Прогнозирование последствий того или иного правового регулирования общественных отношений вызывает, конечно, значительные трудности: любые эксперименты в области права, как известно, чрезвычайно сложны. К чему приводит прогнозирование воздействия закона, осуществляющего определенные социальные мероприятия, на закономерности, установленные путем экстраполяции, можно показать на ряде примеров.
В начале XX в. неоднократно констатировалось и прогнозировалось дальнейшее сокращение населения во Франции. Если в 1815 г. население во Франции составляло 30 млн, в России – 41, Англии – 19, Австрии – 20 и Германии – 30 млн, то в 1938 г. население Франции составляло 42 млн, в то время как в остальных странах оно увеличилось в несколько раз. Коэффициент рождаемости во Франции был в XVIII в. 40 на тысячу, до 1914 г. – 20 на тысячу, а в 1939 г. – 14,6 на тысячу. Численность населения одно время даже сокращалась, а потом очень медленно росла. Так, оно составляло в 1911 г. – 39,9 млн чел., 1921 г. – 39,2, 1931 г. – 41,8, 1936 г. – 41,9, 1946 г. – 40,5, 1954 г. – 44,0 млн чел.
В 1949 г. французский социолог П. Жорж писал: «Демографический упадок прогрессивно нарастает… Города являются неблагоприятной средой для роста населения… много причин способствует сокращению детей в сельских семьях».[1215]
Однако прогнозы, которые выводились на основе экстраполяции, о дальнейшем снижении населения оказались несостоятельными. Законами, принятыми в 50-е годы, в частности законом 1956 г., были снижены налоги лицам, имеющим детей, введены пособия многодетным матерям (эти пособия достигают 16 % зарплаты с мо мента рождения второго ребенка), установлены льготы при получении ими квартир и сокращенный рабочий день. В результате население Франции к 1968 г. составляло уже 50 млн.
Ошибочные прогнозы результатов правового воздействия объясняются часто отсутствием учета всеобщей связи и детерминированности явлений и основаны на представлении, будто каким-либо одним мероприятием (главным образом запретом под угрозой наказания) можно направить развитие социальных процессов в желаемом направлении. Наиболее элементарными рассуждениями и прогнозами являются, скажем, идеи, что для снижения преступности надо повысить наказание, для повышения рождаемости – запретить аборты и не производить противозачаточных средств; для сокращения алкоголизма – запретить продажу спиртных напитков и т. и.
Такие прогнозы не учитывают всей сложности диалектического взаимодействия явлений социальной жизни, открытых наукой методов воздействия на психику человека. Каждое из указанных выше нежелательных явлений вызывается очень многими причинами и устранить их действие простыми запретами невозможно. Здесь нужна не «лобовая атака», а обходной маневр. Известно, например, что во время действия сухого закона в США потребление алкоголя не только не сократилось, а, напротив, увеличилось. Ф. Энгельс в письме к К. Шмидту писал: «Чего всем этим господам не хватает, так это диалектики. Они постоянно видят только здесь причину, там – следствие. Они не видят, что это пустая абстракция, что в действительном мире такие метафизические полярные противоположности существуют только во время кризисов, что весь великий ход развития происходит в форме взаимодействия (хотя взаимодействующие силы очень неравны: экономическое движение среди них является самым сильным, первоначальным, решающим), что здесь нет ничего абсолютного, а все относительно. Для них Гегеля не существовало».[1216]
Правильно указывается, что в настоящее время в области права сравнительно развито прогнозирование лишь некоторых аспектов всего сложного комплекса социально-правового прогнозирования. Прежде всего развиваются те виды прогнозирования, которые тесно связаны с количественными характеристиками и, следовательно, легче поддаются анализу с помощью приемов анкетирования, экстраполяции и моделирования. Речь идет, в частности, о криминологическом прогнозировании – исследовании вероятностных изменений в количественном состоянии, структуре, основных качественных характеристик преступности, правонарушений, любых антиобщественных явлений и процессов с целью повысить научный уровень стратегии и тактики борьбы с ними. В этой области разработано несколько весьма эффективных методик. В тех же целях разрабатываются прогнозы, касающиеся несчастных случаев, пожаров и т. п. Все это очень важно и уже дало экономический и политический эффект. И вместе с тем мы видим лишь первые шаги в исследовании более широкой и сложной проблемы, заключающейся в переходе от исследования вероятного поведения в той или иной ситуации индивида или определенной социальной группы до планирования конкретных перспектив развития государства и права в целом.[1217]
