того, что имеется только одно право, единая система права всего мира разделяется на право международное и право отдельных государств являющиеся составными частями этой единой системы, где международному праву принадлежит первенство. В то время как в большинстве случаев суды государств европейского континента рассматривают вопрос об обязательности для них норм международного права как дискуссионный[1141] (такова была довоенная практика Германии Швейцарии, Франции, Бельгии), мнение английских и американских судов сводится к тому, что международное право есть часть их национального права[1142] и это неоднократно высказывалось руководящими работниками юстиции Англии и США.
Так, лорд Мансфильд по делу Friquet v. Bath заявил, что «международное право есть часть английского права»[1143]. Верховный суд США по делу пакетбота Габана в 1900 г. признал, что «международное право есть часть нашего права и должно быть устанавливаемо и осуществляемо судами соответствующей подсудности»[1144].
Конституция США 17 сентября 1787 г. признает за конгрессом право устанавливать и карать преступления против международного права, а также устанавливает, что «все договоры, которые были или будут заключены властью Соединенных Штатов, будут составлять высшее право в стране; судьи в каждом штате будут связаны последним, хотя бы в конституции или законах отдельного штата имелись противоположные постановления» (ст. VI, ч. 2).
Для уголовного права большое значение имеет решение таких вопросов: обязательны ли нормы международного уголовного права только для государства или и для отдельных граждан; если для национального судебного органа нормы международного уголовного права обязательны, то чем определяется их обязательность, т. е. требуется ли, чтобы эти международные нормы были санкционированы властью соответствующего государства внутри страны, или достаточно того, что данное государство в своих внешних сношениях было участником соответствующего договора или присоединилось к нему; могут ли быть обязательными для национальных судебных органов и отдельных граждан нормы международного уголовного права, вообще не санкционированные данным государством, и могут ли отдельные лица караться на основе этих норм. Большинство авторов ранее исходило из того, что нормы международного уголовного права обязывают государства, а не отдельных граждан. При этом, если фашистские государства и их «теоретики» исходили из того, что государство вольно выполнять или не выполнять свои международные обязательства, то для буржуазно-демократической науки международного права типичным является положение, что «каждый народ, входя по своему желанию в круг цивилизованных правительств, должен понимать, что он не один только имеет право национального суверенитета и обязанности национального характера, но что он связывает сам себя точным и честным соблюдением всех тех принципов права и обычаев, которые приняты в обращении между цивилизованными государствами… Никакое объединение не может быть достигнуто в настоящее время для удовлетворения национальных интересов без подчинения всем обязанностям, которые вытекают из его характера»[1145]. Таков же взгляд американского государственного деятеля Паттинга, который утверждал: «является несомненным, что государство, которое отрицает авторитет международного права, ставит тем самым себя вне круга цивилизованных наций»[1146].
Положение об обязательности норм международного уголовного права только для государства не может быть признано правильным. Следует исходить из того, что отдельные международно-правовые акты, в некоторых случаях не только не распространенные национальным законодательством, но даже и такие, к которым это государство не присоединилось, и даже иногда противоречащие национальному законодательству, налагают определенные обязательства на отдельных граждан. На такой позиции стоит Устав Международного военного трибунала, устанавливающий, что преступления могут быть наказуемы, «…независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет» (ст. 6).
Ни моральное содержание международных уголовно-правовых норм, ни их этический характер, ни их соответствие требованиям нравственности, как и в нормах уголовного права отдельных государств, никогда не могли и не могут сами по себе обеспечить соблюдение их.
Бисмарк говорил: «Я действую и вполне уверен, что потом я всегда найду профессора международного права, чтобы оправдать эти мои действия»[1147]. А через много лет после него Гитлер заявил: «Я дам вам пропагандистский повод для того, чтобы начать войну; не важно, скажем ли мы правду или ложь. Когда начинаешь и ведешь войну, дело не в праве, а в победе – прав тот, кто сильнее»[1148].
В науке международного права также неоднократно признавался иллюзорный характер многих соглашений в области международного права.
Международное уголовное право вначале имело своим источником обычай и судебную практику. Это происхождение является общим для международного уголовного права, уголовного права вообще и других отраслей права. Однако, если в национальном уголовном праве обычай в качестве источника имеет сейчас весьма второстепенное значение, а во многих странах вообще исключается как противоречащий принципу nullum crimen sine lege, а прецедент, в том числе и судебный, даже в Англии и США также отступает перед законом (вытеснение common law статутами), то в международном уголовном праве, как и в международном праве вообще, и сейчас больше, чем в какой-либо другой области права, имеется тенденция признавать прецедент одним из важнейших правосоздающих оснований.
Рассматривая вопрос об источниках международного права, американский ученый Финч говорит: «Источник может быть явно выражен длительным использованием, практикой и обычаями или точно выражен путем воплощения в конвенции или трактаты. Из этих источников обычай наиболее древний не только как источник международного права, но и права вообще»[1149].
Международное уголовное право не является, конечно, неизменным. Значительному развитию оно подверглось, в частности, за последние годы (в период Второй мировой войны и в наступивший сейчас послевоенный период). То новое, что внесено сейчас в международное уголовное право, не может быть поставлено по своему значению на одну ступень с тем, что имело место ранее. Если для раннего развития международного уголовного права характерны такие акты, как соглашение о борьбе с филоксерой, то для современного международного уголовного права характерно соглашение о Международном военном трибунале.
Акты в области международного права последних лет – декларацию 2 ноября 1943 г. об ответственности гитлеровцев за совершенные зверства, Устав Международного военного трибунала и другие – следует рассматривать как основные документы современного международного уголовного права[1150].
В процессе развития права часто подвергаются изменениям понятия, на которых базируются основные положения международного уголовного права. Можно указать, например, на то, что развитие воздушного транспорта вызвало необходимость дополнения понятия «территории» весьма немаловажным понятием «воздушное пространство».
Наблюдающаяся уже несколько десятилетий тенденция к созданию некоторых общих положений международного уголовного права имела вначале реакционный характер. Она была направлена, в первую очередь, против международного революционного рабочего движения.