ии, Голландии, Италии Швейцарии[1172].
Однако и в швейцарских судах отмечается тенденция выдавать в некоторых случаях политических преступников. Так, Швейцария (кантон Цюрих) выдала в 1872 г. царской России Нечаева, известного бакуниста, который обвинялся царским правительством в организации в Москве убийства студента Иванова, заподозренного революционерами в предательстве. В деле о выдаче Нечаева защита тщетно ссылалась на политические мотивы деяния.
Подобные факты имели место и в практике швейцарского федерального суда. Так, 8 мая 1907 г. Швейцарией был выдан Кильчицкий, убивший в Варшаве 11 февраля 1906 г. директора Привислянских железных дорог Иванова. Иванов был убит по решению Центрального комитета польской социалистической партии «Пролетариат» за увольнение и аресты рабочих во время забастовки.
Напротив, США, исходя из того, что «скорее можно признать в деле наличие мотива политического, чем уголовного, и признать характер деяния скорее политическим, нежели частным», отказали в выдаче Рудовича, который вместе с группой других лиц 3 января 1906 г. совершил в деревне Бенен (Балтика) убийство трех членов семьи Лещинских за то, что они передали губернским властям сведения, на основании которых были проведены карательные мероприятия. Лещинские были осуждены партией к смерти, как шпионы.
Имели место и случаи выдачи антифашистов в последние предвоенные годы. Так, с.-д. Курт Либерман после прихода в Германии фашистов к власти, несколько месяцев работал нелегально в Германии, а затем эмигрировал в Прагу и Париж. Он приехал в Голландию на международный съезд молодежи. Голландская полиция всех немецких подданных, участников съезда, отвезла на немецкую границу и выдала их, в том числе и Курта Либермана. 4 января 1935 г. он был осужден фашистским «народным судом»[1173].
Доводы, приводимые обычно защитой в швейцарских судах и заключавшиеся в том, что ни один из обвиняемых не знал своей жертвы и действовал исключительно по поручению политических партий и из политических побуждений, были швейцарским федеральным судом признаны недостаточными для признания убийства политическим преступлением, в смысле измененного в 1892 г. швейцарского закона о выдаче.
История знает также немало случаев отказа в выдаче политических преступников и политических мер, направленных на воспрепятствование выдаче политических преступников. Лорд Пальмерстон, исходя из соображений внешней политики Англии в 1853 г., возражал против требования, предъявленного к Турции Австрией и Россией о выдаче венгерских повстанцев. Австрия и Россия в дальнейшем отказались от этого требования[1174].
Французское правительство (министр юстиции Жюль Фавр), после подавления Парижской коммуны, обратилось к своим дипломатическим представителям за границей с представлением о выдаче коммунистов-эмигрантов (Moniteur, 27 мая 1871 г.). Швейцария тогда отклонила выдачу Разуа, начальника военной школы при Коммуне, бежавшего в Женеву, и гр. Бауэр, которая также скрывалась в Швейцарии.
Неоднократно имели место отказы в выдаче политических преступников царской России. Так, в свое время, под влиянием Клемансо, французское правительство отказало царской России в выдаче Гармана.
29 марта 1935 г. Швейцарский федеральный совет постановил не входить в рассмотрение требования германского правительства о выдаче коммуниста Неймана.
Отношение царской России к вопросу о выдаче политических преступников характеризуется высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 22 марта 1903 г.: «Иностранец, учинивший вне пределов России тяжкое преступление или преступление, хотя и вызванное политическими побуждениями или совершенное совместно с преступным деянием, именуемым в международных договорах политическим, или по поводу такого деяния, равно как посягавший на жизнь, здоровье или свободу главы иностранного государства или членов его семьи, подлежит выдаче, согласно договора, заключенного с государством, требующим выдачи обвиняемого или установившим в этом отношении с сим государством взаимности, если обвиняемый и был в России за учиненное им деяние осужден, оправдан или освобожден от наказания в установленном порядке».
Это положение воспроизводит постановление Института международного права на Оксфордском конгрессе 1880 г. Оно принимает также бельгийскую оговорку: лица, виновные в преступлениях, «связанных» с политическими, выдаются; лица, виновные в преступлениях, «совпадающих» с политическими, не выдаются.
Трудности в практике всегда вызывались двумя обстоятельствами: во-первых, разнообразием определений различных преступлений в кодексах разных стран и, во-вторых, сложностью определения понятия политического преступления.
