ские (психические) особенности человека так влияют на его разум и волю, что могут рассматриваться как причина совершения общественно опасного действия, он по законам СССР освобождается от уголовной ответственности. О наказуемом общественно опасном деянии – преступлении мы можем, таким образом, говорить только тогда, когда оно не вызвано биологическими причинами. Кроме того, далеко не все лица, имеющие лишнюю хромосому Y, совершают преступления. Не вызывает сомнений, что эта хромосома приводит к более высокому росту, к агрессивности, но вовсе не обязательно к совершению преступления. Одни и те же биологические и психические свойства в различных социальных условиях могут приводить к различным социальным последствиям.
Победа пролетарской революции меняет социальные условия и социальные детерминанты поведения, но не меняет человеческие гены, не влияет на гены однояйцевых близнецов, и биологические детерминанты поведения остаются те же, что и до социальной революции. Какими генетическими причинами можно объяснить то, что за последнее десятилетие преступность в США возросла на 170 процентов (в 1957 году – 1 422 285, в 1967 году – 3 802 300), какими генетическими причинами можно объяснить то, что динамика преступности в ГДР и ФРГ прямо противоположна? Единственное объяснение заключается в том, что преступность порождают не гены, не хромосомы, а социальные условия, в которых люди живут. Если следовать логике В. Эфроимсона, то расти во всем мире, и притом систематически, должно было бы число лиц с «положительным геном А», а значит, и преступность должна была бы падать, однако во всем капиталистическом мире она систематически растет.
Основной порок всех биологических теорий по рассматриваемому вопросу коренится в том, что их авторы не различают необходимые и случайные причины преступления. Поясним это на примере из другой области. Заболевание малярией порождают малярийные плазмодии, передаваемые специальным видом комаров – анофелес. Это причина, вызывающая малярию; если нет возбудителей – комаров анофелес, заболевания малярией исчезают. В тех местах, где была проведена осушка болот и уничтожены комары, малярия ликвидирована. Но гражданин А. заболел малярией, так как приехал в город X и вечером гулял в парке, где его укусил малярийный комар. Не вызывает сомнений, что если бы А. не приехал в город X и не гулял в парке, его не укусил бы комар и он не заболел бы малярией. Однако поездка А. в город и прогулка в парке являются лишь случайными причинами отдельного заболевания малярией; отсутствие этих объективно-случайных обстоятельств избавило бы от заболевания гражданина А., но не ликвидировало вообще малярию.
Так же следует анализировать и вопрос о причинах преступности. Преступность связана с определенными социальными условиями. Однако то, что преступление совершает А., а не Б., это случайность, которая вызывается целым рядом именно случайных обстоятельств, в том числе психическими и физиологическими особенностями А. Если ликвидировать эти случайные обстоятельства, А., возможно, не совершит преступления, но преступность этим не уничтожится и преступления будет совершать если не А., то Б., В. или Г., пока не будут уничтожены основные причины, порождающие преступность.
Далеко не все генетики придерживаются мнения В. Эфроимсона. Так, генетик Ш. Ауэрбах пишет: «…преступность, подобно душевным заболеваниям, по-видимому, является результатом воздействия неблагоприятных условий среды на генетически восприимчивую конституцию. И опять-таки подчеркнем, что наследственная склонность к преступлениям не может считаться неотвратимым роком. Чем больше преуспеет общество в уничтожении факторов среды, порождающих преступления, путем улучшения социальных условий и воспитания, тем меньше будет случаев появления этих нежелательных генов в виде преступных актов» (Ш. Ауэрбах. Генетика. М. 1969, стр. 156).
Американец Р. Парк исходит из того, что «личность индивида, основанная на инстинктах, темпераменте и эндокринном балансе, окончательно формируется под влиянием представления индивида о себе. Это представление… определяется ролью, которую судьба поручает ему в данном обществе, и зависит от мнений и отношения к нему окружающих людей – короче, зависит от его социального статуса…(оно)… является не индивидуальным, а социальным продуктом» (Р. Парк. Предисловие к книге Е. Stonequist «The Marginal Man», A Study in Personality and Culture Conflict, N. Y. 1961. «Вопросы философии», 1967, № 7, стр. 173).
Генетик А. П. Пехов совершенно правильно пишет: «Еще К. А. Тимирязев считал, что биологическая эволюция человека осталась за порогом его истории, то есть с началом истории человека его биологическое развитие уступило место социальному развитию и совершенствованию. Поэтому наследственность лишь предполагает, каким человек должен быть, но не каким он станет, ибо каким он действительно окажется, будет зависеть от взаимодействия наследственности и социальной среды.
