Такой «совместности» при организованности обычно не бывает. Например, в Ленинграде была обезврежена устойчивая преступная группа, в состав которой входили работники паспортной службы и жилищного управления. На ее счету «заказное» убийство, разбойные ограбления. По существу она вела «охоту» за одинокими пожилыми людьми, имеющими отдельную жилплощадь. За крупные взятки документы убитого уничтожались, а на его площадь прописывали и поселяли новых жильцов. О какой же совместности в данном случае можно говорить, если один участник группы убивал, другой – занимался разбоем, третий – получал или давал взятку, четвертый – злоупотреблял должностным положением?
Верно заметил по этому поводу В. А. Ильин: «Поскольку мы много лет твердили, что организованной преступности у нас и быть не может, то нет и соответствующих правовых норм. Ведь, по сути дела, «разработав» очередную преступную группировку, мы начинаем «подбирать» ее участникам статьи из действующего Уголовного кодекса – хищение, взятка, вымогательство, нанесение телесных повреждений. Все это достаточно легко по отношению к рядовым исполнителям. А если двинуться к вершине “пирамиды”?
Ведь “первые лица”, получающие наибольшие прибыли, тут, как правило, сами не грабят и не убивают. Они занимаются макрорегулированием преступных сфер, выступают как организаторы. В целом ряде случаев их просто невозможно по действующему законодательству привлечь к уголовной ответственности»[286]
Обязательным признаком соучастия является наличие причинной связи между действиями соучастника и преступным результатом, который причинил исполнитель. «Причинная связь является той объективной границей, дальше которой не может простираться ответственность за соучастие. Следовательно, соучастником в преступлении может считаться лишь тот, кто совершил действия, предшествующие наступлению преступного последствия и являющиеся одним из необходимых условий для его наступления».[287]
Этот признак соучастия может присутствовать, а может и отсутствовать при преступной деятельности, осуществляемой организованным сообществом, иными словами, если он не является обязательным в этих случаях.
С субъективной стороны соучастие характеризуется умышленной виной. Содержание умысла у соучастника характеризуется осознанием того преступного результата, к достижению которого стремится исполнитель преступления, и того, что его действия как соучастника являются вкладом в деятельность исполнителя, способствуют достижению результата, желаемого исполнителем.
При совершении преступлений преступным сообществом такое субъективное отношение между участниками, как правило, отсутствует. Отдельные участники или группы участников преступного сообщества стремятся к достижению желаемых ими целей, не задумываясь над теми целями, которые ставят перед собой другие члены сообщества.
Так, мастер спорта по боксу Кумарин возглавил группу из 70 активно действовавших членов. Они были разбиты на пятерки, шестерки, семерки, закреплены за определенными территориями и «объектами». Направление преступной деятельности было весьма разнообразным – от содержания проституток до обкладывания «налогом» спекулянтов, воров, «гастролеров» из других городов. Кумарин создал свою сеть кооперативов. Его «боевики» охраняли их и в то же время вымогали крупные средства из других кооперативов.
Естественно, что вымогатели преследовали цель личного обогащения и совершенно не интересовались, на какие цели пойдут средства, которые они передавали «наверх». Поэтому признать их соучастниками в даче взяток, нарушениях правил о валютных операциях и других преступлениях, совершаемых «вышестоящими руководителями», с точки зрения действующего законодательства об ответственности за соучастие нельзя.
Вместе с тем, несмотря на отсутствие этих обязательных для соучастия признаков, нельзя игнорировать то обстоятельство, что это сообщество есть одна из форм совместной преступной деятельности. Неверно, что «с точки зрения уголовного права она (проблема организованной преступности. – Н. Б.) пока что остается одним из частных аспектов групповой преступности, что не соответствует действительности. Организованная преступность – качественно иное образование, не сводимое к простой сумме отдельных групп преступников, даже устойчивых».[288] Действительно, преступное сообщество следует отличать от группы, сорганизовавшейся для совершения одного или нескольких преступлений, о которой говорится в ряде составов преступлений действующего уголовного законодательства и в п. 2 ст. 39 УК РСФСР. Вместе с тем нельзя с точки зрения теории уголовного права считать организованное преступное сообщество «качественно» иным видом совместной преступной деятельности, а не соучастием.