Сложности, возникшие в вопросе о выдаче преступников, вызвали тенденцию разработки общего положения о выдаче, обязательного для всех капиталистических стран. Такие попытки предпринимались неоднократно. Попытки эти в большинстве случаев имели своей целью ограничить право убежища для политических преступников. В 1892 г. институт международного права на сессии в Женеве принял резолюцию, что не могут считаться политическими преступлениями, в смысле применения правил о выдаче, преступные действия, которые направлены против основ всякой социальной организации, а не только против определенного государства или определенной формы правительства. Это положение направлено было в свое время против революционного движения. За ним последовали законы различных стран, в частности законы во Франции 1893 и 1894 гг., рассматривавшие анархистов, как уголовных преступников. В дальнейшем это положение было использовано в течение ряда лет для борьбы с революционным движением.
Стремление ограничить право убежища и обеспечить выдачу политических преступников находило свое выражение в литературе того времени.
Если Мартенс писал, что нельзя «применять это положение к тем лицам, которые называются теперь социалистами, анархистами и “динамитчиками”, которые объявили войну на смерть всякому порядку и всякому правительству»[1175], то от него не отставал Катков, заявлявший о коммунарах, что «поджигателей и убийц нельзя считать воюющей стороной, их нельзя приравнивать к политическим преступникам»[1176].
Ассоциация международного права неоднократно обсуждала вопрос о выработке единого международного соглашения о выдаче преступников. Впервые этот вопрос обсуждался в 1908 г. на конференции в Будапеште, а XXXV конференция в Варшаве в 1928 г. разработала единый типовой договор о выдаче.[1177]
Комитет экспертов по вопросам кодификации международного права при Лиге Наций в январе 1926 г. рекомендовал разработать общую международную конвенцию по вопросам выдачи. Никакие официальные действия в дальнейшем не имели места, но под руководством Гарвардской правовой школы был разработан проект конвенции о выдаче.
Фашистские государства, понятно, отстаивали не только допустимость, но и обязательность выдачи политических преступников. В итальянском кодексе 1930 г. были, в частности, исключены соответствующие положения, имевшиеся в уголовном кодексе 1889 г., признана была, на основе взаимности, выдача политических преступников[1178]. В Германии закон о выдаче был изменен 12 сентября 1933 г (RGBL, 1, 1933, § 618).
Германские фашисты неоднократно пытались добиться уничтожения права убежища в отношении коммунистов вообще. Так, Геланд в 1933 г. писал: «Пожар рейхстага дает германскому правительству наилучший повод немедленно представить Лиге Наций данные, касающиеся этого предложения»[1179] (об уничтожении права убежища для коммунистов).
Ссылка на невыдачу политических преступников использовалась иногда, как средство содействия контрреволюционным элементам. Так было использовано это положение в отношении эмигрантов из Английской революции 1649 г., французских эмигрантов 1789 г., русских эмигрантов после революции 1917 г.
После окончания войны 1914–1918 гг. Голландия отказалась выдать Вильгельма II, которому, на основании ст. 227 Версальского договора, было предъявлено публичное обвинение в высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров. Голландия отказала в выдаче, ссылаясь на то, что такое преступление никакими законами не предусмотрено, а также исходя из того, что речь идет о политическом преступлении.
В советском законодательстве декретом ВЦИК от 28 марта 1918 г. было установлено, что «всякий иностранец, преследуемый у себя на родине за преступление политического или религиозного порядка, в случае прибытия в Россию, пользуется здесь правом убежища. Выдача таких лиц по требованию тех государств, подданными которых они являются, производиться не может. В случае предъявления правительством того или иного государства требования о выдаче таких лиц, оно переходит на рассмотрение Народного комиссариата Иностранных дел, который передает его в суд для квалификации преступления: носит ли оно политический или религиозный характер, или характер общеуголовного деяния. В зависимости от характера преступления делается тот или иной вывод по вопросу о выдаче» (СУ 1918, № 41, ст. 519).
Положение о праве убежища было воспринято Конституцией РСФСР 10 июля 1918 г. (ст. 21), а затем Конституцией РСФСР 1925 г. (ст. 12) и конституциями других советских республик. Наконец, Конституция СССР установила: «СССР предоставляет право убежища иностранным гражданам, преследуемым за защиту интересов трудящихся или научно-освободительную деятельность, или национальную борьбу» (ст. 129).
В беседе с Рой Говардом товарищ Сталин указал, что «по нашей Конституции политические эмигранты имеют право проживать на нашей территории. Мы им предоставляем право убежища»