Взаимодействие наследственности и социальной среды очень ярко видно на примерах однояйцевых близнецов, идентичных с точки зрения генетики. Благодаря идентичным генотипам они имеют одинаковый пол, а также сходны по другим признакам – группе крови, цвету глаз и т. д. Многие генетики неоднократно наблюдали, что такие близнецы, жившие и воспитывавшиеся в разных социальных условиях, всегда сохраняли физическое сходство, но отличались друг от друга по интеллекту и как личности. Эти наблюдения – доказательство того, что социальная среда оказывает решающее влияние на развитие психических и умственных способностей человека и что те или иные наследственные задатки проявляются и развиваются лишь в определенных условиях среды.
Никто не доказал и не мог доказать, что преступность, проституция, нищенство или другие опасные социальные явления передаются по наследству» (А. П. Пехов. Наследственность и социальная среда. «Здоровье», 1969, № 12, стр. 7). «Даже идентичным однояйцевым близнецам свойственны различия в темпераменте» (William Е. Blatz. The Five Sisters, New York, 1938; цитирую по T. Шибутани, «Социальная психология». M. 1969, стр. 447).
Изучение личности преступника на основе психологии и социальной психологии является необходимым разделом марксистской криминологии, и поскольку гены (хромосомы) влияют на темперамент, характер, способности, интересы и потребности, то не вызывает сомнений и то, что «психические свойства человека в какой-то мере зависят от наследственных задатков, получаемых от родителей, но характер, поведение и личность человека в основном определяются условиями его жизни и воспитания, т. е. зависят от социальной среды, окружавшей его в детские и юношеские годы» (В. В. Алпатов. Предисловие к книге Ш. Ауэрбах «Генетика», стр. 7–8).
Прекрасно известно, что лица, находящиеся в одинаковых социальных условиях и в сходных конкретных ситуациях, вовсе не все и не всегда совершают преступления. Личные их свойства (которые в какой-то мере определяются и биологически и через которые внешние социальные факторы действуют) имеют важное значение для детерминации их поведения (см. О. В. Фрейеров. О так называемом биологическом аспекте проблемы преступности. «Советское государство и право», 1966, № 10, стр. 112). Личность действительно «включает в себя как социально обусловленные, так и биологически обусловленные черты» (К. Платонов. Изучать личность преступника. «Литературная газета», 1968, № 38), однако когда мы ставим перед обществом задачу исправления личности, то мы имеем в виду воздействие не на биологическую природу человека, а на ее социальную обусловленность. Суть вопроса заключается в том, что «преступной личности, равно как преступных качеств и свойств личности, не существует, поэтому биологических причин преступности нет» (Н. А. Стручков. О механизме взаимного влияния обстоятельств, обусловливающих совершение преступлений, «Советское государство и право», 1966, № 10 Г стр. 115).
Профессор Калифорнийского университета Т. Шибутани пишет: «Биологическое наследственное снаряжение не определяет, что человек будет делать, но оно накладывает известные ограничения на то, что он может делать» (Т. Шибутани. Социальная психология. М. 1969, стр. 448).
Признание того, что преступность хотя бы частично может быть объяснена биологически, исключает возможность полной ликвидации преступности путем применения социальных мер.
Не вызывает сомнений, что генетически действительно передаются многие элементы темперамента, характера, эмоциональные, волевые, интеллектуальные свойства субъекта, которые, конечно, детерминируются не только биологически, но и социально, они ceteris paribus могут быть детерминантами при совершении конкретного преступления. Однако в других конкретных условиях они же могут детерминировать не общественно опасное, а общественно полезное поведение. Субъекты с одинаковыми эмоциональными, волевыми и интеллектуальными особенностями могут в одной ситуации стать виновными в хулиганстве, а в другой выступить на защиту человека, подвергшегося нападению, или с риском для собственной жизни участвовать в ликвидации аварии на производстве.
Насколько следует быть осторожным с выведением подобного рода «закономерностей», можно видеть на следующем примере: если на десять тысяч человек, проживающих дома, ежегодно умирает х человек, то на десять тысяч человек, находящихся в больницах, умирает намного больше, скажем 3х. Из такой статистики нетрудно сделать абсурдный вывод, что нахождение в больницах является одной из важных причин роста смертности. Однако всякому ясно, что хотя между этими явлениями имеется связь, но нет не только причинной связи, но и детерминированности вообще, так как нахождение в больнице и смертность порождаются общей для них причиной – болезнью субъекта.
Если одно обстоятельство сопутствует другому, если они «сосуществуют», это еще вовсе не означает, что одно из них является причиной второго, такие явления могут быть как взаимодействующими, так и порожденными другими общими для них третьими явлениями. Давно была вскрыта логическая ошибочность положения post hoc ergo propter hoc