Все дело в том, что действующее уголовное законодательство, регулирующее ответственность за преступления, совершенные в соучастии, страдает существенным пробелом. А именно: в нем решается вопрос об ответственности соучастников только при так называемом простом соучастии, когда в совершении преступления наряду с исполнителем преступления участвуют организаторы, подстрекатели и пособники. В законе не решен вопрос об основаниях и порядке ответственности при совершении преступления группой, хотя законодательству известны понятия «организованной группы» (п. 2 ст. 39 УК РСФСР) и группы, предварительно сговорившейся для совершения преступления (например, ч. 2 ст. 89 УК РСФСР).
В теоретической литературе по уголовному праву неоднократно предпринимались попытки решить вопрос об ответственности за групповую преступную деятельность.
В начале 40-х годов А. Н. Трайнин разработал четырехчленную систему форм соучастия, в основу которой был положен субъективный критерий: простое; квалифицированное предварительным соглашением соучастников; особого рода, т. е. соучастие в преступном объединении; организованная группа.[289]
А. А. Пионтковский предлагал различать две формы соучастия: 1) без предварительного соглашения; 2) с предварительным соглашением, которое по действующему законодательству может быть простым соучастием с предварительным соглашением, организованной группой и преступной организацией или бандой.[290]
Группа авторов пишет: «…существует несколько видов объединения. Различие между ними проводится: а) по характеру участия в преступлении; б) по степени сорганизованности преступников. Деление по первому признаку называется делением по форме соучастия, а деление по второму признаку – делением по видам соучастия. По своей форме соучастие может быть совиновничеством или соучастием в тесном смысле слова… По степени организованности соучастие может быть без предварительного соглашения и с предварительным соглашением».[291]
Несомненно, что определенный резон в приведенных классификациях имеется и они представляют научный интерес. Вместе с тем данные классификации страдают недостатками теоретического и практического характера.
Во-первых, имеют место неясности в разграничении отдельных форм (видов) соучастия. Например, никто из упомянутых авторов не привел убедительных критериев отличия соучастия по предварительной договоренности и соучастия в виде организованной группы. Во-вторых, нет конкретных предложений о закреплении предлагаемых классификаций в законодательстве. В-третьих, не показывается практическое значение отнесения того или иного соучастия к определенной классификационной группе. Например, какие правовые последствия наступают, если в конкретном случае соучастие признается соисполнительством или соучастием с предварительной договоренностью.
Всякая научная классификация должна удовлетворять по крайней мере трем требованиям:
1) классификационные группы должны охватывать всю массу классифицируемых явлений. Не должно быть таких явлений, которые бы оказались за пределами этих групп;
2) каждое явление должно удовлетворять признакам только одной классификационной группы;
3) отнесение того или иного явления к определенной группе должно иметь определенное практическое значение. В рассматриваемом случае отнесение деяния к той или иной форме соучастия должно влечь какие-то правовые последствия.
Проблема ответственности за соучастие возникает в случаях совершения преступления не одним, а несколькими преступниками. В повседневной жизни совместное участие двух или нескольких людей в каких-либо действиях называют групповой деятельностью.
Советская психология выработала понятие групповой деятельности: «Под групповым понимается реально существующее образование, в котором люди собраны вместе, объединены каким-то общим признаком, разновидностью совместной деятельности или помещены в какие-то идентичные условия, обстоятельства (также в реальном процессе их жизнедеятельности), определенным образом осознают свою принадлежность к этому образованию».[292]
Н. Г. Иванов, исходя из тезиса, что совместная деятельность – это явление прежде всего психологическое, а преступная деятельность отличается от обычной лишь тем, что она запрещена нормами уголовного закона, утверждает, что «к любой разновидности соучастия равным образом применимы признаки группы, разработанные в социальной психологии. Совместность деятельности и осознанность процесса деятельности присущи любой разновидности соучастия, как и любой другой групповой деятельности. Они ничем не отличаются.
Отсюда важный вывод: понятие группы, как оно формулируется в социальной психологии, включает в себя, во-первых, понятие соучастия, во-вторых, все так называемые его формы. Данный вывод означает, в свою очередь, что соучастие, понятие которого полностью идентично понятию группы, может принимать лишь одну форму – форму группы. По отношению к другим наименованиям совместной преступной деятельности группа выступает как понятие родовое, где все они являются лишь ее разновидностью. Таких видовых образований может быть сколько угодно много».