Возможно и необходимо научно обоснованное прогнозирование отрицательных аспектов динамики социального процесса и, в частности, правонарушений. Так, в криминологии необходимы два вида прогноза: а) прогноз движения преступности в целом и отдельных видов преступлений; б) прогноз возможного поведения конкретного лица. Криминологи ГДР исходят из того, что «социалистическая криминология должна своим прогнозом дать обществу обоснованные указания, какие определенные социальные (материальные и идеологические) положения и обстоятельства должны быть устранены, чтобы предупредить то, что люди, которые подвергаются детерминирующему воздействию таких положений и обстоятельств, могут решиться на уголовно наказуемое поведение».[1218]
То, что возможен прогноз преступности, известно уже давно. А. Кетле опубликовал свой «Расчет вероятных преступлений» в 1829 г., а К. Маркс считал возможным установление научных прогнозов в области уголовного права и уголовной политики, в области движения и роста преступлений, их различных видов и т. п.[1219]
«Прогноз преступности, – пишет В. Г. Беляев, – реален лишь как прогноз ее социальных причин на основе показателей либо стабильных, либо таких, изменение которых можно контролировать или хотя бы измерить».[1220] С этим согласиться нельзя. На сравнительно небольшие отрезки времени вполне возможен более или менее правильный прогноз преступности методом экстраполирования. Даже при недостаточном знании всех причин, вызывающих преступность, можно путем применения метода экстраполяции и «черного ящика» давать в достаточной мере обоснованные прогнозы динамики преступности.
Экстраполирование данных о преступности чрезвычайно затруднено тем, что изменения законодательства и колебания судебной практики (создание новых составов, изменение круга деяний, охватываемых тем же составом, передача отдельных категорий дел для применения мер общественного воздействия и т. д.) лишают эти данные необходимой точности. Нельзя с помощью экстраполирования прогнозировать, например, сколько будет в 1971 г. дел о хулиганстве, ибо изменения в законодательстве, усиление борьбы с хулиганством (или, наоборот, ее ослабление) могут повлечь за собой изменение не только числа дел о хулиганстве, но и числа зарегистрированных случаев хулиганства. Даже количество дел о таких более стойких по составу и борьбе с ними деяний, как убийство, может изменяться в зависимости от колебаний в вопросе о квалификации тяжких телесных повреждений, повлекших за собой смерть, разбоя, связанного с убийством, и т. п. И все же неполноценность статистики не должна препятствовать анализу динамики объективных социальных явлений. Число действительных убийств, тяжких телесных повреждений, изнасилований и т. д. (а не дел) определяется реальными социальными процессами (например, изменениями в возрастном и половом составе населения), которые вполне поддаются научному исследованию.
Эффективность принимаемых мер и обоснованность прогноза требуют, чтобы статистика удовлетворяла не только изменяющимся потребностям практики, но и стабильным требованиям научного анализа. Однако и на основе существующей статистики по отдельным видам преступлений возможен научный анализ и прогноз.
Вторая не менее важная задача прогноза в области права и, в частности, криминологии – прогноз индивидуального поведения. Судья и суд в целом выполняют при рассмотрении уголовного дела две функции: одной из них является юридическое суждение о наличии или отсутствии состава в деянии подсудимого, другой – прогноз, который должен иметь место при определении меры наказания, режима колонии и т. д.
Между тем предсказать «среднее» поведение коллектива всегда значительно легче, чем действия каждого из его членов. Неизбежно возникает вопрос, способен ли суд удовлетворить предъявляемые к нему требования такого прогноза. Следует полагать, что при существующем положении вещей прогноз, который дается только судом и притом интуитивно, не соответствует тем данным, которые уже сейчас достигнуты наукой о человеке и обществе. Чтобы этот прогноз был по возможности правилен, необходимо сотрудничество суда с психологами и педагогами. Поскольку мы считаем целью наказания не кару, а ресоциализацию, приговор должен быть в значительной своей части прогнозом, выводом суда о том, что принимаемая мера такую ресоциализацию способна обеспечить в максимальной степени.
Прогнозируя индивидуальное будущее поведение, мы действительно имеем дело с явлениями, которые «содержат слишком много переменных для практического исследования во всех подробностях».[1221] Но сейчас психолог может найти подход, с помощью которого он сумеет получить информацию, которая ему действительно нужна. При изучении законов поведения «современная статистика и теория вероятностей создают возможность для установления диалектического единства количественного и качественного описания поведения».